Алиса Лаф

Алиса Лаф

Четвёртое измерение № 1 (565) от 1 января 2022 года

Я умываю руки в мёртвой воде

Андромаха

 

Андромаха прощается с Гектором,

он говорит ей: «Будем на связи»,

электроны на поверхности двух объектов

отталкиваются, и сразу

 

скрывается солнце широкоуличной Трои,

в космосе образуется странная пустота,

дыхание перехватывает от боли,

когда отходит контакт.

 

Андромаха плачет беззвучно в ванной,

клянёт всё на свете неводостойкое,

статус, страну, и шестую песнь «Илиады»,

заедает ангину антибиотиком.

 

Андромаха мечтает, как перепишет Гомера:

Троя не пала, Шлиман нашёл нечто совсем иное,

Гектор бессмертен, где-то в конце тоннеля

свет переменных в туманности Ориона.

 

Азазель

 

Ты это сделал, Иванушка, – выпил из лужицы,

Потушил пугливое пламя.

Голова больше не кружится.

Пальцы застряли в клаве.

 

Мартовский кот наплакал

В папку «Входящие».

Шифер опять протекает 

На стыке с почтовым ящиком.

 

Что там у вас на Ибице?

Волны всё бьются о скалы?

Козье копытце полно водицы.

Азазеля не отпускает.

 

Катастрофная почта

 

Нептун проглотил язык. Похерил дедлайны.

Откупорщик океанских бутылок уже отстранён от должности.

Молчит как рыба в воде, и пиши пропало.

Катастрофная почта. Дожили.

 

Бросай стеклотару в стены, послания – в синее море,

Слова – на попутный ветер, а дураков – в терновый...

Не забывай о джиннах, когда используешь штопор,

Не лезь не в свою бутылку. Не возжелай чужого.

 

Не издавай ни гу-гу. Помалкивай в трубочку.

В эту свою, иностранную, иерихонскую.

Улик не осталось – ведь мы целовались в губы –

Лишь отголоски и отблески.

 

Бесы

 

Не зарекайся. Не тут-то было.

Мы все помазаны одним елеем.

Мы все повязаны суровой ниткой.

Мы цепью скованы, и тем болеем.

 

Ты что же, милый, свалился с неба?

Не любишь миро, бежишь от ладана?

Сорвался с ручки, резьбы и цепи?

Попутал нити и Ариадну?

 

Я из последней нечистой силы

Стараюсь выжить, хотя и нежить.

Мне всё едино, я одержима.

В глазах двоится, и правда режет.

 

Рыбий зонтик

 

Мне не привиделось, всё это было:

И смех сквозь слёзы, и день, и пища,

И воздух в лёгких, куда ни шли бы,

И к сердцу близко, не разбежишься.

 

И не доходит письмо до точки.

И всё, конечно, не слава богу.

И пульс ни к чёрту, и нервы в клочья.

И прах не к праху, и бок не о бок.

 

Мы канем в Лету. Утонем в Стиксе.

В траве/стакане/да хоть в Потопе.

И жемчуг – мелкий, и свыклась с мыслью

Про рыбий зонтик.

 

Слова

 

Я говорю без умолку, не скуплюсь на слова.

Летящая птица не оставляет следа.

Пока выразительность речи не переходит границ,

Свободный полёт характерен для вольных птиц.

 

Слова – это реальность, и наоборот.

Только слепой не заметит набравших в рот.

Только немые свидетельства не проникают в кровь.

Только глухой не услышит и не поймёт.

 

Лишь безъязыких на самом деле подводит вкус.

Тот, у кого есть пальцы, мотает на ус.

Только безрукий не утирает нос

Тем, кто когда-то не стоил его волос.

 

Karma police

 

Дай, человече, повод не усомниться в тебе.

Я умываю руки в мёртвой воде.

Да обретёт земля совершенную чистоту,

Просто ответь на письмо. Потому что невмоготу.

 

Твоими молитвами, может, и встану на путь.

Пусть и не самый правильный, но хоть какой-нибудь.

Сбилась с маршрута, с такта, с толку и с ног.

Эта кривая без указателей кажется сном.

 

История повторяется. Заколдованный круг.

Бумеранг возвращается на маршрут.

Всё те же сети сансары/грабли в пыли/

Всё тот же печальный патрульный karma police.

 

Счастливый билет

 

Езжай один в далёкую страну.

Возьми себе билет в один конец.

Успей пойти один к двойному дну.

Терпи, казак, пока не надоест.

 

Иди вперёд на выключенный свет.

Без вариантов загоняй себя в тупик.

Любовью к жизни исходи на нет

И все её превратности терпи.

 

Иди и подставляй лицо ветрам,

И правую, и левую порой.

И выходи за грань добра и зла,

И прислоняйся ко всему в метро.

 

Иди на поводу своих обид

И выбирай совсем не тех, кого…

Далёкого, как ближнего, люби

Без уважительной и безо всяких «но».

 

Точка

 

Строгие линии берегов ведомы только кормчим.

Заплывающих за столбы Геркулеса

Интересует точка

Соприкосновения с волнорезом.

 

Тот, кто идёт в кильватере, видит меньше.

Шум прибоя расслышит впередсмотрящий.

Воспоминания покрываются плесенью

При повороте на долю градуса.

 

Только сильные духом могут сдвинуться с мёртвой.

Если тунец остановится, он задохнётся.

Можно на голом упорстве пройти босиком по морю,

Аки посуху.

 

Вербное воскресенье

 

Давай по гамбургскому счёту.

Есть воздух, есть вода, есть ты.

И сколько раз проглянет солнце,

И сколько в щели утечёт, мне совершенно до звезды,

Хоть я пишу тебе до чёрта.

Мой дикий, непочатый край,

Родной, и от и до, и через

Года, экран и провода,

Плечо, бедро, хребет и сердце,

Хоть отбавляй по 9 граммов,

Мой лёгкий солнечный удар,

Тяжёлый случай безответной,

Пусть православный календарь

Мне этот день, как ветку вербы,

Подарит перед входом в рай.

 

Убедительная

 

Убедительная просьба не поминать меня лихом,

Всуе и ближе к ночи, а поминать, как звали.

Не перечитывать письма, ныне и присно.

Не пересматривать фотки. Ведь горизонт завален.

 

Гуляла сегодня по дымчатым улицам.

Настроение таяло в вафельном стаканчике.

Эскизное небо в потёках туши

Плакало над убежавшим. Куда – не спрашивай.

 

Знаю не понаслышке, не стоит над пролитым

Фаворским светом/дьявольским семенем/

Ты там полегче на поворотах

В машине утраченного времени.

 

У Жанны д'Арк

 

У Жанны д'Арк ужасная мигрень:

Одолевают голоса и тени,

Архангел Михаил является с трубой,

Святые А и Б не облегчают боль,

И божий дар пульсирует под шлемом.

 

У Жанны д'Арк на всё готов ответ.

Суфлёру принесён давно обет,

Печальный опыт ничему её не учит,

И в Реймсе коронуют равнодушных,

И Бог рассматривает подданных в лорнет.

 

У Жанны д'Арк сегодня выходной,

Ликует Орлеан и празднует король,

Сгоревшей плотью отдаёт апрель

И день грядущий нам готовит на костре,

Обжаривая равномерно с двух сторон.