Анастасия Скорикова

Апрельская пьянчужка, наркоманка —
капустница — как жалок твой полёт!
Но взгляду оторваться не даёт
от трепыханий, раз такая пьянка
и всё плывёт.
От солнца обалдевшей, ей бы в нише
понежиться, пригревшись, но опять
где верх, где низ  нет времени  понять:
воздушная волна уносит выше
летать.
Быть первой трудно, надо быть с приветом.
На радость, на беду
какая сила выбросила в это
пространство ослепительного света,
оставила одну?

Морозными ночами отучала
зима от счастья. Как же я скучала
по вам — лиловый бархатный шафран,
подснежник чахлый, обморочно-бледный
и одуванчик в золоте победном,
мне кажется, вы — зрения обман!

Я лишняя, похоже, в этом парке.
Охрипли две вороны в перепалке.
Ещё лежит в овраге чёрный снег,
но зацвела просохшая дорожка.
Ожившая букашка или мошка
намного ближе здесь, чем человек.

Древесный, травянистый мир послушный,
цветов, травинок крошечные души,
прохладу суеверную храня,
в раю живут поныне: это чудо
сквозь дымку вёсен всех глядит оттуда
на грешников — на птицу, на меня.

Когда бы я жила в Великих Луках
в разлуке с радостью, с излучиной любви,
не зная рифм, забыв о сладких звуках,
твердила бы себе: плыви, плыви, плыви, —

бросая  взгляд на сумрачную реку,
на дно уже скользя, предчувствуя провал.
Здесь Федор Сологуб, стремясь к успеху,
мечтал, писал стихи, страдал, преподавал.

Считал гроши, с невольным интересом
ходил в гимназию, но презирал процесс,
лубок и грязь провинции. Под прессом
тоски, отчаянья задуман "Мелкий бес".

Сто с лишним лет попыткой стали, пыткой?
Разросся город, через реку — новый мост.
Но недотыкомки, той самой прыткой,                                                 
нет-нет да и мелькнет облезлый серый хвост.

С томиком Георгия Иванова

хорошо болеть под Рождество,

в пыльной  духоте тепла диванного

горьких строк вкушая волшебство -

из чужого страха и отчаянья

вдохновенный творческий замес.

И до нас дошедшее звучание,

как звезды давно погасшей блеск.

С книжкой и заснёшь, поймав мгновение.               

Вспыхнет в небе золотой цветок.               

А к утру придёт выздоровление,

потому что слово - это Бог.

Шесть утра. На затемнённом фоне
светел двор, никто не наследил.
Выпал ночью снег. Как на ладони
ты стоишь,  оторопев, один,
впопыхах посеребренный сбоку
мёртвым светом укрупнённых звезд,
поднесен к всевидящему оку.
Вышел первым — так с тебя и спрос.
Что тут скажешь, всё давно не ново,
лишь земля кругом  белым-бела.
Отвечая, выдыхаешь слово —
бархатное облачко тепла.