Алексей
Борычев

 

Снежно-колкий холод – с неба
Сыплет мелкою крупой...
С лёгким ароматом снега –

Воздуха настой крутой.

На полянах прозябает
Кружевная белизна.
Солнце бледное растает
В луже гаснущего дня.

С тихим шорохом на ветках
Ветер холодно поёт.
Новогоднею конфеткой
Пахнет сумеречный лёд.

Ледяной водой колодца
Полные березняки,
Жмутся, ёжатся в болотце,
Как ныряльщик у реки.

 

 

Мотыльками лимонного цвета –

По осеннему первому снегу
Стаи бликов плясали. Кометой
Льдистый воздух катился по небу.

Омертвели, тоскою прониклись
Одряхлевшие летние травы.
День по лужам (мы так не привыкли)
Раздробился, осколками славен.

Эти мелкие солнца кусочки –
Позабытого лета улыбки –
Мне диктуют осенние строчки,
Те, которые мокры и липки.

Те, которые – блёсткие слёзы –

По прошедшему славному лету.
…Но смеются осины, берёзы,
И печалей как будто бы нету…

 

 

Чернично-ежевичная метель
Не вьётся больше чёрными ночами...
На мягкую листвяную постель
Упала дымка тихо и печально.

Простор лесов прозрачнее, светлей.
Гуляет солнце тысячами бликов.

В молчании пустеющих аллей

Осенняя задумчивость разлита.

Отчаянно жесток сырой восток:
Он тёмен по утрам – дождями полон.
Но больше не ударит с неба ток.
Не слышится громов бодрящий гомон.

Рядится осень в алые шелка,
Танцует под мелодии свирелей:
Краснеют на закате облака.
Жемчужный дождь блистает ожерельем.

Ах, осень... осень, ты ли это? Я ль
С тобою слит в пленительных объятьях?
И – понимаю:
Если есть печаль, –

Она приходит в самых ярких платьях!

 

 

Упала дымистая тьма

На мшистые трясины.

Седые локоны туман

Оставил на осине.

 

Стекло росы разбила ночь

На колкие кусочки.

Как будто ёжики – точь-в-точь –

Серебряные кочки.

 

…А сквозь тумана плотный шар

Просвечивают звёзды.

Костром сплетённый тёплый шарф

Окутывает воздух.               

 

 

То ли дни короче стали,
То ли я слабее стал,
Только выгорел местами
Яркой осени кристалл.

Лихорадкою рябины
Всё вокруг поражено.
Два луча, как два рубина,
Солнце бросило в окно...

 

 

По русским просторам лесным
Гуляет седая Печаль.
Я с нею до самой весны
Бреду в календарную даль.

Осины тихонько грустят.
Уснули под солнцем дубы.
Снега под ногами хрустят.
Мечтается до ворожбы.

Меж липами – царство лучей,
Густых и тягучих, как мёд.
От них на душе горячей.
Но душу никто не поймёт...

Уснувшие старые пни –
Под плюшевой шапкой снегов -
Считают в молчании дни...
До марта – немного шагов.

…Гуляем недолго вдвоём.
Довольно, Печаль, уходи! –

Смятение в царстве твоём:
Ликует весна впереди!

 

 

Расцветает рассвет чайной розой на бархате тьмы
И кинжал метеора просторы небес рассекает…
Вот и кончилась вечность так просто и быстро, что мы
Не погибли от счастья, которым, как будто токаем,

Напитали сердца, разукрасив стареющий мир,
Опьянив непокорный, во власти безмерный, рассудок.
Но закончилась вечность… Прикрыли небесный клавир.
Тишина захлебнулась от страсти пустых пересудов.

Мы с тобою теперь – два далёкие грустные «я»…
Под рассветным крылом не спасти «мы с тобою навеки».
Наплевать нам обоим на блёклую тень бытия,
Потому что над медленным Стиксом нам солнце не светит.

 

 

В полутьме реторт, пробирок бродят призраки открытий,
Привидением летает страшной мысли силуэт:
То бы не было забыто! это б не было забыто!..
И морщинкой остаётся на лице от мысли след:

Отягчённое сознанье отучило от полёта. –
И в мечту билет на лайнер продан был позавчера! –
Я из тьмы лабораторий попадаю на болото,
Где летает по трясине тень вороньего пера.

А кругом гуляют люди, будто это не трясина.
Впрочем, что тут удивляться, люди – «мыслящий тростник»!
…И потом иду обратно – как фортуну не тряси, но –
Снова вонь лабораторий – то к чему давно привык.

Открываю я газету и читаю заголовок:
Самолёт «мечта – реальность» прилетел в последний пункт.
Я ругаюсь – раздаётся дюже матерное слово…
А в углу лежит полоний, массой более чем фунт...

 

 

Звонко разбился январь
Льдинками дней.
Пала туманная хмарь,
Прошлое – в ней...

Марта легчайшая дрожь –
По небесам.
Солнца приколота брошь
К серым лесам.

Ласково смотрит с небес
Ангел Весны,
Тихо вращает в судьбе
Ось тишины.

 

 

В ельнике пела свирель.
Плакало солнце.
Ветер причесывал ель
Вяло и сонно.

Здравствуй, мой северный март,
Вьюги, метели.
Это – весны моей старт,
Праздник капели.

В солнечном марте капель
Разволновалась!
Блеском встречала апрель,
Розово-алый.

Здравствуй, владыка Апрель,
Здравствуй, кудесник! –

Светлого чувства купель,
Cолнечный вестник.

 

 

Шальное лето наливает
В бокал июня терпкий день,
Прощаясь с ландышевым маем,
Надевшим шляпу набекрень.

Ему протягивает лапу
Мохнатой ели и, смеясь,
Легонько бьёт его по шляпе:
«Прощай! Моя настала власть!»

Окутан яблоневым цветом,
Румяный май спешит туда,
Где вечно бледные рассветы,
Болотный край, и холода…

Идёт на север, зажигая
Огни сирени. Перед ним
Ступает тихо тьма лесная –

Струит подснежниковый дым.

 

 

Плыву, плыву я по реке,
От берега невдалеке.
А вдоль реки, а вдоль реки, –
Бегут, бегут березняки.

Истомный зной, и тишина
Тоской былой напоена, –
О том, – что было и прошло;
Но так в душе моей светло!

Осока, плески вёсел, хвощ.
Весенний гам. Дыханье рощ.
Стрекоз оравы надо мной. –
Вот – милый мне предел земной.

И – по реке плыву один.
И – от былого – грустный дым.
И лишь смеются вдоль реки
Березняки, березняки…