Алекса
Дракуд

Оксид водорода

Над чулками топорщится веером мятое 
     платье бальное. Ты бросаешь 
     банальное, куришь посткоитальное. 
     Пока тело не начало влажное 
     таянье, загадать побыстрее 
     желание. А под платьем не счесть 
     иероглифов на скрижалях. А под 
     утро провожать жаль, вцепляясь 
     взглядом фотографа, чтобы успеть 
     заснять тебя на подсознание. Если 
     не получилось втереть ни в один 
     слой эпидермиса, чтобы на коже 
     зацвёл хризантемами герпеса. Не 
     желанная, просто дистальная 
     область твоего пениса, трещина 
     между прошлым и будущим. 
Платье – рубище, режет глубже, 
     впивается в декольте, но так 
     лучше, значит тело ещё дышит, оно 
     уцелело и до утра не растает. 
     Женщина не святая, хоть и дышит на 
     ладан. Горше жизни не будет 
     припадка. Сладкою мукой дверь 
     открывается в небытие. Дорогая, 
     так надо, чтобы он уходил, у 
     пророка своя морока, аншанте – он 
     твоё пресс-папье. Давит, а ты и 
     рада. Только воды не надо из глаз, 
     вода будет рядом через час после 
     закрытия двери. Кто-то верит в 
     –анствы, а кто-то в –измы, только 
     женщина верит в бальное платье. 
     Даже когда погребальные свечи 
     горят, на тризне верит, что жизнь 
     – это такой наряд для суженого. И 
     натужно держится каждое утро, чтоб 
     не заплакать, но оставаться 
     слабой. 
А каждое утро под дверью закрытой лужа. 
     Тает снежная баба...