Анна Арканина

Анна Арканина

Четвёртое измерение № 22 (586) от 1 августа 2022 года

Мимо сердца

Мимо сердца

 

Сумерки качнулись и погасли,

вспыхнул свет на кончике ножа.

До чего же птицы не напрасны,

небо научившие дышать.

 

Снег внутри пошёл и стало зябко –

настоящий тощий первый снег.

Мимо сердца – сразу под лопаткой –

лёд не лёд, во сне ли, не во сне.

 

Осень начиналась сразу всюду:

в голове, в распахнутом окне.

Обходила яблоня по кругу

сад и пропадала в глубине.

 

Тишины звенящей было вдоволь.

Только долговязый вдалеке

говорил, не умолкая, тополь

на вороньем страшном языке.

 

Так и надо

 

замечтаешься – осень уже не в моде

так не носят больше разденься снято

над озёрами голые ивы бродят

так и надо думаешь так и надо

 

на худых плечах выносить озёра

не моргая долго смотреться в бездну

из какой трухи из какого сора

получается синий такой небесный

 

так приложишь птицу к сердечной ране

защебечет станет внутри щекотно

это всё что будет сегодня с нами

деревянная музыка птичьи ноты

 

разгребёшь по горсточкам а в остатке

невозможная нежность подступит к горлу

раздеваешься – шея спина лопатки

остаёшься голой

 

Кто там

 

проснись ты грибник на природе

с лукошком в осенней тиши

осина стоит на проходе

подвинься осине скажи

 

шурши себе в преющих листьях

как будто тебе все равно

кто там впереди затаился

и кто уцелел за спиной

 

в хрустающем воздухе гладком

иди ни о чём не тужи

грибы твои в полном порядке

и целы твои миражи

 

смотри меж осин в голубое

как будто тебя не нашли

и всё твоё братство грибное

стопилось у кромки души

 

О небесной лодке

 

Если надо писать, то пиши о небесной лодке,

о дельфиньих спинах, о счастье простом и кротком.

Так, как будто мы не приплыли, а лишь в начале,

как мы смотрим в глубь и вместе потом качаем.

 

Как лимонный сад окружает и лодку кружит.

Облака нарезая, готовим нехитрый ужин.

Лёед под пальцами плавится, медленно исчезая.

Это наша история – маленькая, большая.

 

Наблюдает за нами ангел – пушист и розов,

И ещё любопытные шёлковые стрекозы.

 

Лес до небес

 

Если веришь в лес – говори нараспев: лес

с тропинками поперёк, дождями наперевес,

с опушкой духмяной – ох – к стебельку стебелёк.

Рыдает спросонья глазастенький василёк.

 

Маслёнок ещё малыш – прячется от людей,

лес его бережёт, на то он и чародей.

Лес вообще за своих – древней души старик,

сердце его не камень, сердце его – родник.

 

Птицами перепрошит – они создают уют,

деревья уходят вглубь, а птицы ему поют.

Качается лес до небес, тугая ложится мгла.

Топи его печали, радости – берега.

 

Жить у воды

 

жить у воды и долго смотреть на воду

камешки разбирая не разбирая

чаек читать по крикам без перевода

что-то о рыбах или ключах от рая

 

лодка качнётся вправо и день отчалит

ждать у воды погоды любви покоя

вот бы спросить у говорливых чаек

слово моё какое

 

осень приходит быстро и берег стонет

столько огня зажглось без единой спички

чайки кричат постой или всё пустое

вы уточните птички

 

Всё будет так

 

Что после нас останется? Трава,

сорняк, проросший через тьму и время,

и пять, ну, может, шесть стихотворений.

И на траве слова-дрова-слова.

 

Куда б ни шла – приходишь без пяти.

Спешишь, но знаешь: то, что было, – будет,

и снова кто-то искренне полюбит,

домой придёт и чайник вскипятит.

 

Всё будет так и повторится вновь,

как и до нас не раз перерождалось.

Не плачь сама и не дави на жалость,

рифмуй легко и выбери любовь.

 

Вот этот свет, мерцающий в окне,

и птиц ночных в тончайшем оперенье,

всех помести в одно стихотворенье –

на чистый лист, на первобытный снег.

 

Враньё

 

Не верь моим стихам – они лишь тесто,

лишь тексты – строчки разной глубины –

мне в них, как в прошлогодних платьях, тесно.

Они потомки снов и тишины.

 

Стихи гурьбой идут курить за школу,

где лавочка хромает во дворе.

Ты скажешь, цыкнув, это ж по приколу?

Стихи не курят, даже в сентябре.

 

Ну вот, опять, нельзя ни слову верить.

Я шут, я Арлекин, Шалтай-Болтай.

Есть ключ в руках, ещё очаг где дверь, и

открой её, а дальше не читай.

 

Я всё равно всё порчу, как умею,

за словом слово, всё одно враньё,

Опять весь двор окурками усеян

и, чтоб наглядней, вьётся вороньё.

 

Сквозь сосны

 

какое небо голубое

какое небо мы с тобою

весеёлый грач беспечный стриж

а кто есть кто не различишь

 

и только всплески голубые

сквозь сосны плещут вековые

колючих пасмурных голов

коснётся луч и был таков

 

в трескучий день в мороз янтарный

любой орешник и кустарник

любой и грешник и спасён

сквозь время тщимся но растём

 

макушки наклонив от смеха

сказать прощай но не уехать

стоять корнями впившись в снеги

как сосны будто человеки

 

Лето на краю

 

Когда течёт ко мне издалека

полночных вздохов горная река,

в прожилках листьев затихает свет,

и нечему болеть, и боли нет.

 

В объятиях пришедшей темноты

так просто помнить и легко забыть.

И дудочка прикинется живой

с простреленною, в дырочках душой.

 

И некому сказать: живи, гости.

И некого, и не за что простить.

Полынный воздух – лето на краю.

Ты не услышишь, я не говорю.

 

Ещё живое

 

Мне б написать короче ещё короче,

будто водой усталые камни точит.

Будто выходишь утром – и стёрлось время.

Ключ-то нашёлся, но потерялись двери.

 

Помню черты – ресницы и шрам под бровью,

как они рифмовались легко с любовью!

Как отражалось море, как море выло,

волны такие – помнишь, как нас накрыло?

 

Вот досчитаю мелочь – синиц на ветке.

Жаль, от тоски нет никакой таблетки.

Близко ли, далеко ли бушует море –

главное, что живое, ещё живое.

 

Хоть плачь

 

почему никогда оканчивается на да

кто этот ужасный бог никог

если верить что слова не золото а вода

значит должен быть остров ветвистых строк

шумных веточек кивающих в такт дождю

дрожащих держи меня и призрачных успокой

там где тень отбрасывает люблю

на всё что когда-то было тобой и мной

боже мой проведи меня мимо стен

пожалей юродивую небесный врач

в этом городе вечно цветёт сирень

такая доверчивая хоть плачь

 

Про леса, облака и неизбежность

 

как наперёд ты не загадывай

что быть могло и не могло

с рожденья деревца крылатые

растут любым ветрам назло

 

пусть снежный мир в окошке крошится

подслеповатый и глухой

но улетает в небо рощица

и с нею тополь холостой

 

проснёшься утром даль сатинова

любовь пульсирует с утра

и машет крыльями рябина мне

пора пора

 

а в том краю лесном несбыточном

где облак мягок и пушист

берёза подойдёт на цыпочках

и на плечо положит лист