Анна
Быстрова-Монахова

Амазонка
 

Охотились за мною. «Ведьма» –

Кричали вслед.

Я плакать не умела – плетью

Прошлись в ответ.

Они мне: «Чужестранка, кто ты?

Из тех земель,

Где вечно мёдом полны соты,

Жарка постель?

И все ли девы так красивы

В твоей стране?

Кому удастся вас осилить –

В какой войне?!»

Но я молчала и смотрела

В окно, а там

Ночная птица песню пела,

И бил фонтан.

* * *

Благословенный дом моей любви!

Здесь никогда не предадут сомненью

Ни лень твою, ни подвиги твои,

Ни боль, что за тобой стояла тенью.

Но в тишине вдруг прозвучат слова,

И тишина взорвётся от печали…

Пока ещё моя душа жива,

Любить могу… Пойду, поставлю чайник.

* * *

Бог на двоих. И вера в жизнь

Без суеты, без остановки.

Ты мне лишь тихо улыбнись,

Когда забором чёрной ковки

Пойдёшь под крики, брань и шум,

И комиссар в шинели серой,

Уставший от тяжёлых дум,

Теряющий и жизнь и веру,

Вдруг повернётся. Взглянет вверх

На тёмное большое небо,

И тихий, и надрывный смех

Взлетит туда, где был и не был

Наш Бог. И вера в нашу жизнь.

Без суеты. Без остановки.

Щелчок курка. Ты улыбнись.

Ведь выстрел был такой негромкий.

* * *

В синем тазике с тёплой водою

Мокнут ноги усталого деда,

Открывателя нужных дверей,

Патриота собственных лет и судьбы

Под объятием красного пледа,

Как под флагом страны, где его больше нет.

В старинном стиле

Жасминовые одежды

Ты сбросишь на покрывало,

И белыми журавлями

Вдруг станут объятья рук.

И в танце дождя и тайны

Я, вновь одинокий, стану

Жасминовые одежды

Забытые целовать.

Я вспомню мои обеты

Мечу и Господней воле.

Но всех обетов сильнее

Жасминовый аромат.

И в яшмовом ожерелье,

И в чае зелёном терпком

Останется тихой песней

Тот отзвук весенней ночи.

И в даме из царских покоев,

И в прачке с узлом одежды –

Везде тебя буду видеть

Как облако аромата.

* * *

В тишине сидели двое.

Осень листья ворошила

Тонкой скрюченной клюкою,

Ворожила, ворожила.

Нагадала осень встречу,

Нагадала и забыла.

Помнишь тот осенний вечер,

Ветер, поезд, голос милый…

Всё, как прежде. Только двое

На перроне у вокзала.

Осень тонкою клюкою

Нас двоих нарисовала.

* * *

Везде звучат прощальные «Встречай»,

И я хочу проститься и простить.

Остыл вокзальный бледно-красный чай,

А я сижу, пытаясь, всё забыть.

Забыть про то, чему начала нет

И нет конца, нет повторенья сну.

Дорога стает, растворится свет,

А я? Я всё ж когда-нибудь уйду.

И в миг прикосновенья к бытию

Душа, ещё паря, не будет знать,

Что мир уже искал её в раю,

Устал и поворачивает вспять…

* * *

Во мне звенит, не умолкая,

Цикада временных тревог.

И лишь когда я закрываю

Глаза и уши на замок,

Я слышу, как земля рождает

Траву, шуршащую в руке.

Рука траву тотчас сминает

И оставляет на песке.

Я слышу, как щебечет птица

Над заколоченным окном.

Скрипят, скучая, половицы,

И тихо засыпает дом.

* * *

Вырви мне горло – сипящее дуло,

Хриплое нечто. Дыра обманула,

Нет в ней ни чёрного цвета, ни тайны.

Только простуда. Вселенная – камень.

В Божьем виске одинокие мысли.

Лошади – демоны, ангелы – брызги.

Может быть, я – запоздавшая песня…

Только тебе она неинтересна.

* * *

Город.

Погашен маяк.

Сколько уже кораблей в море сейчас затонуло.

Спящий смотритель похож в профиль

На грифона-льва.

* * *

Господи, спасибо, что любима,

Господи, спасибо, что люблю.

Вот и всё. Прости, что я забыла

Ставить свечи в храме к алтарю.

Но средь всех огней неугасимо

Светит мне в ночи одна звезда.

Господи, за всё тебе спасибо.

И за то, что больше не одна.

* * *

Да, я всё верю. Не могу не верить.
И это жизнь, которой я живу.
Другою мерой не умею мерить,
А если научусь, то я совру.

В любви одна за всё большая плата,
Но это то, что стоит заплатить.
Наверно, я пред Богом виновата
За то, что всё ещё учусь любить.

* * *

До снега было пять минут. До снега.

А я стояла молча у окна.

Лишь пять минут стремительного бега

По улице, где я опять одна.

Когда за снеговыми облаками,

Как дети, звёзды прятались, смеясь,

Я поняла, что к ним нельзя руками,

А значит, я осталась и сдалась.

До снега было три беспечных шага.

Но в оркестровой яме бытия

Гитара пела, как большую сагу,

Простую песню жизни для тебя.

* * *
 

Закрой глаза. А помнишь – мы любили

Купаться в этой синей тишине,

Лежали у неё на самом дне

И знаки непонятные чертили.

А мимо плыли чьи-то города,

Машины, самолёты, самокаты.

Маршировали мёртвые солдаты

Так, что в ботинках хлюпала вода.

И вечер был спокоен и недвижен

Сквозь толщу снов и этой немоты,

Даря черты нездешней красоты,

Той, что когда-то я ещё увижу.

* * *

Зима идёт… я чувствую её.

Она, как неизбежность, постучится.

И мне опять печалью пропоёт,

Что всё на свете снова повторится.

Что будет снег сквозь пальцы розоветь,

И обожжёт меня, с небес слетая.

Я знаю – мне зимы не одолеть.

Но снег растает. И печаль растает.

Снега вокруг. Ладонью поведу,

Разглажу полотно и нарисую

На бело-сером и прозрачном льду,

Как зимний ветер по теплу тоскует.

* * *

Злой король. Не шут на кон…

На холодные колени

Тяжесть мраморных колонн,

Закулисных тихих мнений.

Мне, играющей в себя,

Потянуть такие роли?..

Напроказив, не любя,

Ты уходишь… Твоя воля.

Ты теперь ничей. Не мой.

Ты свободней всех на свете.

Приходи.… А впрочем, стой.

Мне теперь любимей ветер.

Из старинной книги

Ладонь по стриженой голове скользит...

Натыкаюсь на уши.

Как будто иголку под дых вонзил

Вместо кола Заблудший.

Мне жалко его, он смотрит, как пёс,

на плечи мои худые.

Опять околесицу глупую нёс

Про хвост, про рога и крылья.

Как одинаковы все эти дни,

Ночи в беззвёздной темнице.

Боже, когда мы остались одни?

Ну же, прикрой мне ресницы.

Чтобы не видеть ни грязи, ни лжи.

Чтобы не слышать грома.

И пусть лишь одни васильки во ржи…

Я на пороге дома.

* * *

Камин пылает, пляшут духи

На углях в платьях золотых.

С картин умершие старухи

Глядят на нас, ещё живых.

Вползает темнота сквозь окна –

К ней прикоснуться я могу.

Её беззвучные волокна

Прядёт паук в своём углу.

Уходят с гобеленов люди

Ночными шорохами сов.

Но только чёрный умный пудель

Их запирает на засов.

* * *

Комок обиды сжал меня в кулак,

Скрутил мне руки, поднял на вершину,

И уронил в дороги крестовину,

Где пел под звон монет один бедняк.

Я шла с ним вместе, нищим и больным,

Все в поисках того, чего не ищут.

Его слова о звёздах были пищей,

А песни стали – родником святым.

* * *

Лишь пёрышко от оперенья.

Потери миг. Миг обретенья.

Срывая яблоки с деревьев,

Мы продолжаем акт творенья.

Тела в огромном чане с глиной

И две души, ещё невинных…

Они когда-нибудь проснутся

И тихо за руки возьмутся.

* * *

Люблю пробужденье на солнце среди травы

От горсти речной воды,

Уже имея суждение по поводу пустоты.

* * *

Молчу с сегодняшнего дня.

А лучше б и вчера молчала.

Я раньше громче всех кричала,

Чуть где кольнуло у меня.

Теперь молчок. И вижу: вот

Я стала во сто крат ценнее.

У нас, чем женщина умнее,

Тем реже раскрывает рот.

* * *

Монетки золотыми рыбками

Летят на дно,

Я помню тайные улыбки,

Твоё вино –

Такое тёмное, тягучее –

В каналах рек.

Я знаю, всё здесь – воля случая –

И вздох, и век.

И пропылёнными придворными

Стоят дворцы.

А мы глядим глазами тёмными

В домов ларцы.

Вдали,

Над тёмной старой крепостью –

Звенящий шпиль.

Люблю тебя всё с той же верностью

И в шторм и в штиль.

Я не одна так очарована,

Дышу едва.

Навечно памятью прикована

К тебе, Нева.

* * *

Не могу не плакать о тебе.

Но бояться никогда не стану.

Если бы могла – любую рану

Я забрать себе… забрать себе.

Звон колоколов над дальней мглой

Стелется всё ниже, ниже, ниже…

Господи, ну дай же ты услышать

Голос твой, мой милый, голос твой.

Да, за всё приходится платить.

Вот возьмите – всё что есть, не прячу –

Солнце, и улыбку, и удачу,

Всё за жизни скрученную нить.

Что слова, из них – ни пить, не есть,

Но они живые. Их немного:

Жизнь. Любовь. Надежда… И Дорога,

На которой нам с тобою место есть.

* * *

Ничего. Молчи. Всё свято,

Что молчанием укрыто.

Окроплённый светом угол,

Где твои большие руки,

Над моим письмом, как чайки,

Не касаются воды,

Рыбу ловят в зябкой глади.

Тихо над твоей планетой.

Бог, невольно улыбаясь,

Мне тайком тебя покажет,

Приложив к губам запреты

На бессмысленные клятвы.

Ничего… молчи. Всё свято.

* * *

Он не может заснуть, ожидая ответа,

Его уши полны чьим-то жарким дыханьем.

Он ворочает тело под сводами зданья,

По привычке, считая минуты до лета.

Он умеет ещё говорить и смеяться,

Но уже предрекает прозрачную старость,

Он болезни зовёт одним словом «усталость»,

Предлагая себе примириться и сдаться.

* * *

Плещется через край

Этот безумный грай,

Рвёт тишину вороньё.

Бедное сердце моё!

Я, как обычную соль,

В снах растворяю боль.

Не уходи сейчас –

Райский рассвет погас.

И за стеной – покой.

Значит, пора домой.

* * *

Поздним летом пахнут соты,

И от белого ручья

Долетают солнца ноты…

Здесь бываю только я.

Осторожною, босою

Прохожу по краю дня,

Умываюсь вновь росою –

Здесь бываю только я.

* * *

Посмотри на меня. Посмотри. И, глаза закрывая,

В темноте одиноких ночей я тебя укрываю

От холодного зла, что таится за каждою дверью,

Я тебя берегу, я тебя берегу, как умею.

Посмотри на меня. Посмотри. Может быть, я бездарна.

Но живёт лишь во мне молчаливая тайна.

От неё нам теплее немного под пологом звёздным.

И без тайны моей мы давно бы замёрзли.

* * *

Прощай, мой крест. Я видно, тяжела

Для святости твоей. Нам вместе не подняться.

Мне остаются только два крыла,

Два перекрестья. Мне бы только взяться –

Взрастила б душу, поглядев наверх,

И стала птицей беззаботной снова.

Но сердце, что обязано за всех,

Стучит в груди, как пойманное слово.

Прощание

Себя не потерять в полдневной тени,

Когда ты начинаешь новый путь,

И хочется на прошлое взглянуть,

Без тела, без мечты, без сожалений

На смятый фантик жизни под столом,

Где пировали смертные когда-то,

Но с ним уже балуются котята,

И память спит спокойным мёртвым сном.

Реинкарнация

Выкусывать блох или Блока читать,

Расти на газоне, меню выбирать,

Смеяться за деньги, грустить невпопад,

С верёвкой на шее встречать звездопад.

Уже под водою, дыша глубоко,

Подсчитывать золото прошлых веков...

Не думать, успею ли что-нибудь я,

Пока не подстрелят меня из ружья.

Опять примеряю я новый наряд,

И папочка будущий мне уже рад!

Рецепт

Котел закопчённый, огонь и вода,

Сушёные травы, шуршащие листья.

Лягушка, змея, два вороньих крыла –

Три дня из своей слишком радостной жизни.

Поленья берёзы сухи, как трава, –

Подкладывать надо на сны золотые.

Два злых компонента – огонь и вода

Смешают мне мысли, свои и чужие.

Осталась минута – бросаю себя,

Свои поцелуи и главное слово,

Весенний цветок и гуденье шмеля…

Ну вот, приворотное зелье готово!

* * *

Рисуя петли на стекле,

Ловлю я капли дождевые

И, задохнуться не умея,

Они висят… А больно – мне.

* * *

Скачет мой рыцарь по полям,

По пашне, тугой от бремени.

Я ли не знаю, как трудно ногам

Раненым в стремени.

И на глаза всё стекает пот –

Бессилия и отчаянья.

Я ли не знаю – это вот

Перед грозой молчание.

Скачет мой рыцарь, но битвы нет,

Тенью по сжатому лугу.

Плащ развевается, гибнет свет,

Кто же подаст ему руку?

Сколько скитаться ему по земле?

Молча копить печали?!

Как отыскать дорогу во мгле –

К дому, что грел в начале…

Руку прижав к безгласным губам,

Свечкой горю у окна в ночи…

Если напрасной была мольба,

Пусть докричатся мои лучи!

* * *

Там, где нога его ступала,

Теперь расколотая тайна.

Мне в руки медленно упало

Обещанное мирозданье.

* * *

У зимы легка походка

У зимы нездешний вид.

Замерзает тихо водка.

Мимо градусник летит.

И нашептывая песни,

У плиты стоит Весна –

Поварёшкой всех нас вместе,

Чтоб ни космоса, ни дна.

* * *

Устаю от себя, горьких слёз и печалей.

Я поистине та, что их выдумать может.

И когда провожаю тебя на вокзале,

Слепну, глохну, немею. Я просто – без кожи.

Остаётся душа… И ночами тихонько

Выбираясь из тихо сопящего тела,

Улетает она, и касаясь легонько,

Всё целует тебя за меня – неумело.

* * *

Хлеба краюшку, да масла, да соли –

вкусно до песни, сладко до боли.

Я тебе песню пою –

баю-баю.

Что тебе нынче снится, родная,

в ночь, когда сливок в крынке до края –

в Млечном пути –

ни съесть, ни пройти.

Как я устала, и плечи поникли,

слышишь, о Господи, голос молитвы?

Я её мама… Боже, прости.

Мне не прийти.

Я ещё с ней в этой вечности буду.

Боже, прошу тебя – капельку чуда!

Ну, помоги нам, прошу, хоть чуть-чуть

с нами побудь!

* * *

Что мне ваши вышитые рукава?!

Я в рубище буду дамой.

Но только облечь тишину в слова,

Не легче, чем душу – в раму.

Меня не учили простым вещам,

И мне не слагали вирши.

Но знаю я – в пыльных идут плащах,

Те, кто светлей и выше.

Они не касаются ваших стен,

И ваших не ждут ответов.

И что им до ваших запретных тем,

Когда для них нет запретов.

* * *

Я ничего у жизни не просила.

Но полной горстью зачерпнула мёд,

От яблока познанья откусила,

А в чаше круговой – огонь и лёд.

* * *

Я слышу тихий шелест… Лица

Уже проходят предо мной.

Когда мне хочется напиться,

Я наливаю твой покой

В бокал высокий и прозрачный,

Моя забавная печаль,

И месяц, словно новобрачный,

Плывёт в космическую даль.

Ловлю ещё твои одежды,

И примеряю на себя.

Как вы малы – мои надежды,

Как я ещё люблю себя.

Не одинаково, не ново,

Всё, что пришло сегодня днём.

Ищу потерянное слово

И забываю над огнём.