Отдай свои крылья рыбам

Четвёртое измерение № 4 (208) от 1 февраля 2012 года

Я буду падать

Я буду падать, падать, падать

На иглы высохшей травы

Холодным телом снегопада,

Пером подстреленной совы.

Безмолвие рождает звуки,

А в красках выцветших картин

Сокрыто всё. Подставлю руки –

Трава простит. И ты прости.

Жабье молоко

Кто здесь? Слышу шаги.

Мне бы – забиться в ил.

Если кругом враги,

Ил добавляет сил.

Мне бы – твоей любви,

Жабьего молока.

Мне бы тебя ловить

Крестиком в облаках.

Тает моя душа,

Ночь наполняя сном.

Кто-то ползёт, шурша,

Перед моим окном.

Имя Твоё

Т. Е.

Может быть, нас уже нет,

Может быть, ты – это я.

Есть любовь, которая свет,

Где-то там, где вечное я.

Есть любовь – такая, что ум

Не способен постичь её...

Пусть я слаб, небрит и угрюм,

Мне известно – имя Твоё.

Вот такая она – песня…

Соавтор – Таня Е.

Если хочешь, я спою песню

О любви, что всегда рядом,

О беде, что с тоской вместе,

О холодных косых взглядах.

Если хочешь, угощу чаем,

Он горяч, как моё сердце.

За окном – суета чаек,

Их пронзительный смех – скерцо.

За окном – белизна лестниц,

Чей-то плач в глубине сада...

Вот такая она – песня –

О любви, что всегда рядом.

Крылья

Ты отдай свои крылья рыбам –

Для чего они, если нет неба? –

За простое рыбье «спасибо»

И взамен ничего не требуй.

Ты отдай свои жабры птицам –

Для чего они, если нет моря? –

И, возможно, тебе простится

То, как ты их всех объегорил.

14 метров

От крыши до неба каких-то четырнадцать метров,

Но дом под землёю – отсюда неточность в расчётах

И давит тоска по причине отсутствия ветра,

Когда ты идёшь, как дурак, с бодуна на работу.

А там не до неба, и мысли совсем не об этом,

Но трудно забыть поразившую разум картинку:

От крыши до неба каких-то четырнадцать метров!..

Знакомое чувство – я тоже работал личинкой.

Не с руки

Зимним вечером Папа сказал: «Буратино, сынок!

Очень холодно мне, а дровишек-то нет у меня…

Ты ещё молодой – проживёшь и без рук, и без ног,

Ну а мне, старику, в эту ночь не прожить без огня».

Буратино ответил: «Как скажешь, любимый отец!

Я загнал твою куртку и пропил твои башмаки.

Если ты замерзаешь и чувствуешь скорый конец,

Растопи мною печь – самому мне топить не с руки».

Просроченная кошка

Кошка просрочена – это же ясно, как день,

Нас обманули, всучив нам какую-то дрянь.

Чёртова спешка: в мешок заглянуть было лень,

Кошка просрочена – нет, ты на кошку-то глянь!

Признаки порчи – ты разве не видишь сама?

Ты не реви, а найди лучше в мусоре чек.

Я им устрою – за кошку им светит тюрьма,

Ну или даже расстрел – накажу сволочей.

Сдохнуть бы

Сдохнуть бы, да нельзя: я ещё не родил детей,

Не построил дом, да и дерево не посадил –

Нет земли у меня. Ну а дереву без корней

Невозможно никак – так что, дерево, ты прости.

Нет пилы у меня – без пилы не построишь дом,

И жены тоже нет – без неё не продолжить род…

Я сижу, как дурак, разговаривая с котом –

Сдохнуть бы, да нельзя: кот без меня умрёт.

Осенью 2030-го

Осенью две тысячи тридцатого,

Где-то в середине октября,

На помойке города Саратова

Я пойму, что жизнь прошла не зря.

Доброе-то чаще вспоминается,

Не беда, что не сбылись мечты.

Я – живой! День только начинается.

Крыс пожарю, отрубив хвосты.

Август

Август упал на колени, а грустный сентябрь,

Инеем срезав верхушки его тополей,

Бросил их в небо – пусть птицами к югу летят,

Каркая хрипло над пеплом сгоревших полей.

Август лежит на земле в ожиданье конца,

Кровью забрызгав опавшую за ночь листву.

Что же ты плачешь? Дай вытру губами с лица

Слёзы твои – и спрячусь в сухую траву.

Изгибы

Когда затошнит от стихов и завоют собаки

В моей голове на озябшую в небе луну,

Захочется в лодку – проверить, как держится бакен,

Горит ли огонь, и даёт ли он рыбам уснуть.

Захочется в воду – туда, где живут эти рыбы,

Ласкать их тела и шептать каждой рыбе: «Прости!»

Глядеть им в глаза. А потом, изучая изгибы,

Вдоль русла речного к далёкому морю ползти.