Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2019»

Маргарита Богданович

Беларусь, Минск


Вокзальное

Поезда породы электричка носят каждый день добычу к дому.
Не родня им жалкие трамваи! К городу пристёгнуты на сворки.
У вокзала скверная привычка – до утра впадать в ночную кому.
Семафоры душу изливают: дескать, мы, как звёзды, дальнозорки.

А вокзал берёт меня в кавычки, будто я пришла сюда впервые.
В недрах нервно спящего буфета мечутся флюиды бутербродов...
Мне в ларьке на сдачу дали спички, и они в кармане как живые.
Я их изломаю до рассвета – горсть пиротехнических уродов.

Несколько вокзальных манекенов (вместо глаз пластмассовые веки)
Душат кресла твёрдыми боками. Спят; неловко вывернули шеи.
У вокзала каждый первый – пленный. Мне вокзал и лекарь, и аптекарь:
Убежишь от мыслей не ногами. И не торопись, а то успеешь.

Краем света не закроешь бреши, этот край искать - пустое дело.
Вот опять красавец пассажирский мчится, мчится к чёрту на кулички,
Унося больных и сумасшедших, что глядят в себя остекленело...
Вслед гудят им горестно и низко поезда породы электричка.


Угольки

Девочка, видишь, как в старой печке
Пляшут волшебные человечки?
Мамка стирает бельё на речке -
Сдвинешь заслонку?
Станешь в сторонку?

Жарко нам, девочка, жарко, жарко.
Огненных братьев тебе не жалко?
Близко стоишь со свечным огарком:
Нравится братьям
Белое платье.

Голодно, девочка, нам и тесно.
Ты учинила лихую месть, но
Мы отстрадали удел свой честно.
Съесть не дала ты
Старую хату.

Гибнем мы, девочка, гибнем. Стынем.
Мёртвой золою лежим отныне.
Пепел – последнее наше имя.
Мы одиноки.
Вышли все сроки.

Воют собаки, собаки лают...
Злая ты, девочка, злая, злая!
Скажешь: «Послушной всегда была я!»
Всю бы деревню –
Карою древней!

Глупая девочка... Выйдешь замуж,
Деток родишь мужику, а там уж!..
Мы до конца доиграем драму:
Прыгнут из печки
Красные
Человечки. 
 


Своё

Мир мой в себе содержит несколько человек.
Умер один. У второго путаница в голове.
Три старика беспомощных отбрасывают балласт.
Два перспективных подростка, наш плодородный пласт.
Малочисленные родственники, невидимые друзья.
В центре великолепия помещаюсь, конечно, я.
Как говорится, торпеда соответствует кораблю.
Я вас люблю.

Жизнь, взяв меня за шиворот, держит, но до поры.
Собственно, все повязаны, от взрослых до детворы.
Как же нас много, господи, куда же нас всех, куда?
Будто для утилизации созданы города.
Что нас лечить и пестовать, конца нам и края нет.
Каждому дай работу, крышу и горсть монет;
Но чтобы прожить до зарплаты, лучше бы по рублю...
Я вас люблю.

Вот в электричках дачников неистребимых рать
Едет свои пять соточек в листики целовать,
Чтоб убедиться: точно ли крокусы зацвели;
Чтоб растереть в ладонях пару комков земли...
А за стеклом замызганным важно плывут поля,
Место под солнцем прячут застенчиво тополя,
Место для жизни отдано полыни и ковылю.
Я вас люблю.

Сверху вниз — мне не светит, но, в общем-то, обойдусь.
Снизу глядишь на звёзды, думаешь: чёрт с ними, пусть.
Пусть асфальт и бетон. И набитый битком трамвай.
Ты навсегда меня, господи, городу не давай.
Я разбираю по буквам его монотонный язык,
Но это ещё не значит, что город ко мне привык.
Что бы там дальше ни было, надо снимать петлю.
Я вас люблю.


Шла собака по роялю

Устало шла собака по роялю. 
Друг друга дни похожие сменяли 
Который год. 
Дома до звёзд, а небо ниже стало. 
Ей до басов идти осталось мало, 
Там – разворот. 

И снова хроматическая гамма 
Ведёт к высотам музыки упрямо, 
Встревожив мышь… 
Так долго во дворе ловили вора, 
А вот собака справилась бы скоро, 
Но нет, шалишь! 

В её душе великое творится. 
У капель на стекле такие лица! 
Дожди, дожди. 
Но что бы ни сулила увертюра, 
Ты на цепи, а цепь – клавиатура. 
Иди. Иди. 

…А пианисты служат сторожами: 
Похоже, обстоятельства дожали. 
Их дело, пусть. 
Касательно собаки на рояле: 
Вы разве никогда не замечали 
Собачью грусть?


Без возврата

Отведи меня, детская память, поглубже в лес, 
В те края, где к багульным болотам приходит лис; 
Где однажды мальчишкой на дерево ловко влез, 
А потом испугался: смотрел, замирая, вниз. 
 
На кусочки котёночье сердце моё рвалось,  
Я дышал через раз и от страха едва стонал.  
Краем глаза следил, как шагал шоколадный лось, 
Мощной грудью вздымая подлеска упругий вал. 
 
Слушал, вытянув шею, озёр необъятных зов,  
Плыл по тайным местам, где жирует зелёный линь. 
Сытый, сладко дремал в окруженье суровых сов, 
Со стрижами кромсал беспредельного неба синь. 
 
С муравьями тащил я добычу в наш общий дом, 
И зализывал бок после волчьих щенячьих драк...
Был я птицей и зверем, был деревом и кустом, 
Мог бы стать целым миром! – когда б догадался, как! 

Столько места в груди – всем хватало: входи, живи! 
Нынче лентою свернуто время, увы, в петлю.
Вероятно, для жизни довольно моей любви,  
Ведь теперь очень трезво, по-взрослому  жизнь люблю.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2019»