Александр Балтин

Александр Балтин

Четвёртое измерение № 17 (149) от 11 июня 2010 года

Свет отца и ямбы сына

  

* * *
 
Во всём ища крупицы смысла,
Я знаю верные слова:
Когда поэзия прокисла,
Тогда и жизнь сама мертва.
Когда поэзия сияет,
То светлой предстаёт и жизнь,
Поскольку слово очищает
От грязи жизни этажи.
 
* * *
 
Мудрость мы на знанья разменяли,
Дальше знанья сведеньями стали,
Сведенья до сплетен опустились.
И в кого мы, люди, превратились?
 
Сломанная кукла
 
Я сломанная кукла,
Валяюсь у окна.
Душа тоской набухла,
Вода тоски черна.
 
Играли мной когда-то,
Замучили потом.
Всем жизнь была богата,
Но только не добром.
 
Разорваны одежды,
И сломан механизм,
И все мои надежды
Распотрошила жизнь.
 
Ах, кукольная доля –
Немотный монолог.
Ребёнка злая воля
Подводит мой итог.
 
Что из окна мне видно?
Мелькающая жизнь –
Быть вне её обидно:
Ни радостей, ни тризн.
 
Грядущее условно,
Былого просто нет.
В окно ползёт неровно,
Клоками зыбкий свет.
 
Я сломанная кукла,
Валяюсь у окна.
И мной сплошная мука
Теперь воплощена.
       
* * *
 
Где-то бродит по городу женщина в чёрном,
Наши планы считает явленьем заведомо вздорным.
В белом парке увидишь – мелькнул чёрный плащ.
Станет страшно.
Вдруг за мною уже? Я свои сорок лет прожил зряшно.
Нет, не вижу плаща, показалось! мне всё-таки рано.
Я стихи достаю из сознанья – останется рана.
Зимний парк – ювелирное диво – он так филигранен!
Утешеньем, роскошный, послужит… но в случае крайнем.
Город в сфере потьмы, и собор величаво
Встроен в небо лиловое. Улицы слева и справа.
Где-то бродит по улицам женщина в чёрном,
Чтобы помнил – реальность твоя уподоблена зёрнам,
Прорастут – значит жил ты не зря. А метель завернула!
Тут органы и скрипки. И женщина снова мелькнула.
Заглянула в квадратик окна. Там за ужином пара.
Белый ветер летит над звенящим простором бульвара.
Всюду здания старые, три этажа иль четыре.
Много снега. И света достаточно в мире.
Оттого не пугаешься женщины в чёрном.
Мир конкретным считал, ну а он предстаёт иллюзорным.
Фонари золотисто мерцают, и мёд этот сладок.
Молоко расплескали повсюду. Как много загадок!
Да, загадок. Вопросов. Но всё-таки есть и ответы,
Если тянутся к сердцу прекрасные веточки света.
 
Квартал
 
Красные, жёлтые, серые стены таят
Сумму судеб, повседневность и праздники тоже.
Вечером окна – концерт цветовой. На маяк
Дальний луна, осознаешь внезапно, похожа.
Пёстрые окна! Тут охра, серебряный блеск,
Шторы текущие, толстый ленивый котяра.
Утром дворы вызывают иль нет интерес?
Есть для прогулок в квартале просторы бульвара.
А во дворах – всё газоны, настурции тут,
Или анютины глазки, что тоже красиво.
Вот и фонтан, и прозрачные струи поют,
Жалко, не слышу, но вижу из окон квартиры.
Вот стадион, где футбол, то есть крики и гам.
Есть антикварный салон – в нём сияют картины.
Хочешь – глазей. По карману ли живопись нам?
Старенький дом. Обветшал. Облупились карнизы.
Есть кинотеатр в квартале. Индийские нас
Вряд ли сегодня влекут мелодрамы. Скорее
Боевики – отвлечёшься, коль надо, на час.
Действие. Лучше уж действие, а не идеи.
Вот магазин «Книжный сад», разбегутся глаза.
Глянец пестреет. Куда столько книг – я не знаю.
Но, как вошёл, ощутил необычный азарт,
Всё, он замглился. Старею, а значит теряю
Я любопытство. Жара размягчает асфальт.
Жидким стеклом наплывает пространство сегодня.
Бочка. И надпись короткая – «Квас» – будто альт
Мне прозвучит. Что напитка сейчас превосходней?
Часто ли тут умирают? Вот гроб во дворе,
Люди все в чёрном, а пыльный автобус желтеет.
Быстро проходишь. Легко ль хоронить по жаре?
Ты-то ведь жив, хоть от прошлого грустью повеет.
 
Уравнение Гейзенберга
 
Порою мыслишь – мыслить: это крест.
Весенние дворы – кусочки детства,
Что памятью дано тебе в наследство.
Флагшток у школы, серебристый шест.
 
Проулок, дворик, и молчит фонтан,
Украшенный медведями забавно.
Порою в размышлениях ты прав, но
Конкретна явь, где ясность – как туман.
 
Площадки детской чёткие черты –
Качели, и песочница, и гномы
Цветные совершенно незнакомы –
Не видел, в прошлый раз, гуляя, ты.
 
Я в руку уравнение возьму,
Как хлеб намокший – распадётся тут же.
Возможно мысли – это род оружья,
Направлено куда – я не пойму.
 
Квант детства. Квант реальности твоей.
Среди домов хребтообразных школа,
В низине мнится. Разные глаголы
Несхожих меж собой учителей.
 
Я сущность уравнения стремлюсь
Понять, но не умом, а сердцем сердца,
Что невозможно. Приоткрыта дверца –
Пошире отворить её боюсь.
 
Иду, гляжу, живу – пространный ряд.
Лучи весны расписывают воздух.
И сколь бы ни давил твой личный возраст,
Ты рад весне, ты возрожденью рад.
 
Бойни
 
Цементный пол, и кровь течёт по стоку.
Разъяты рёбра – крыльями висят.
Коровьему – мёртво поскольку – оку
Не страшен свет. Душе не страшен ад.
Душе коровьей ад совсем не страшен.
 
…есть мощи – их янтарный, тайный свет,
Молитвы есть – покров ужели зряшен?
Покров молитв не видит человек.
 
Кровь чёрная – она течёт по стоку.
Убоиною пахнет тяжело.
И в фартуке мясник подобен богу
Из пантеона зла. Активно зло.
И выдрав печень с хрустом из барана,
Сжуёт мясник ломоть и будет пьян.
Устроено всё слишком окаянно.
Неправильность не вырвать, как бурьян.
Мир боен инфернален.
                                   А бифштексы
Ужель тебе, скажи, не по душе?
С горчичкою, причмокиваньем? Тексты
Забудь все! Позабыл я их уже.
Без боен как же? Перестройте совесть,
Иное ешьте!
                     Вновь ведут коров.
Глаза их кроткие! Мне стыдно… то есть.
 
Сколь тело для души надёжный кров?
 
Бревно
 
Детишки лет по девять, восемь
О лесбиянках говорят.
Всечеловеческая осень
Сулит изрядный листопад.
 
А я бревно! Меня не мучит
Количество смертей окрест!
…что подаянье не получит
Голодный не из наших мест.
 
А я бревно! И что мне дети,
Что матерятся или пьют.
Мне изо всех чудес на свете
Милее собственный уют.
 
Я реагировал на каждый
Бродячей псины грустный взгляд.
Был одержим духовной жаждой
И шёл дорогою утрат.
 
Когда б я был миллионером,
Я б деньги эти все раздал.
Смотрел на небо. Высшим сферам –
Так думал некогда – внимал.
 
Теперь – бревно, и отвердело
Сердечко, чтобы дальше жить
Могло ненужное мне тело
С душой, какую не убить.
 
Карапузикам ничего не светит
 
Баста карапузики – завершились танцы!
Дальше будет жизнь! О нет, мы не хотим!
Толстенькие, маленькие, очень любят такты,
Нотки и мелодии, веселья лёгкий дым.
Баста, вам сказали. Детский сад забудьте,
Школу тоже – быстро! Вкалывайте! Ну!
Хныкают потешно маленькие люди,
Должное желают отдать опять вину.
Некто в чёрной маске, хвостатый и с рогами
Плетью громко щёлкнет – вздрогнет ребятня.
– Вам теперь до смерти всего бояться – сами
Узнаете, что значит судьба и без меня.
Вам без её насмешки и не прожить отныне.
Страшно карапузикам. Красный сок течёт.
Страшно потеряться в лесу, не то в пустыне,
Зная очень чётко – спасенье не придёт.
Страшно карапузикам. Блеют, в стадо сбились,
Слёзы, неумёхи, размажут по щекам.
Мы хотели радости, надеялись на милость!
Милость? Нате будни – с отчаянием вам.
 
* * *
 
Дым из трубы, как хвост кошачий,
Избушка – тело: макрокот –
Такой уютный, не иначе
Вообще не ведает забот.
Такая славная картина!
И медленно течёт закат
Густой мелодией кармина
На тихий-тихий дачный сад.
 
Пытались смирить язык
 
Исследований скрепы мастерят,
И тюрьмы диссертаций воздвигают,
И лексику терзают, как хотят,
И, как хотят, грамматику смиряют.
Как будто их подопытный – язык –
Учёных деловых, яйцеголовых.
Как будто сам он немощный старик,
Дорог боится сложных и неровных.
Но рвёт язык их путы и живёт,
Свободно, сокровенно развиваясь –
Волнуется, щебечет и поёт,
У них, несчастных, вызывая зависть.
 
Линия Оригена
 
Чистая, сверкающая линия
Оригена жизнь – тугой напор
Мысли, где мерцает нечто синее
С золотом небесным – как Фавор.
Войско фараонова неистово –
Страсти нас преследует – стена
Вод – она расступится, и истина
Сложного пути уже ясна.
Внешняя жизнь – это только внешнее.
Слово – как симфония лучей.
Вечное – оно всегда нездешнее.
Боль, живя, преодолеть сумей.
Пытан Ориген, от пыток умер
Апокатастасиса творец.
 
Облаков я доверяю сумме –
Ими храм построен, не дворец.
 
Великолепие снегов
 
Двор в снежное безмолвие одет,
Куски пластов лежат ломтями сала.
Январь глядит – седобородый дед –
Доволен – наработано немало.
 
Финляндией в миниатюре двор
Предстанет или пышным Заполярьем.
Проулок меж домами – коридор,
Он в звёздные рассмотрен окуляры.
 
Снег пышный, высверк всякий – дорогой:
Алмазной крошки тут исчесть не можно.
Вот огонёчек красно-золотой,
Оранжевый, цвета сплетутся сложно.
 
И лёгкий скрип дорожек дан в пандан
Простому счастью – снега в мире много.
 
Про сумму ран, душевных острых ран
Забудешь, и про всё… про чувство долга…
 
Русские
 
Для нас привычны грязь и свет –
Жаль, грязь убрать силёнок нет.
 
* * *
 
Что действительность наша едина
Повторяю я без конца.
Да будут мечты сына
Воплотимей мечтаний отца.
 
По лесопарку гуляя,
Видишь – в пруды глядит
Небо, краса золотая.
Никто никогда не забыт.
 
Да будет ямбами сына
Воспет образ отца.
Что действительность – чаша едина,
Повторяю я без конца.
 
Отколоть от неё невозможно
Кусок. Боль и радость – всем.
А смерть столь неосторожно
Полагает – я разных ем.
 
А смерти по сути нету,
Повторяю я без конца.
Мечтания сына к свету
Тянутся – к свету отца.
 
© Александр Балтин, 2008–2010.
© 45-я параллель, 2010.