Александр Белоус

Александр Белоус

Четвёртое измерение № 8 (8) от 13 августа 2006 года

Несрочная книга

 
*  *  *
 
Подскажите, как милой шепнуть покороче

связку звуков, ведущую в лёгкость оков?

От нахлынувших чувств сотрясается почва…

Из заоблачья лучик развязку пророчит,

регистрируя свадьбы на крышах домов.
 

Пригревает конкретно. Взрываются почки.

Зацветает адонис на склонах холмов.

Жизнь вскипает под каждой обыденной кочкой.

Перелётные прут. Уменьшаются ночки.

В парках – вспышки влюблённо-хмельных голосов.
 

И среди – на весь мир! – прогремевших звоночков,

мимо мёртвых фонтанов и гордых дубов,

обходя – по безденежью – злачные точки,

мы скользим в высоту локоток к локоточку

и встречаем весны запоздавших послов.
 

Как тягучи они, мелодично-проточны

очертания млечных мучительных слов!

Свечерело. Беседа журчит неумолчно.

Звёздный клир озирает земли худосочье.

Постовых будоражит экспромт каблучков.
 
 *  *  *
 

Глотнув из потного стакана

сумбура смеси ледяной,

затлевший, прыгнешь в прорубь ванны,

пребольно бахнувшись спиной,

и животворный кран гортанно

плеснет полярное вино

на исстрадавшееся тело,

целованное солнцем вскользь

по-майски страстно, неумело,

включая шею, щеки, нос,

как зачарованный Отелло,

Её коснувшийся волос

под звёздами киприйской ночи

в те неспокойные года,

когда венецианский кормчий

гордился флотом и всегда

был недругов зубастых зорче,

а московита борода

ещё мела изгиб дороги, –

вдали табун пылил на луг,

о битве грезил холм пологий,

в лесу бродяжил дерзкий дух,

соловушка рыдал в восторге,

и время замирало вдруг…
  
*  *  *
 
День степенно прощался с проворной рекой,

а закат растянулся в моей голове —

не припомню, на сколько мгновений. В траве

светляки зажигались умелой рукой

анонима. Нахлынула ночь. Смутный зов

пробуждался, и той же железной рукой

рассыпались созвездия над головой,

на глазах разрастаясь в огромность миров,

посылающих Солнечной — летошний свет,

несказанное имя готовых открыть,

чтоб безмолвно Вселенной стремить во всю прыть,

осмысляя бессмыслицу пройденных лет.

И тогда задышал-зашептал мир земной,

и пытались окликнуть меня светляки.

Я внимал им, но видел слиянье реки

с одинокой звездой, с дерзновенной звездой.

Раскалённые мысли роились во мгле,

но прохлада бежала меня стороной.

Колыхался в безвременье взор ледяной,

вдохновляя морщины на гордом челе.

Но привычно несла караул в небесах

и душевно сияла над бездной луна.

Неужели враждебно-глухая стена

будет вечно гнездиться в беспечных умах?

Я ловил каждый муторный вздох пустоты,

и фантомы миров соглашались со мной.

Пламя памяти спорило с бледной судьбой,

но в просветах мерцала далёкая Ты.

Как тебе там поётся в круженье светил:

бессловесно-бессонно-бескрыло, как нам?

Я решился поведать печаль светлякам,

но речной непокой огоньки погасил.

Кроткий ангел в предутрие падал на стон,

трогал лоб неземной мой, от ветра – хмельной.

Бесконечной дорогой я плёлся домой

к дорогой с головой трубадура времён.
  
Ария
 

Дождь дошептал вдохновенную арию,

и –

     врассыпную ошметия туч.

Глазки у девочки солнечно-карие

брызжут весельем

                          в июньское парево.

Воздух подвижен, озонист, шипуч.
 

Сказочно в городе!

                           Глянь: на обочине

(жаль, маскхалаты промокли до пят)

выстроил взвод тополей

                                  озабоченно-

бравый сержантик

                          нерях пропесочив,

а опоздавших назначил в наряд.
 

Лобную площадь заполнили зрители:

будущий маршал,

                        толпу разметав,

важно прошлендал

                           в адамовом кителе

к лужице,

             где головаш уморительный

плещется,

              фыркая,

                         как бронтозавр.
 

Сэр Небоскреб с воробьями сражается

(шустрый их вождь оседлал водосток).

Свистнула грозно гераклова палица…

Нехотя

          птичья

                    снялась авиация,

дружной армадой порхнув наутёк.
 

На остановке автобусной паника:

цепь разорвав лукоморную,

                                       кот

мчит на свиданье

                         к невесте чернявенькой…

(Как вам, ребятки, моя отсебятинка?)

Сказочно в городе!

                           Время плывёт.
 

…Полдень.

               Зенитное право используя,

лучик–проказник напорист и жгуч.

Дернул у бочки обшарпанной морсу я,

чтоб подскочила активность глюкозная

и потелёмкал

                   в участок

                                на взбуч.
 

Мимо пронёёсся трамвай переполненный

(душно молодкам фигню щебетать).

Вновь –

           надвигаются

                             тучи холёные,

небо пленили

                   лазутчики молнии…

Арию дождь замурлыкал опять.
 
 *  *  *
 
Займешь деньжат – окажешься в Крыму

вдвоём с любимой, ластясь к окоёму.

Возрадуешься горному ярму,

медузам, чайкам, пеклу даровому.
 

Но день умрёт, окрасив даль в сурьму,

и бой земных часов, подобно грому,

начнёт диктат по слому мировому,

где ясность скрыта в облачном дыму.
 

И многим непонятно, почему

морской прибой поёт немую тьму, –

ночные волны мыслят по-иному.
 

Маяк луны, терзающий умы,

бессилен разгадать, откуда мы,

и не укажет путь к родному дому.
 
 *  *  *
 
Полгода назад Ты к другому ушла,

забыв попрощаться.

Теперь я крещусь на плывущие облака,

читаю Горация.
 

Бегаю по утрам на школьном стадионе,

гоняю бомжей, опухших от голода,

не женюсь на порядочной девушке за-ради воли,

ёжусь, когда сырая погода,

нахально ухмыляясь каркающей вороне.
 

Плохой приметой меня не взять на испуг,

не сказать, чтоб я изменился очень.

С той встречи осеней мелькнуло не больше двух,

пару раз ловил на волне завывание вьюг,

дважды лопались почки

и не было отбоя от летних мух.
 

В памятную годовщину хочу запечатлеть

заплаканные глаза октября

и белые хризантемы,

которыми Лель осыпал Тебя.

Я решил бросить, наконец, якоря…
 

Помню серый пасмурный день:

облачный кран позабыли закрыть,

и влага переполнила лужи;

желеобразной массой вливался в метро

народец тележечно-кожаный;
я шагал с поднятым воротником, простуженный,

размышляя над репликой из «Ревизора»

про тупые рожи

и… какое впечатление она произвела

на туземцев, ищущих женьшень.
 

(С точностью, к сожалению, я не в ладах.)

Вдруг окно в Институте искусств распахнулось,

и «Голубой Дунай» запах

в разреженном воздухе улиц.
 

Аккорды мажора неслись

в антенно-туманную высь,

сбив с панталыку прохожих.

И в радиусе семи миль –

хоть слышимость город гасил –

мне не было звуков дороже.
 

Правдами и неправдами я пробрался в класс.

Слепили волосы-протуберанцы.

Колдовали быстрые пальцы.

Венский вальс! Венский вальс!

…Тишина рискнула вмешаться.

Композиторы с портретов смотрели на нас.

Успенский буркнул двенадцать.
 

Из моего ограниченного лексикона

разве выудишь стоящий комплимент?

Ты дышала сплошным озоном,

я поверил в душевный свет

галактического костра,

приютившего неандертальца…
 

Полгода назад Ты к другому ушла,

забыв попрощаться.
 

Теперь плетусь по Сумской парка Горького около.

Клумба, скамейка до боли знакомые.
 

Ветер шаманит нервное соло.

Я вышел из жизненной комы

голый.
 

Синоптики на завтра предрекают

переменную облачность.
 

Солнце проглянет картинно,

жестом неуловимым

щедро разгладит морщины

любящим и любимым.
 

Мифы мои о семье не развенчаны,

расставанья мука перемелется.

Я безжалостно нежен с женщинами

и безгранично доверчив,

звонко смеюсь, неся околесицу

первой встречной.
 

Ты ли Штрауса шпарила на рояле?

Время летит безмятежно-стремительно.

Листья с кленов дружно опали.

Близок сезон отопительный.
  
*  *  *
 
Если б вы только знали,

какую кадриль в исполнении облачат

мне довелось наблюдать

в улыбчивом небе апрельском;

если б вы только знали,

в каких раздольных полях

под аккомпанемент жаворонков

металась моя голова;

если б вы только знали,

в каком заповедном лесу

я кружился с лимонной листвой,

потревожив семейство опят;

если б вы только знали,

какие лепные снежинки

опускались мне на ладонь

чудной январской ночью

и не таяли, пока я не произнесу

имя любимой, –

вы бы сразу признали

меня самым счастливейшим

человеком
               на Третьей планете…
 
© Александр Белоус, 1997-2006.
© 45-я параллель, 2006.