Александр
Петрушкин

* * *

[перестав говорить о смерти перестал 
     говорить 
переставляю глухие вещи] в числе двоих 
разливаю воздух в стаканы они в ответ 
наливают базар и феню в 
блошиный свет 
  
когда-то мне было тридцать читал других 
произносил возможно что птичий чих 
носил на ладони баюкал первенца на 
     словах 
а теперь со светом лоб в лобном 
в черновиках 
  
я учусь молчанью [ужасен твой ученик] 
смотрю на птичьи головы [почти при них 
их тела и руки синие от чернил] 
а свернёшь направо – увидишь последний 
Нил 
  
отпусти меня ты наверно можешь наверно 
     ты 
тот что меня произносит из темноты 
перестав говорить ты меня не боишься 
     как я тебя 
немота в нас шарится  но находит одну 
губя 
  
там тогда наливается воздух в щеколдный 
     скрип 
громко глохнут вещи попав [под язык] 
они встают как будто не жившие никогда 
и тогда уж точно под землю взойдёт 
звезда 
  
и полынна горечь попавших под речь 
     вещей 
и стоят как боги [которые таки забыли 
     лечь] 
и на все имена окликаются [значит ждут] 
чтобы их по имени точному 
[назовут 
  
переставшие говорить свою смерть в 
     предмет 
обрядив свой косный его белый светъ] 
и одна только мать расплачется и 
     простит 
[– не болит мой маленький? 
– голова преломлена, матушка, 
не болит]