Александр Царикаев

Александр Царикаев

Четвёртое измерение № 10 (286) от 1 апреля 2014 года

Ночные цветы

 

* * *

 

А сегодня туманно,

Ни звезды, ни огня,

И до странного странно

На душе у меня.

 

Ничего не тревожит

И души не щемит,

Не рыдает, не гложет,

Не свербит, не болит,

 

Ничего не мешает,

Не мозолит глаза,

Не зовёт, не пугает,

Не влечёт в небеса,

 

Никакая забота

Не томит по земле,

Просто умерло что-то

И во мне, и во мгле.

 

* * *

 

Есть на земле места, помеченные небом,

Где Божий Дух устами тайновидцев

Вещал сердцам людей во время оно,

Суля им воздаянье за грехи и обещая

Жизнь вечную, блаженное спасенье

За праведность.

 

Там до сих пор шумит немолчно жизнь,

И ввысь устремлены торжественные храмы,

И торжища людские вокруг них,

Ища от века чаемое счастье,

Стозвонным шумом наполняют дол.

 

Но Божий Дух покинул навсегда

Сердца пророков местных, устремив

Свой взгляд в иные земли, отрешённо

Теперь глядят на скопища людей

Святые камни, помнящие речи

Исполненные вещей благодати,

Прекрасными, но  мёртвыми глазами.

 

* * *

 

Я сегодня покину тебя,

Потому что мне были созвездья,

Потому что проснулась земля,

Укрывавшая зёрна возмездья.

 

Потому что я память свою

Отпустил на четыре свободы,

Потому  что в небесном краю

Заалели кровавые всходы.

 

Потому что я видел вчера

Как опять небеса опустели,

Потому что мне пели ветра

И призывно в глаза мне глядели.

 

* * *

 

Вот приидут последние сроки,

И во мгле молчаливых небес

Заалеют кровавые строки

Незнакомых доселе словес.

 

Хлад и глад овладеют землею,

Проникая сквозь все рубежи,

И, рождённые тёмной судьбою,

Зацветут по земле мятежи.

 

И по голой земле, как виденья,

Побредут наугад племена,

Исполняя Господни воленья,

Проклиная свои времена.

 

Сонмы бед пронесутся над миром,

Как знамения Судного дня,

Сонмы бед пронесутся над миром,

Но они не застанут меня.

 

Заповедной дорогой сновидца

Я пройду по окраине дня

К милосердной Господней Деснице,

И никто не заметит меня.

 

* * *

 

Хвала тебе, задумчивая осень,

За неизбежность появленья твоего,

За светлые дожди, они несут в горстях

Нагие сны влюблённым и смиренным, за твои

Немногословные уста,

Привыкшие к незримым поцелуям, за твою

Предрасположенность к забвенью, за пустые

Раздолы, приютившие ветра, за безнадёжность,

Повитую туманами и волей,

За дни багряноцветные, сквозь них

Судьба видна насквозь, ещё за небо,

Которое в междождье обретает

Белесый цвет несбывшейся надежды,

Хвала тебе, задумчивая осень.

 

* * *

 

Перед дождём есть час томлений,

Час равнодушных дум, тревог и маеты,

Когда подспудный ток сомнений

Не отличишь от пустоты.

 

Как будто меж тобой и миром

Без видимых причин прервался диалог,

И ты, безмолвный, гордый, сирый,

От ожиданья изнемог.

 

* * *

 

О Боже, осень подступает вплотную к сердцу моему,

Вбирая прегрешенья и обманы, и меркнет боль

Как пламя на ветру.

 

Я забываю всё, я жду урочных знаков,

Которые мне снег-глухонемой подаст при появлении, надеясь

Что на этот раз я их пойму.

 

* * *

 

Пахнет дымом. И в запахе дыма

Слышу запах озябшей листвы,

Волглых сумерек, неразложимой

Смеси свежести, мглы и любви.

 

Закрываю глаза и в незримом

Замыкаю свой чувственный круг,

Но зачем это я... Просто дымом,

Просто дымом повеяло вдруг.

 

* * *

 

Позолота сошла. Проступила скупая основа

Молчаливого мира. Холодная нежность ветвей

Оплела небеса. Невесомым стеклянным покровом

Опустился ноябрь на дремотную сырость полей.

 

Для земного есть срок. Потому так беспомощен снова

Этот обморок листьев, потому так предельно высок

Настороженный свет, потому так от слова до слова

Повторяют дожди неминуемый свой монолог.

 

* * *

 

И у птицы – гнездо, и у зверя – нора,

Только ты здесь бездомна, как снег и ветра.

 

И у бездны –  судьба, и у неба – судьба,

Лишь одну эта доля миновала – тебя.

 

И у сердца есть боль, и у мира есть боль,

Лишь с одной эта боль разминулась – с тобой.

 

И у света пути, и у ночи – пути,

Лишь тебе по дорогам земным не пройти.

 

Но когда мы восстанем в день трубы, в день Суда,

То блаженней не будет никто, никогда.

 

* * *

 

Но выпал снег. И, погребённый

Под этой белой немотой,

Мой слух уснул, неомрачённый

Бесповоротной тишиной.

 

И неприкаянное зренье

Лишь безошибочно-острей

Следило каждое движенье

Чреды зачатий и смертей.

 

Оно заметило, что ниже

Нависли звёзды над землей,

Оно заметило, что ближе

И недоступнее покой.

 

Что всё безумнее зарницы

Над безучастной высотой,

Что стала зримее граница

Между добром и красотой.

 

* * *

 

А по первому снегу – только ангелу с его чистотой

Разреши, Господи, пройти невесомой стопой.

 

А по второму снегу – деве немужней с её красотой

Дозволь пройти, Господи, своей неподсудной судьбой.

 

А по третьему снегу, мой древний, мой строгий Господь,

Дай позволенье пройти всем, кого ты облёк в кровь и плоть.

 

А по четвёртому снегу, Господь мой и Бог мой,

Дай пройти мне, потому что я тоже приду к Тебе,

Потому что я тоже Твой.

 

* * *

 

Зимой даже ангелы ищут тепла,

Как звери и люди.

Зимой вместо неба – белесая мгла

По чьей-то причуде.

 

Зимой твоё сердце в союзе с судьбой

И с каждым мгновеньем.

И память твоя соблюдает зимой

Субботу забвенья.

 

Зимой отмирает одно за другим,

Что раньше болело.

И мир слишком зримо зимой разложим

На душу и тело.

 

* * *

 

Есть в зимних сумерках томительная нега,

Медлительная грусть и нежность расставанья,

Божественный покой искрящегося снега

В торжественных лучах закатного сиянья.

 

На благостной земле и в зыбком поднебесье

Всё в ожидании грядущей перемены,

Всё в этот краткий час как будто в равновесье

Меж небом и землёй, меж тленным и нетленным.

 

* * *

 

Я вижу в мире письмена

Они не прячутся от взора,

Они пророчат имена

Любви и горя.

 

Они начертаны во мгле

Вдали за горною грядою,

На палых листьях и земле

Его рукою.

 

Они невнятны для волшбы

Смиренномудрой экзегезы,

То письмена моей судьбы –

Черты и резы.

 

* * *

 

Произнеси: «Настала осень мира»,

И по губам обветренным деревьев,

По ликам сумерек, по стылым ликам ночи,

Вновь заскользит беспомощно улыбка,

Так улыбаются, когда слова не в силах

Ни вымолвить, ни вымолить прощенья.

 

И вот уже средь горнего молчанья,

Средь тишины, безгласности, смиренья,

В сердцах дорог, в сердцах небес пустынных

Растут цветы победного возмездья.

Пришла пора последних отчуждений.

Воистину – настала осень мира.

 

* * *

 

Есть времена зимы, когда её приметы

Привычны станут сердцу и глазам,

И кажется тогда – нет ничего на свете

Важнее, чем слова, что преданы снегам.

 

В такие времена душа в ладу с природой,

Ничто не возмутит спокойствия её,

И бледный свет небес, и вид земли бесплодой

Не знаки бытия, но сами  – бытиё.

 

* * *

 

Нетленное небо влечёт её к тайным пределам,

Незримые тропы встречают её легкозвёздную поступь,

Нелюдимые ветры склоняют к стопам её слезы разлуки,

Великие снеги заносят её бестревожную память,

Пугливые птицы вьют гнёзда в глазницах её плодоносных,

Безмолвные рыбы плывут на призыв её сердца,

Безумные звери внимают речам, исполняясь любви и молчанья

Блаженные ливни с лица бесприютной земли

Смывают следы её странствий.

 

* * *

 

Мой дух усыновлён покоем зимних дней,

Мне братья – хмурый снег и ветер нелюдимый,

В их обществе печаль не глубже, но полней,

Чем с кем-нибудь ещё. И тот неотвратимый

 

Предел, переступить который должно мне,

Уже не труден так, как труден был дотоле –

Мой дух усыновлён, мне братья ветр и снег,

И сердце древнее покорно отчей воле.

 

* * *

 

Что Бог задумал о тебе,

В твоих бореньях и сомненьях,

В твоих столетьях и мгновеньях,

В твоей безыменной судьбе?

 

Где прячет тайное своё

Непоправимая расплата,

Какую правду запечатал

Бог в сердце сонное твоё?

 

Об этом ведать не дано

До дня последнего страданья,

Когда на новое свиданье

Нам всем собраться суждено.

 

И я пред тайной отступлю,

И, уходя во тьму ночную,

Я сердце сонное целую

И говорю ему «люблю».

 

* * *

 

Низкое небо

В подтёках свинцового цвета.

На изломе гряды

Виден выпавший снег.

Оскудевшее поле в морщинах.

Подёрнутый мелким дождём

Разрозненный воздух. На всём

Следы недомогания. И мнится,

Что запах снадобья

От некой давней хвори

Витает над неприбранной землёй.

 

* * *

 

Здесь тоже жизнь. Пустынное пространство

Способно лишь зиять, и с тем же звуком,

С каким над водами носился Божий Дух,

Здесь ветер пролетает. Дленье дней

Судьбе, должнице Господа, не внемлет.

Земля опять безвидна и пуста. А небо

Свернулось в свиток. Наступило

Время позднего Бога.

 

* * *

 

Благодать от небес до земли

Истекает незримо

На священные камни Твои,

Камни Третьего Рима.

 

Но последние сроки грядут,

И мы знаем со страхом,

Что священные камни падут

И рассыпятся прахом.

 

И не будет из этих камней

Ни надгробья, ни храма,

Ни жилища для добрых людей,

Ни детей Аврааму.

 

* * *

 

Этот город изжит, он налит до краёв моей болью,

На его площадях я, безумный, внимал своеволью.

 

Этот город изжит, ибо улицы-годы сошлись к моему изголовью,

Этот город изжит – я отдал свою дань прекословью.

 

Этот город изжит, он пропитан, как память, судьбою,

Его стены стоят, как преграда меж мной и Тобою.

 

Я пришёл в этот город один,  ухожу – никого нет со мною,

Твоя воля, Господь,  я свершу до конца Твою волю.