Александр Какунин

И был последний вечер...
Во все дни лета Режиссер Великий преломлял лучи софита-Ярилы в янтарной призме яви. 
И тайно плодил цвет, не бывший в радуге, обращая незримо зеленый бисер мал в тяжкий черный жемчуг.

И вот стал занавес, как застывший водопад и был уж больше самого театра.
ЕГО работа была законченной, а последняя черная точка на конце луча закатного -  избыточной.
И ОН сделал ее мохнатым шмелем, а размашистый полет оного над изумрудным газоном - СВОИМ высочайшим автографом. 

Завтра к полудню наследник богатства несметного обрушит занавес.
И сотворит из жемчуга дионисовы четки.
И начнет нащупывать Истину...

Как будто Сирина ютила
В своей обители Жар-Птица.
Но теплой краски не хватило, 
Чтоб от неё воспламениться.

Краплак её роскошных перьев
Стал разрешающим зеленым.
И в это чудо он поверил
Уже потом, в России, дома.

Ещё краснеть калине рано
Под стон языческих лобзаний:
Не повторил полет Икара
Земляк хмельного Мукузани.

Таким несбыточным, сакральным,
Казался сон о райских кущах...
Но взмах крыла её прощальный
Был одновременно - зовущим...

   В этот день, 100 лет назад, умерла от голода старшая дочь А.С. Пушкина - Мария 
   Гартунг (1832 года рождения). В 1917 году ее лишили пенсии.Через год по 
   ходатайству А.В. Луначарского персональная пенсия была восстановлена, но 
   получить ее Мария Александровна не успела - она вся ушла на похороны...
   Ей было 86 лет.
               




Уже ль та самая ты Маша?-
Беззубой "Пускиной" седой
Опять приходишь?  Ох, как страшно
Тебя мне видеть! Боже мой!
К чему стою здесь рукотворный,
Как истукан - железкой вздорной -
Раз не могу тебе помочь, 
Моя морщинистая дочь?...
Тебе бы на мое столетье
Ведро шампанского испить
И жадных "мойр" опередить
Пока они меня тщеславят!
И не забрал бы пенсион
"Царей" "голодных" легион!


Зачем я не был на Сенатской?!
Картечь шальную иль свинец
В себя не принял с болью адской? - 
Несостоявшийся отец
Имел бы скромный бюст в Лицее
И скромный статус - панацею
От бронзовых грядущих мук!
(О, чертов  болдинский досуг!)
Но я любил, как Слава пахнет!
Все двигал в голове своей
Каких-то каменных гостей...
А дочь теперь под бронзой чахнет.
И я - стою. Но сил уж нет
За деньги сдать себя в ЦветМет...

                
                В неприкаянной смуте предвечерья, когда люди вздыхают,
                а у деревьев голова раскалывается от птиц, выключи сердце
                и примерься к широким веслам заката. 
                Ф.Г. Лорка   






– Скажи, есть "вёсла у заката"?
  Ты сам когда – нибудь их видел?

– Пустое! И меня когда-то
  Один поэт обидел. Представь:
  Я «стёкла пробую нетвёрдым клювом!»
  Откуда – клюв? Навет!

  Иль вот ещё один (он тоже был поэт).
  Тот взвешивал меня на запонки в саду!
  Давай им жизнь устроим, как в аду –
  Пускай стихи попишут!!!

– Ты сильно не греми – услышат.

– Услышит – кто?! Ты ж здесь всему причина.
  Ты – милуешь, караешь,
  Ты – следствие всего и Ты – во всём!

– Ну, знаешь… 
  только между нами.
  Когда у Них, там, - голод, мор, цунами –
  то всё – не Я. 

– А кто же?

– Вектор Их желаний.
  С мольбами, просьбами, стенаньями, грехами,
  С Их этой вечной жаждой наказаний...
  Они – во Мне. 

– И как давно? О-о-о! Лице отвернул!
  И что, Потоп – они? (Кивнул…)
  Залей Ты их кислотным мной!
  Пошли им сель-беду!

– Сегодня ты опять – грибной.
  Ступай.

– Уже …   иду  …

                "Бессонница. Гомер. Тугие паруса..."
                
                О. Мандельштам



Сон. Мандельштам. Безветрие. Мотор...
"Грей" всех достал за сутки у причала.
Никто пока не дует из-за гор -
Там новый день берет свое начало.

И вдруг, над бухтой, облачный белок
Завел свою омлетную болтанку:
Он тыщи лет неловленный желток
Себе надумал жарить спозаранку!

Но карты спутал мрачный Карадаг -
Опять не там сверкнул электрогрилем -
И все осталось на своих местах,
Барашки в море обернулись штилем...

И легким бризом ласковый закат
Потрогал перья ватных оригами,
Еще никем не найденный агат,
половичок и томик со стихами...