Александр
Твардовский

Василий Теркин: 4. Переправа

Переправа, переправа! 
Берег левый, берег правый, 
Снег шершавый, кромка льда... 
  
Кому память, кому слава, 
Кому темная вода, – 
Ни приметы, ни следа. 
  
Ночью, первым из колонны, 
Обломав у края лед, 
Погрузился на понтоны 
Первый взвод. 
Погрузился, оттолкнулся 
И пошел. Второй за ним. 
Приготовился, пригнулся 
Третий следом за вторым. 
  
Как плоты, пошли понтоны, 
Громыхнул один, другой 
Басовым, железным тоном, 
Точно крыша под ногой. 
  
И плывут бойцы куда–то, 
Притаив штыки в тени. 
И совсем свой ребята 
Сразу – будто не они, 
  
Сразу будто не похожи 
На своих, на тех ребят: 
Как–то все дружней и строже, 
Как–то все тебе дороже 
И родней, чем час назад. 
  
Поглядеть – и впрямь – ребята! 
Как, по правде, желторот, 
Холостой ли он, женатый, 
Этот стриженый народ. 
  
Но уже идут ребята, 
На войне живут бойцы, 
Как когда–нибудь в двадцатом 
Их товарищи – отцы. 
  
Тем путем идут суровым, 
Что и двести лет назад 
Проходил с ружьем кремневым 
Русский труженик–солдат. 
  
Мимо их висков вихрастых, 
Возле их мальчишьих глаз 
Смерть в бою свистела часто 
И минет ли в этот раз? 
  
Налегли, гребут, потея, 
Управляются с шестом. 
А вода ревет правее – 
Под подорванным мостом. 
  
Вот уже на середине 
Их относит и кружит... 
А вода ревет в теснине, 
Жухлый лед в куски крошит, 
Меж погнутых балок фермы 
Бьется в пене и в пыли... 
  
А уж первый взвод, наверно, 
Достает шестом земли. 
  
Позади шумит протока, 
И кругом – чужая ночь. 
И уже он так далеко, 
Что ни крикнуть, ни помочь. 
  
И чернеет там зубчатый, 
За холодною чертой, 
Неподступный, непочатый 
Лес над черною водой. 
  
Переправа, переправа! 
Берег правый, как стена... 
  
Этой ночи след кровавый 
В море вынесла волна. 
  
Было так: из тьмы глубокой, 
Огненный взметнув клинок, 
Луч прожектора протоку 
Пересек наискосок. 
  
И столбом поставил воду 
Вдруг снаряд. Понтоны – в ряд. 
Густо было там народу – 
Наших стриженых ребят... 
  
И увиделось впервые, 
Не забудется оно: 
Люди теплые, живые 
Шли на дно, на дно, на дно... 
  
Под огнем неразбериха – 
Где свои, где кто, где связь? 
  
Только вскоре стало тихо, – 
Переправа сорвалась. 
  
И покамест неизвестно, 
Кто там робкий, кто герой, 
Кто там парень расчудесный, 
А наверно, был такой. 
  
Переправа, переправа... 
Темень, холод. Ночь как год. 
  
Но вцепился в берег правый, 
Там остался первый взвод. 
  
И о нем молчат ребята 
В боевом родном кругу, 
Словно чем–то виноваты, 
Кто на левом берегу. 
  
Не видать конца ночлегу. 
За ночь грудою взялась 
Пополам со льдом и снегом 
Перемешанная грязь. 
  
И усталая с похода, 
Что б там ни было, – жива, 
Дремлет, скорчившись, пехота, 
Сунув руки в рукава. 
  
Дремлет, скорчившись, пехота, 
И в лесу, в ночи глухой 
Сапогами пахнет, потом, 
Мерзлой хвоей и махрой. 
  
Чутко дышит берег этот 
Вместе с теми, что на том 
Под обрывом ждут рассвета, 
Греют землю животом, – 
Ждут рассвета, ждут подмоги, 
Духом падать не хотят. 
  
Ночь проходит, нет дороги 
Ни вперед и ни назад... 
  
А быть может, там с полночи 
Порошит снежок им в очи, 
И уже давно 
Он не тает в их глазницах 
И пыльцой лежит на лицах – 
Мертвым все равно. 
  
Стужи, холода не слышат, 
Смерть за смертью не страшна, 
Хоть еще паек им пишет 
Первой роты старшина. 
  
Старшина паек им пишет, 
А по почте полевой 
Не быстрей идут, не тише 
Письма старые домой, 
  
Что еще ребята сами 
На привале при огне 
Где–нибудь в лесу писали 
Друг у друга на спине... 
  
Из Рязани, из Казани, 
Из Сибири, из Москвы – 
Спят бойцы. 
Свое сказали 
И уже навек правы. 
  
И тверда, как камень, груда, 
Где застыли их следы... 
  
Может – так, а может – чудо? 
Хоть бы знак какой оттуда, 
И беда б за полбеды. 
  
Долги ночи, жестки зори 
В ноябре – к зиме седой. 
  
Два бойца сидят в дозоре 
Над холодною водой. 
  
То ли снится, то ли мнится, 
Показалось что невесть, 
То ли иней на ресницах, 
То ли вправду что–то есть? 
  
Видят – маленькая точка 
Показалась вдалеке: 
То ли чурка, то ли бочка 
Проплывает по реке? 
  
– Нет, не чурка и не бочка – 
Просто глазу маята. 
– Не пловец ли одиночка? 
– Шутишь, брат. Вода не та! 
Да, вода... Помыслить страшно. 
Даже рыбам холодна. 
– Не из наших ли вчерашних 
Поднялся какой со дна?.. 
  
Оба разом присмирели. 
И сказал один боец: 
– Нет, он выплыл бы в шинели, 
С полной выкладкой, мертвец. 
  
Оба здорово продрогли, 
Как бы ни было, – впервой. 
  
Подошел сержант с биноклем. 
Присмотрелся: нет, живой. 
– Нет, живой. Без гимнастерки. 
– А не фриц? Не к нам ли в тыл? 
– Нет. А может, это Теркин?– 
Кто–то робко пошутил. 
  
– Стой, ребята, не соваться, 
Толку нет спускать понтон. 
– Разрешите попытаться? 
– Что пытаться! 
– Братцы, – он! 
  
И, у заберегов корку 
Ледяную обломав, 
Он как он, Василий Теркин, 
Встал живой, – добрался вплавь. 
  
Гладкий, голый, как из бани, 
Встал, шатаясь тяжело. 
Ни зубами, ни губами 
Не работает – свело. 
  
Подхватили, обвязали, 
Дали валенки с ноги. 
Пригрозили, приказали – 
Можешь, нет ли, а беги. 
  
Под горой, в штабной избушке, 
Парня тотчас на кровать 
Положили для просушки, 
Стали спиртом растирать. 
  
Растирали, растирали... 
Вдруг он молвит, как во сне: 
– Доктор, доктор, а нельзя ли 
Изнутри погреться мне, 
Чтоб не все на кожу тратить? 
  
Дали стопку – начал жить, 
Приподнялся на кровати: 
– Разрешите доложить. 
Взвод на правом берегу 
Жив–здоров назло врагу! 
Лейтенант всего лишь просит 
Огоньку туда подбросить. 
А уж следом за огнем 
Встанем, ноги разомнем. 
Что там есть, перекалечим, 
Переправу обеспечим... 
  
Доложил по форме, словно 
Тотчас плыть ему назад. 
  
– Молодец! – сказал полковник.– 
Молодец! Спасибо, брат. 
  
И с улыбкою неробкой 
Говорит тогда боец: 
– А еще нельзя ли стопку, 
Потому как молодец? 
  
Посмотрел полковник строго, 
Покосился на бойца. 
– Молодец, а будет много – 
Сразу две. 
– Так два ж конца... 
  
Переправа, переправа! 
Пушки бьют в кромешной мгле. 
  
Бой идет святой и правый. 
Смертный бой не ради славы, 
Ради жизни на земле.