Карина Кислицина

Январь с тобой играет в лысый лес,
И ты и сам как будто бы исчез,
Как та листва, что землю укрывала.
И там, вдали, такое всё ничьё,
Что кажется – твоё, твоё, твоё,
Как Бог, как свет. И – мало, мало, мало... 

И пьёшь тот свет, и Бог тот свет берёт 
И льёт тебе на плечи, в руки льёт…
И долго так стоишь под этим ливнем. 
И веришь, что ты вечен (вот вам крест!),  
Ты – вечен, даже если ты исчез.  
Как Бог, как мир, как истина, как имя.

Проходит всё. И будет проходить.

Пока идут дожди, года и войны...

Покуда не устанет мир носить
Простых вещей тяжёлые обоймы.

Но главное, меж звёздной кутерьмы,
Пока любовь живёт в её пунктирах –
Ведь непременно сквозь века и мы
Вновь повторимся, верю, в этом мире...

Ты спишь и видишь: солнца белый свет,
Деревья – высоки, тонки их хрупкие колени.
И в школу вновь идти, но почему-то лень, и
Прикинешься, что – кашель... В тёплый плед
Закутаешься. Смотришь сквозь ресницы,
Как с неба падает новорождённый снег,
И незаметно засыпаешь. Море снится
В твои неполные двенадцать лет.
И просто – всё. Вся жизнь ещё проста.
Вот паучок плетёт квартиру между рам и –
С работы скоро возвратится мама,
Опять устав.

Ты спишь и видишь: света больше нет.
И ты – совсем-совсем уже большая.
И за окном – не снег, а птичья стая
Твоих наполненных (скольки-то с лишним) лет.
И знаешь ты, как больно умирают
Те, с кем любимых больше нет.
И сложно – всё. Вся жизнь теперь сложна.
И к дням (как к пенсии) прибавка меньше стала.
Всё чаще у тебя гостит усталость
И всё короче года времена...
И море снится реже, голос – тише,
На месте паучка – стеклопакет.
Глазами ищешь снега силуэт,
Но он там – лишний.

Бог спит и видит: ты совсем мала.
Настолько, что на вырост даже детство.
Что Бог и сам – ещё спокойно спит младенцем
В твоих руках...

Соседка сверху говорит, что руки стынут.
– Не топят! – сокрушается она, –
И пригорела каша, пока сыну
Звонила жаловаться с самого утра.
Не топят! Но ругаться – не умею...
А сын с семьёй уехал на Пхукет…
Он мне советует одеться потеплее 
И говорит – на разговоры денег нет.

…Меня давно всё затопило в этом мире:
Кредит (три миллиона за квартиру),
Дела и неоплаченный налог.
И это всё так нагло, торопливо
Меня по самые серёжки затопило,
По самую макушку залило,

Но!

Я смотрю на этот одуванчик божий,
На этот свет в глазах её тревожных,
На клетке лестничной стою с ней и молчу. 
И мысленно желаю одного:
Пусть в её жизни будет самым страшным  
Сквозняк в квартире… Не сгорает каша. 
И пусть звонит почаще её Саша.
И больше не хочу я ничего.

Вот так расти теперь – обычной астрой,
К примеру – с серединкой ярко-красной,
Стоять под ливнем, головой махать

Без смысла, без какой-то важной миссии,
От прошлой жизни обрести ремиссию
И смерти языка не понимать.

А просто лишь – сиять огромной алой астрой
В межзвёздном галактическом пространстве,
И свет куда-то выше направлять.

И никогда никем не повторяться,
Совсем уже никем не повторяться,
Совсем уже ни в ком не умирать.