Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2019»

Галина Воронкова

Россия, Москва


Двадцать восемь лет

                Кровать, два стула ненадежных,
                свет лампы, сумерки, графин…
                            Б. Ахмадулина



Над садом ночь. Окно закрыто.
Трещит в камине сухостой,
Вино домашнее пролито
На лист,
пока ещё пустой.

Но канет час, за ним минутка,
И вдохновение придёт.
Что будет - песня или шутка?
Никто
не знает наперёд…

Опять изящным ножкам стула
Скрипеть до самого утра,
А рыбам в банке плавать снуло
Под бег
гусиного пера,

Дождю шипеть в трубе каминной,
Не причиняя ей вреда,
И подсыхать горбушке тминной               
На блюде,
где была еда…

А за спиной, на голой стенке,
Один единственный портрет,
Где ты сидишь, обняв коленки,
Все эти
двадцать восемь лет…

Бежит себе за строчкой строчка,
За шторой мокрый Коктебель…               
Что жизнь? - недолгая отсрочка
До дня,
ведущего к тебе.

Все двадцать восемь лет не надо
Тебе ни кофе, ни вина.
И в том, что ты давно не рядом,
Конечно,
есть моя вина…

От рук моих неосторожных
Со свечки каплет* парафин.
Кровать, два стула ненадёжных,
Свет лампы,
сумерки, графин… (с)

*парадигма слова «капает»


Два апельсина

Огромное окно. Глубокая печаль…
Навязаны душе январские акценты–
Забытой ёлки плач, заляпанный хрусталь
И яркой мишуры оборванные ленты.
На блюде золотом злачёный апельсин,
Ещё один накрыт банановою шкуркой…
О чём же мне, родной, у Бога попросить,
Пока колдуешь ты над серебристой туркой?
Пальтишко на крюке. И на крючке сама.
Противиться судьбе ещё не научилась.
…В плену больших снегов собаки и дома,
Такая вот с небес упала нынче милость.
Делишки подождут. Потрачу на дела
Заначки и звонки, инерцию и нервы!
Лишь только бы меня любовь не подвела,
Тогда я доживу до предпасхальной вербы…
Стучится не щегол, а жалкий воробей
В студёное окно.  Мне жаль его до боли.
И хочется сказать: «Давай, стекло разбей!»,
Но смерть ему милей предложенной неволи…
На Старый Новый Год лампадку засвечу
И свечи, помянув родителей и сына.
Листая жизнь свою, поплачу, помолчу
И положу на стол два рыжих апельсина…

 

 


Княжна Тараканова

В тьмутаракани голосом низеньким
 пела кормилица:"Спи, моя Лизонька,
 ночью нет света ни справа, ни слева,
 спи, моя девочка, спи, королева..."
 Это ли вспомнила ты в каземате
 (сломлена пытками, в скверне и мате,
 в бархатном платье бордовом и страстном,
 словно
 осенняя
 яркая
 астра
 в пухлых ладонях императрицы -
 сорвана в гневе с орловской петлицы)?
 В этой трагедии есть и изнанка -
 пусть для истории ты  самозванка,
 бог с ней, c политикой! Это всё тлен...
 Вечность - в изяществе белых колен,
 в неповторимости взоров и жестов.
 ...Даже обнять тебя было блаженством!
 "Через решётку я птицам крошу,
 наше дитя возле  сердца  ношу...
 Где ты, Алёша?", - кричала в окно.
 Предал тебя  и себя заодно
 граф твой, возлюбленный, служка "Постылой"...
 Будешь ты сниться ему до могилы
 в бархатном платье бордовом и страстном,
 словно
 осенняя
 яркая астра...
 Царство любви - не россейское царство!
 За красоту свою плен и мытарства.
 ......................
 И подступили - царице в угоду -
 воды Невы к обречённому горлу...

 


31 декабря

Автобус зацепил "Ямаху" боком
И скинул вниз с открытого моста.
Больница.
Ночь.
Родных у оперблока,
Как может, утешает медсестра.

Подключены искусственные почки,
Задействованы доноры, врачи…
Всё бесполезно, если смерть хохочет,
А жизнь, почти угасшая, молчит.

Служебки небольшое помещенье.
Хирург глотнёт давно остывший чай,
Попросит у мальчишки не прощенье,
А чтобы тот не снился по ночам.

Потом пойдёт больничным коридором.
Открыто встретив материнский взгляд,
В который раз услышит приговором:
«Ты виноват…
Ты виноват.
Ты виноват!!!»

Ей всё равно, что он хирург хороший
(давно зовут в Москву и в Ленинград).
…Быть богом на земле такая ноша:
«Я виноват!!!
Я виноват.
Я виноват…»

И замолчит.
Оденется за ширмой.
До остановки медленно дойдёт,
Забыв, что он сегодня на машине.
А в ней подарки детям.
Новый Год.


Ночь перед казнью

Тауэр…
Горит окно,
узников помня разных.
...Веки сомкнула, но
кто же спит перед казнью*?

Скулы бледней эмали.
В плошке – свечной огарок.
…Помнишь, в лесу поймали
птицу тебе в подарок?
Вспомни и смех пустой
(думала, не зачтётся?):
«Пой, соловейка, пой,
что тебе остаётся?
Ах, как просторна клеть,
жёрдочки есть, водичка…»
Только не стала петь
Анне смешная птичка,
билась среди зеркал,
с криком рвалась наружу!
А через день забрал
птичий бог
её
душу.
Вряд ли забыла ты
этот, из детства, случай…
Скорбно звучит латынь.
Впрочем, себя не мучай.
Чуда в темнице ждёшь,
не поддаешься страху!
Странно звучит, и всё ж -
счастье ведёт на плаху.
Близок конец судьбе!
Станешь сегодня, Анна,
зрелищем голытьбе,
дочкиным** рёвом: «..мама!»
Будь до конца собой
даже на дне колодца!
Пой, королева, пой,
что тебе остаётся?

Жадно
глотая скотч***,
Генрих орал: «Я холост!»
Пел о любви всю ночь
твой королевский голос.


 

*Анна Болейн казнена 19 мая 1536 года;

**будущая королева Елизавета I;
***шотландский виски

 

 


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2019»