Александр
Носков

Александр Носков – выпускник ленинградского Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина, по специальности искусствовед. В 1972–76 гг. руководитель сектора хранения экспозиции Государственного Русского музея, в 1976–1994 гг. старший научный сотрудник Ленинградского научно-проектного института ЛенНИИП градостроительства, ведущий исполнитель и руководитель ряда проектных работ. В 1994-1997 гг. сотрудник Инспекции по охране и использованию памятников истории и культуры Ленинградской области, в 1997–2002 гг. был главным архитектором – начальником Управления архитектуры и градостроительства Лужского района, впоследствии МО «Лужский район». В дальнейшем являлся руководителем проектного коллектива, связанным с сохранностью объектов культурного наследия Санкт-Петербурга и Ленинградской области. С начала 1990-х годов занимается исследованиями по краеведению Ленинградской области, с 2010 года – председатель Лужского общества краеведов.

Влюблённый в Лугу

(О жизни и стихах краеведа и поэта А.В. Носкова)

В одном уже не очень новом фильме молодой радиорепортёр пытает на улице прохожих одним-единственным вопросом: «Зачем вы живёте?». Прохожие смущаются и ничего вразумительного ответить не могут. Ведь и в самом же деле, мы думаем только о том, как жить, а зачем... ну кто ж его знает? Живём. Как-то само собой. Живём – значит, надо так, и всё тут. Но если бы этот вопрос да вдруг задать Александру Валериановичу Носкову, который 22 апреля отметит своё 75-летие, я уверена, что он ответил бы примерно так:

– Ну, что значит – зачем? Вопрос совершенно дурацкий! Это же ясно, как Божий день: человек живёт для радости, чтобы получать её самому и давать возможность радоваться тем, кто рядом. Чтобы, в конце концов, оставить о себе добрую память... ну, и так далее.

Простите, Александр Валерианович, если я не очень точна в выражении вашего личного мнения. Просто мне кажется, что оно весьма совпадает с моим. А в этом я убедилась за долгие годы нашего творческого общения.

Моё заочное знакомство с А.В. Носковым случилось ровно двадцать лет назад, когда «Лужская правда» начала публиковать мои стихи и очерки, и мне начали звонить читатели газеты с выражениями одобрения и поддержки. Это было не просто очень приятно, но и очень важно для меня, ведь благодаря всем этим людям я и стала тем, что я есть. Позвонил и совершенно не знакомый мне Александр Валерианович со своими поздравлениями, в те годы главный архитектор города Луги и уже довольно известный у нас поэт. Сам он об этом звонке сегодня совершенно не помнит, и очень смутился в ответ на моё напоминание, но для меня это было и радостью, и честью. И я отлично знаю, что поддержал он таким образом не только меня. Сколько раз я присутствовала впоследствии при том, как он отзывался о творчестве того или иного лужского автора, и всякий раз это делалось подробно, объективно, очень корректно и в основном всегда доброжелательно. Ну, а уж встретились «живьём» мы в 2000 году среди лужских поэтов под обложкой памятного сборника «Радуга над Лугой». А по-настоящему подружились в 2013-м, когда городская библиотека затеяла посвятить А. Носкову, как одному из самых созидательных лужан, специальный номер своей газеты «Зелёная лампа». Именно тогда я собрала и тщательно изучила всё творчество этого многогранно талантливого человека. И должна признаться, что чем больше вчитывалась в строчки ли его стихотворений, краеведческих ли материалов, основанных на подробном изучении множества архивных документов и облечённых затем в историографию Лужского края, тем большее испытывала наслаждение от этого чтения.

Поэтому сегодня с абсолютно чистой совестью могу сказать: Александра Валериановича Носкова я бы отнесла к литературным профессионалам. Его краеведческие изыскания и труды – тема отдельная, самостоятельная. Может, даже главная в его судьбе. Я же обожаю этого человека за его романтический склад души и за дарованную свыше мудрость «видеть время насквозь», со всеми присущими этому времени красками, ароматами и реалиями давно уплывшей в Лету жизни. Он сделал для Луги практически невозможное: увидев её своим проницательным взглядом поэта, искусствоведа (художника!) такой, какой она была в свои почти младенческие годы со всеми населявшими её градоначальниками, мещанами и дачниками, Облой и Наплатинкой с их зелёными берегами, пьющими вприкуску с клюквой чай поэтами, маскарадами в театре Ограновича, заезжими гусарами (и, ведь наверняка, дуэлями!), он взрастил этим своим видением в нас, лужанах, любовь к отеческому краю – точно так же, как это делает мудрый родитель по отношению к детям своим. И мы теперь, читая ли его личные стихи, поэзу ли северного озера, написанную в 1916 году под Лугой Игорем Северяниным, открытую и с любовью преподнесённую нам А. Носковым… мы навсегда уже будем отравлены этим призрачным «счастьем с привкусом лёгкой горчинки…» (А. Носков, «В мае взгляды немного неловки»).

А. В. Носков родился в городе Ачинске Красноярского края в 1943 году. Будучи ребёнком отца-офицера, сменил не одну школу, направляясь с родителями то в Пермь, то в Чернигов, то в другие города и веси по месту отцовской службы. Затем своя собственная служба в армии на Дальнем Востоке, и только потом уже Питер. Окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры, длительное время работал в научно-проектном институте, в Русском музее. Впоследствии, связав свою судьбу с лужанкой Ольгой Викторовной Набокиной, соавтором их многих краеведческих трудов, работал главным архитектором МО «Лужский район». В настоящее время – председатель учреждённого им же самим Лужского общества краеведов. Автор многочисленных и разнообразных публикаций по истории Луги и окрестностей. Поэт, автор нескольких поэтических сборников. Поэтому, вероятно, и краеведение Александра Носкова очень поэтично. Читая его труды, мы понимаем, как велика проведённая изыскательская работа. Понимаем и то, что старинные материалы, «откопанные» в архивах и других источниках, отнюдь не всегда были изложены изначально изящным, благолепным слогом, и часто, почти всегда, требуется огромная работа по их осмыслению, сопоставлению и, главное, подтверждению. Мало найти, надо ещё доказать. Отчасти работа краеведа схожа с работой сыщика, детектива. В этом есть свой кайф. И, думается, поэтому многие находки Александра Валериановича со временем облекаются в поэтическую форму.

Секрет здесь, по-моему, в обострённом чувстве времени, точном ощущении той, ушедшей эпохи, которая видится нам сегодня всем по-разному: одним – строго документально и фактографично, другим – беллетристически-фантастично, а третьим – по-родному тепло, понятно и романтично.

Третий вариант по-человечески мне ближе всего. Я и сама на прошлое предпочитаю смотреть под тем же углом. Абсолютной точности событий, сколько бы ни сидели в архивах, мы уже никогда не восстановим. Не в нашей власти связать множество ускользнувших во времени нюансов и развязать бесконечную цепь накрепко затянутых узелков. Время ушло и всю правду унесло с собой. Нам остались только догадки и предположения.

От краеведения, как от науки, я человек далёкий. Но мне очень нравится мысленно погружаться в былые времена, чтобы попробовать представить себе те запахи и звуки, цвета и краски, вкусовые и тактильные ощущения. Приходя в какой-нибудь музей, мы непременно улавливаем особенный аромат, витающий в его помещениях, исходящий от старой мебели, книг, одеяний на манекенах, хотя, скорее всего, это просто специальная ароматическая отдушка, заглушающая запахи пыли и тлена. Но, может быть (может быть!), так всё-таки пахнет время, жившее когда-то в доме, населённом людьми и ставшее сегодня музеем?..

И, начитавшись Носкова, я с наслаждением мысленно брожу по Покровской, пытаюсь понять, где пролегала улица Маркизская, и меня очень волнует то обстоятельство, что в Луге работал некогда Летний театр Ограновича (или Аграновича? – на разных старинных открытках по-разному), где устраивались балы и маскарады, и «летом в Луге шли манёвры,/и офицеров было тьма».

Оказывается, я очень люблю ту романтическую Лугу, воспетую современным мне поэтом. Секрет этой любви очень прост: поэт Александр Носков такой же романтик, как и я, мы живём «на одной волне», очень похоже чувствуем и видим «специальным романтическим зрением», для которого не требуются никакие розовые или жёлтофиолевые очки, – такое зрение «выдаётся» задолго до рождения и, слава Богу, пока ещё очень многим, и лужанам в том числе. Помните, как задорно, по-гусарски звучит марш, написанный и исполненный Александром Соосааром на слова А.В. Носкова:

Но для того, чтобы о Луге (или не о Луге, об Ачинске, например, или любом другом месте на Земле) писать словами А. Носкова (хотя и слова – тоже не суть, все слова придуманы давно и не нами, надо просто уметь их удачно подобрать вместе), – это значит писать словами, которые поэт интуитивно находит в своей памяти, и надо, чтобы сердце, которое этой памятью наполнено, было очень живым и тёплым. Потому что когда читаешь его «лужские» стихи, явственно ощущаешь: автор имеет ко всему описанному прямое отношение. Всё, о чём он говорит рифмованными строчками, касается его лично, напрямую, по-семейному, он это знает, как потомки и наследники знают историю своей семьи, своего рода. И, прочитав, к примеру, вот это стихотворение:

или эти строчки, посвящённые усадьбе Скреблово:

– хочется быть к ним причастным. Не имеет значения, что одно стихотворение – о дне сегодняшнем, а другое – о далёком минувшем. Хочется стать членом этого круга, клана, большой семьи, хочется обрести своё горнее в дольнем и разглядеть, наконец, то место на свете, где одно с другим для тебя сливаются.

О горнем и дольнем я к чему? Очень люблю поэзию москвички Эллы Крыловой. Однажды, просматривая странички «Поэтической гостиной» в Интернете, где вёлся разговор с Эллой Николаевной, я прочла следующее. На вопрос ведущей «Есть ли места на географической карте, знаковые для Вас самой и Вашей поэзии?» поэтесса ответила так: «Европа исхожена мной от Заполярья до субтропиков и от Урала до Атлантики. Каждый genius loci чему-нибудь меня учил, не поучая. Хибины учили дерзости и свободе, Луга – кротости и смирению. ˂…˃ На Южном Урале в Новотроицке родилась и выросла моя лучшая подруга, ныне живущая в Петербурге. У неё дом в Луге, именно там я впервые разглядела горнее в дольнем».

И я почему-то подумала, что для Александра Валериановича горнее с дольним слились тоже именно в Луге…

Поклонники творчества А.В. Носкова знают его и как лирического поэта, и как поэта-искусствоведа – да, есть у него и такая нотка в поэзии: не всякий искусствовед, и уж тем более архитектор, почувствует в себе душевную необходимость откликнуться поэтическим (и не только) словом на чужие, хотя бы и общепризнанные, живописные полотна. В Александре Валериановиче такая потребность живёт. В его поэтических сборниках я обнаружила и так называемые «французские стихи»: «L'amoureuse» (из Поля Элюара), «Песня для овернца» (из Жоржа Брассенса), «На рынке», «Завтрак» и «Portrait d'un l'oiseau» («Портрет птицы») (из Жака Превера). Знаком он нам уже и как поэт, не очень, может быть, и детский, но написавший немало стихов и сказок для своей доченьки Лизы.

Конечно, краеведение для А.В. Носкова – прежде всего. Но какое же оно бывает разное, это лужское краеведение! Поклонники творчества Александра Валериановича знают его и как искрящегося озорным юмором автора «Чегольских песен Екатерины Брозиной». На обороте титульного листа небольшой книжечки авторская аннотация: «Настоящий сборник навеян произведениями классического фольклора и приметами нашего времени. Цикл стихов-песен связан с лужской деревней Чеголи, красивое, музыкальное название которой восходит к глубокой древности. Фамилия героини – напоминание о дочери одного из местных помещиков, выпускнице Смольного института благородных девиц. Все персонажи песен – лица вымышленные. Рисунки сделаны Лизой Носковой, когда ей было 6 лет».

Внимательно, подробно и с удовольствием я прочитала все пятнадцать «Песен Екатерины Брозиной», собранные под зелёненькой обложкой. Прочитала и подумала: уважаемый, почтенный, можно сказать – чинопочитаемый человек Александр Валерианович Носков, почётный Председатель Общества краеведов, а на самом-то деле, оказывается, – мальчишка-хулиган. Но какая женщина не оценит в мужчине это искрящееся мальчишество? Разве что какая-нибудь закоренелая феминистка-синечулочница. А для синих ли, с позволения сказать, чулок писаны «Чегольские песни»?

У замечательного О'Генри в его романе «Короли и капуста» есть строчки: «Существует забавная старинная теория, что у человека могут быть две души – одна внешняя, которая служит ему постоянно, и другая внутренняя, которая пробуждается изредка, но, проснувшись, живёт интенсивно и ярко. Подчиняясь первой, человек бреется, голосует, платит налоги, содержит семью, покупает в рассрочку мебель и вообще ведёт себя нормально. Но стоит внутренней душе взять верх, и в один миг тот же человек начинает изливать на свою спутницу жизни поток яростного отвращения; не успеете вы оглянуться, как он изменяет свои политические взгляды, наносит смертельное оскорбление своему лучшему другу, удаляется в монастырь или в дансинг, исчезает, вешается, или – пишет стихи и песни, или целует жену, когда она его о том не просила, или отдаёт все свои сбережения на борьбу с каким-нибудь микробом. Потом внешняя душа возвращается, и перед нами снова наш уравновешенный, спокойный гражданин. То, что было, это всего лишь бунт Индивидуума против Порядка; надо было перетряхнуть атомы человека, чтобы дать им снова осесть на положенных местах». И это всё тоже – об Александре Носкове. Такой уж он незаурядный индивид!

Ну, а если всё-таки вернуться к нашему изначальному вопросу... Ответ на него я получила в недавно, в который раз, пересмотренном фильме «Несколько дней из жизни И.И. Обломова» с великолепным О.П. Табаковым, светлая ему память. «Однажды я утром проснулся, – рассуждает главный герой романа, – у меня за окном дерево росло. Оно, наверное, уже лет 500 росло, а то и больше. Может, татар видело, Мамая? А листья каждый день меняются, и сколько их за эти годы распустилось, пожелтело, опало. Сколько ещё распустится и опадёт. Но ведь каждый лист, когда он растёт, он живёт одной жизнью с деревом! С его корнями, его ветвями. Он их чувствует, наверное. Необходим им. Значит, доля этого листа есть в последующих годах, мамаев тех прошедших.… Как, верно, и мы, кто бы то ни был. Раз живём, значит, есть смысл. Какой-то… Я как это подумал, обрадовался, аж заплакал! А спроси, почему, я и объяснить не умею». «Ты, Илья, счастливый человек», – констатировал сдержанный реалист Штольц.

Ощущать себя листком на огромном дереве, растущем из глубины веков, и жить с его корнями и ветвями одной жизнью. Как это просто. И в этом смысл и радость нашей жизни. И уж конечно же – жизни Александра Валериановича Носкова.

Людмила Дымбу

Творчество