Виктория Панина

Снега

Накрыли город белые стога:
Он обесцвечен, обескровлен.
Идут, идут, идут, идут снега.
Не за тобой ли?

Несётся, спотыкаясь, по дворам
Хромое колесо метели,
И с ловкостью простого маляра
Пространство белит.

Кто раскрывает неба дряхлый зонт,
Давно необратимо спятил.
Без сил раскинул руки горизонт,
Как на распятье.

Земля нага под чистой простынёй.
И, кажется, что хочешь – требуй.
Но крошится без меры на неё
Большое небо.

Зима невозмутима и строга:
Как выжить, никому не скажет.
Идут, идут, идут, идут снега.
Идут за каждым.

Одиннадцатый час глотал минуты –

И в темноте обычного двора

Фонарный свет колпак набросил мутный

На лавочку до самого утра.

И в круглом очертании свеченья,

Как мотылёк, метался добрый рок –

И не было той музыки священней,

Правдивее и правильней тех строк

Для смелых и отчаянных подростков

(Они хотели просто быть взрослей).

Одетые не модно и не броско,

Играли песни о добре и зле.

Вне времени.

И только тётя Шура

Который вечер из окна кричит:

«А ну, кончайте щажже шуры-муры» –

И по карнизу кулаком стучит…

Но обнимал ташкентский летний вечер

И не хотелось уходить домой…

Рок жив и вечен. В памяти засвечен

Фонарным светом двор друзей.

И мой.

О родине

О родине хочется шёпотом говорить.

В душе освятив её имя молитвой и верой,

И пусть разливаются краски родные на сером:

На гжели небес хохломой ляжет отблеск зари.

О родине хочется заговорить в унисон

Шуршащим, летящим по ветру берёзовым косам.

И шелесту шёлковой ленты речной меж покосов,

Тревожному говору недосягаемых крон.

О родине хочется думать и заболевать

С ней вместе волненьем морей, человеческих судеб,

Гореть вечным жаром войны, что никто не остудит,

И ждать исцеления, как загулявшую мать.

О родине хочется просто замолкнуть на миг,

Свечёй тишины помянуть за неё уходящих.

И только в себе слыша голос её настоящий,

В глубинах себя не сдержать нарастающий крик.

Если боязно и тревожно

В эпицентре возможного взрыва,

Разминируй меня осторожно.

И красиво.

Пульс тактичен, как писк отсчёта,

Страшно в жизненных катакомбах.

Если здесь я – ты знаешь чётко:

В сердце бомба.

От неё проводов сплетенье

Длится прямо к тебе в руки.

В ком увидеть сапёра, если не

В близком друге.

В одинаково-мутные вены,

Запусти алкоголь и речи.

Что в какую – ты знаешь верно,

Безупречно.

Режь больное чутьём подкожным,

Острой правдой о самом личном.

Разминируй, уже не сложно.

Как обычно…

                      Е. Евтушенко

Лимонным соком брызнул свет –

Зажмурились глаза.

Девятую десятку лет

На узел завязал

За океаном человек,

Он выдохнул, устал.

Шестидесятничества век

Застыл в его устах.

И сразу множество стихий,

Оплакавши творца,

Зерном развеяли стихи

По странам и сердцам.