Денис Балин

Денис Балин

Сим-Сим № 12 (216) от 21 апреля 2012 года

Бетон луны

 

* * *
 
Потому что, все эти стихи, как бесхозные трупы,
закопают в могилы, своих похороненных душ,
так безжалостно светит звезда, рядом с месяцем глупым,
и сливовые тени людей дозревают до груш.
Ведь поэзия требует снов, разных слов, ударений и точек,
а ещё все тепло твоих губ, и чтоб счастье в глазах.
Ты моя дорогая, любимая, нежный цветочек,
ты прости за плохие стихи, за плохое в стихах.
Столько мёртвых вокруг, столько нищих людей и убогих:
вот идёт паренёк, без мозгов и надежды, вперёд,
но ему всё равно, он со школы не учит уроки,
есть ведь ноги и руки, есть мамин и папин доход.
Дорогой! Президент! поменяйся с Бараком Обамой,
я хочу, чтобы он поздравлял меня в Новом Году.
Разлетается снег по земле, словно речь Далай Ламы
только в нашей стране даже снег продадут налету.
Потому что стихи, не какие-то точки и строчки,
а тепло той единственной, самой бесценной, родной.
На бумажном листе, то коротким, то длинным рядочком,
возникают слова, как следы на снегу, за спиной.
 
* * *
 
Там где небо в лохмотьях качает бухую луну
и бубнит в провода, этот ветер, как дед с перепоя.
Там кафе. Перекрёсток. Афиши. Маршруты в длину.
По сценарию фильма, там будут присутствовать двое.
 
По сценарию фильма, что сняли в больших городах –
опускается снег, такой белый и светлый, в натуре.
Вот и двое, сидят в том кафе, что на Чистых прудах,
вот он ей говорит, вот она отвечает и курит.
 
Вот он ей говорит те слова, что хотел так давно –
столько слов, столько снов, расстоянье, движенье по встречной.
Вот он ей говорит. Вот замедленно крутят кино,
рассыпается снег, словно титры на кадрах конечных.
 
Звезда
 

И. З.

 
Так жалко мне, что ни одной звезды,
не смог купить или украсть, как ягод –
ведь обещал, а солнечная мякоть,
закатом нависала у черты,
бухим матросом, сваливаясь за борт.
Тот вечер эмигрировал на запад,
я обещал спасти от пустоты –
тебя, что дальше будет вечность,
и будет свет, и город золотой,
и мы вдвоём, и сверху эта млечность,
что молоко смешала с темнотой.
Была весна и март больным ребёнком,
лежал в постели: бледный, весь в поту,
а месяц, плыл постриженным ягненком,
бодаясь и кусаясь налету.
Пускай не смог, пускай так в жизни вышло,
уходят дни, спешат уйти года.
Ты знаешь? мой цветочек, ангел свыше –
ты лучик света, ты моя звезда.
 
Перекрёсток
 
Тут вокруг облака, словно прожитых лет якоря,
нависают грехами, что ты собирал эти годы.
А в апреле, всё реже, на улицах люди горят
желтизной фонарей – и как будто совсем неохота –
разбредаются вечером в холод квартир и живут.
Сверху капает дождь, как процент по оплате кредита
и трава, что лежала под снегом, как Цезарю Брут,
по-предательски снова напомнит тот год, что забыл ты.
Беглым зеком апрель целый месяц глотал белый снег,
беспризорно бродил по дворам и морозил прохожих.
Столько прожито лет, сколько может прожить человек
гражданином страны, жить в которой, он больше не может,
но живёт, потому что ищи не ищи, а другой не найдёшь,
как не сменишь родителей, даты, что ты отложил себе в память.
Где-то там наверху собирается звездная дрожь,
облака прожигая огнями, пока их не станет.
 
Бетон луны
 
ночь хуячила окна бетонной луной
залезала в кровать
небо любит глотать
пустоту с темнотой
небо любит сгущать
 
тут одни мудаки ни двора ни кола
ни любви ни тоски
до последней строки
под ногами зола
под ногами куски
 
городских фонарей (дочитай до конца)
тут зима и метель
небо сядет на мель
возле ног погранца
небо ляжет в постель
 
я тобою пропах я с тобою живой
я жую кислород
снова утро придёт
и главу за главой
эти строчки сожрёт
 
Январь
 
Мимо трамвайных путей, по домам и дворам,
мимо бессчётных квартир, мимо всех персонажей,
стрелки стирают года, разделив пополам,
в памяти важные даты со всеми что нажил.
 
Падает пепел на стол, разговор ни о чём:
этих закрыли менты, тот убит, этот вышел.
Ангелы небо срывают и белым врачом
падает снег за окном на дороги и крыши.
 
Если была тут любовь, то в таком то году –
время живых пионеров, ночных кочегаров.
Пасмурно. Падает снег и на полном ходу
ветер из рук вырывает портрет Че Гевары.
 
Дальше. Что ждёт впереди до последней строки?
Шёпот тетрадных страниц. Моё соло в пустыне.
Вечер, забросит беспалевно звёзд поплавки,
точка в последней строке, как бездомный остынет.
 
* * *
 
Полки облаков надо Мгой в предвечернем угле,
безумные окна домов повылазили в город.
Так холодно тут, как будто лишь ядерный холод
остался один на земле.
 
Идут поезда в никуда чёткостроем колес,
бормочут свое провода провисая всё ниже,
луна словно школьница небо чернильное лижет,
деревьями ветер зарос.
 
Идут из квартир мужики в перегар разливных,
гирлянды сквозь город горят офицером запаса.
И вечер, как старый барыга, вдоль улиц заказан,
и будет распит на троих.
 
Бинтованный город
 
Это снова зима, как диагноз в медкарте,
расписалась по улицам вдоль-поперёк.
Сверху шарит луна и звезды уголёк –
замечтался, как школьник за партой.
 
Задремал мой сосед: не буянит, не пьёт,
За январским окном – Сальвадоров Дали.
Если мир наш не прёт? – Разменяй на рубли:
все секундные стрелки и весь кислород.
 
 Старой пандой луна жрёт бамбук облаков,
 опускается вниз и нас хочет спалить.
 Ты меня не вини, ты меня удали
 из социальной сети, из друзей и врагов.
 
 Этот мраморный парк знает шёпот листвы,
 помнит мягкость травы и тепло того дня.
 Ты пали через гугл по ссылкам меня
 и стихи Царскосельской братвы.
 
 Вот такой вот пейзаж, в нем родная страна,
 как стена облаков и не виден просвет.
 Опускается ночь, там где «выхода нет»,
 как бинтованный, город, там он и она.