Двойная жизнь
Две роли: я-любовник, я-отец
(Хоть и приёмный) – всё во мне боролись,
Но проиграли обе. Я-творец,
Я-созидатель вновь пишу Долорес,
Тебе, непокорённая моя,
Лесная нимфа, неручная птица,
Неверный свет во мраке бытия,
Последняя сожжённая страница
Любимой книги. Я тебе пишу
Непроизвольно, кровью так харкает
Чахоточный. Тянусь к карандашу,
Трясутся руки. Снова начинаю.
Пишу тебя, где горы в облаках,
Пишу тебя, где чайки у причала,
Где ветер вьётся, рвётся от платка,
Где я краду их голос от печали.
Скользнёт по шее тонкая рука:
И ветер, и платок, и ты – пока!
Я видел это столько раз во сне:
Пустынный город, море наступает,
Волна прокатит изнутри по мне,
Потом накроет рельсы от трамвая,
И улицы от края и до края.
Вода уже на высоту двери.
И в холл ползут мурены и угри.
Я заперт здесь, на пыльном чердаке.
Под крики чаек я пишу: «Долорес»,
Сжав карандаш в немеющей руке,
Точь-в-точь, как море сжало этот полис –
Как горло Дездемоны – и назло
Ему, упрямо вывожу: «Доло…».
Я пару лет не видел снов вообще.
Родился и живу в далёком Н-ске,
Среди российских весей и вещей
Вполне себе обыденных. Из женских
Имён сложней Тамары не встречал.
И море нюхал лишь в аптечке с йодом.
Я смутно представлял, что есть причал –
Загуглил, чтоб не сдохнуть идиотом.
И вот что дико: придурь или блажь,
Тень прошлой жизни, глюк ли мозга глупый,
А стоит взять мне в руки карандаш
С листком, рука сама выводит буквы:
«Дэ-о» – ловлю сигнал, упорный S.O.S,
«Дэ-о» – засело накрепко под кожей,
Предлог ли это, нота ли, вопрос?
Я болен буквой «Д» – избави, боже!
Задраив окна-двери, в темноте
Прислушиваясь, как вскипает чайник,
Свистит всё громче, будто птицы те,
Я слышу волны и меня качает,
Мне снится странный русский эмигрант,
Безумец по фамилии Набоков,
Который тоже был совсем не рад
Тонуть в бреду, шепча три страшных слога,
Что в имени. Но всем морям назло,
Он вынырнул. И я пишу: «Доло…».
15.01.2019
Культ слов
Когда я пил, когда я мёртвым спал,
Когда во мне орал в сто ртов вокзал,
Свистели и стучали поезда,
Когда я вдруг не ехал никуда,
Когда бежал куда-то сгоряча,
Когда во мне трещала саранча,
Когда любил, ругался и бросал,
Когда внутри срывало паруса
И оставался призрачным причал,
Когда кричал, молился и молчал,
Я всё это укладывал в слова.
Разбухшая больная голова
Рождала бесконечный караван,
Который речь мою заколдовал –
Идущий без начала и конца,
Без смысла, без надежды, без Отца,
Сменяющий поля и города,
Дойдёт ли от меня он и куда?
В пустыню, тёмный лес и тихий плёс
Он что-то подъязычное унёс.
Такое, что губами не познать,
Такое, что не вспомнишь после сна,
Не выпытаешь у прибрежных скал –
Он что-то отъязыкое украл.
Он что-то сокровенное моё
Теперь в пути, как госпелы, поёт.
И только дырка у меня внутри
Об этом ничего не говорит,
Не чувствуется ветер в животе.
Когда иду по этой немоте
За караваном, по следам его:
Обрывки слов. И больше ничего.
27.09.2018-10.10.2018
Эффект плацебо
В этой палате время – пустая блажь,
Есть только цикл от обхода и до обхода.
Первую койку заело на «отче наш»,
Койку четыре на лозунги про свободу.
Все разговоры поставлены на repeat,
Стены, стенания, в картах абракадабра,
Койка седьмая кашляет и хрипит,
Всё не проглотит злую пилюлю правды.
Пятая койка молча смердит говном,
Радио бойко орёт нам прогноз погоды.
Я меж синюшных лиц за ночным окном
Третью неделю вижу шакалью морду.
Самое страшное время – ложиться спать.
Как засыпать, когда ты не просыпался?
Сон мой течёт то вниз, то петлёй, то вспять,
Время – последней горстью, песком сквозь пальцы.
На проводах вороны без головы
Ждут в темноте кровавых своих подачек.
Наши галлюцинации не новы.
В полночь приходит Локи, плюётся, плачет,
Точно секунды втоптывает ногой,
Нервный, сутулый мечется у порога:
«Люди, отбой, команда была отбой,
Угомоните головы, ради бога,
Ради любых богов. Истекает срок.
Развоплотите ужасов партсобранье.
Что же здесь каждый пестует свой мирок,
Где сплошь одно томительное страданье?
Тоже мне шутки – чистить ментальный срач.
Бегаешь всё дежурство с платком и уткой.»
Господи… то есть Локи… товарищ врач!
Сделай, чтоб я не знал, что умру под утро.
23.04.2018-07.08.2018
Дорогая
Дорогая _имя_, здесь не с кем поговорить.
Я застрял в какой-то проклятой симуляции
Фильма «Остров». Истощив весь запал и прыть
На попытки бегства, я тупо живу в прострации.
Сколько раз крал шлюпку и пробовал прочь уплыть,
Непременно приходит штиль, тишина отвратная.
Опадает парус, мотор начинает выть,
И течением прибивает меня обратно.
Каждый куст и камень я чую теперь нутром.
Ежедневно, вернувшись с обхода по территории,
Я глотаю, давясь, обжигающий крепкий ром,
Чтобы вынырнуть хоть на час из этой истории.
Дом у моря, который считаю своим пока –
Самый крайний в шеренге таких же унылых хижинок –
Весь как будто сколочен из скрипа и сквозняка,
Лишь у жаркого очага вечерами выживешь.
Дом рассовывает песчинки и чешую
На постель, в ботинки, в воду, еду, под веки мне,
Я смотрю на море, я слышу его, жую,
И во мне всё меньше и меньше от человека.
Рыбаки и чайки не внемлют моим словам,
То ли я здесь тень, то ли вырезан из сценария.
Дорогая, где ты? Так кружится голова,
Вместо мыслей плавно колышутся ламинарии.
Дорогая, где я? Мне кажется, ты – маяк.
Как бы мне твой образ из мрака забвенья выманить?
Я ищу повсюду улики, какой-то знак.
Вся загадка в твоём ускользающем зыбком имени.
Эти письма к тебе без начала и без конца
Я пишу на песке белоснежном, никем не хоженом.
Я с трудом вспоминаю черты твоего лица,
Потому что помнить тут, в общем-то, не положено.
Я вычерчиваю буквы. Их ест волна
И на дно уносит мольбы мои о спасении.
Эту соль и горечь я должен испить сполна.
Рыбам – рыбье, Одиссею же – одиссеево.
04.02.2018
Эвтерпе
Когда тебя нет, вспоминаю, как быть ребёнком:
Сижу с приоткрытым ртом
И кончиком языка
Пробую затхлый воздух –
На вкус пищевая плёнка.
Слова не идут. Не то.
От ярости слёзы.
Чахоточным кашлем, спазмом
Рождаю не речь – мычание.
Пронзительное всемолчание.
Страшно.
Когда тебя нет,
Сажусь у окна и скулю
На луну и звёзды.
Просто
Количество внятных звуков
Для этого неба
Равно нулю.
Серьёзно,
Такая мука.
Скулю.
Смотри, я сломалась.
Мне нужен хороший мастер,
Чтоб я говорила «мама»
И всё остальное.
Но трётся язык о зубы,
Как трётся о скалы море,
И слышно: шур-шур –
Какие-то части,
Слоги.
Так грубо.
Слова для дур.
К декабрю
Я почти что не существую.
Нечем дышать.
Плотный скомканный воздух
Просит ножа.
Не видно лампочек,
Не говоря о звёздах.
Я и не говорю.
Ревную.
Приходи. Поселись в моей голове,
Как квартиру берут внаём.
Расставляй инструменты и книги,
Займи кровать,
Раскидай бельё.
Без тебя беспросветное наяву,
И совсем другая игра.
Вместо лестницы в небо – бездонная пропасть вниз.
Без тебя я не то чтобы не живу,
Просто не за что умирать.
Я всё сделаю, как ты захочешь, только вернись.
26.11.2017
Унесённые призраками
Это мы – унесённые призраками за кордон,
На изнанку мира, в прозрачный чудной вагон:
Проплывает мимо туманный пустой перрон,
Из попутчиков – тени, по рельсам течёт вода,
Так мы едем-едем в далёкое никуда.
Мчится поезд по темноте, по хвостам комет,
От небесного молока льётся мягкий свет,
И реальнее ничего не найти пока,
Чем сжимающая билетик твоя рука.
Начинается снег. Он сыплется с потолка.
Сколько дней этот поезд едет и сколько лет?
Нас вчера в нём не было, да и сегодня нет.
Это просто шестое чувство, мираж, секрет,
Истощённого разума витиеватый сон.
Открывается дверь. Там снова пустой перрон.
Это мы, унесённые призраками в нигде:
Безмятежно бродим по щиколотку в воде,
У начала моря, где волны бегут назад,
Мы стоим, обо всём забыв, уперев глаза
В погребённый под синевой неземной вокзал.
Это мы – убежавшие от себя самих,
Не нашедшие вход, но стоящие за дверьми,
Переставшие притворяться живыми людьми.
Мы молчим, чтобы слышать ветра благую весть.
Мы не знаем, куда идти и зачем мы здесь.
28.10.2017
Здесь, в комнате…
Здесь, в комнате, как в каждой из систем,
У всех свои незыблемые роли.
На столик ставят. Пишут на листе.
Сидят на стуле. Рюмкой лечат боли.
И если подступает темнота,
Включают лампу и зовут кота.
И невозможна комната без стен.
Когда рука нащупает преграду,
То понимаешь – в каждой из систем
Есть то, что сузит космос до квадрата:
Уюту и надёжности хвальба,
Опора для горячечного лба.
И если ты стена, то я окно.
Смотри, как проступает мир снаружи
Стекла – простёрся, словно полотно,
Лишь ход дождя мазки его нарушит,
Но всё же видно яблоневый сад,
И на кустах смородинки горят.
Ещё течёт неясный сизый свет,
Как выдох ускользающего лета.
Забыт сачок в некошеной траве,
Но не спасает бабочек и это.
А тот, кто помнит трепет хрупких крыл,
Окно закрыл.
15-26.07.2017
Когда стоишь…
Когда стоишь на голом полустанке
В тумане – бледном призраке дождя,
И грязная апрельская изнанка
Крадётся из-под снега на тебя,
Когда стоишь бездумно и безвольно,
Слегка качаясь с тусклым фонарём,
Ты только тень. От этого не больно,
Поскольку всё равно мы все умрём.
Когда стоишь на станции «Забвенье»
И про себя считаешь поезда,
Которые несутся мимо тенью
И только звук их долетел сюда,
Когда стоишь и ждёшь, как пёс у двери,
По горло в наплывающей весне
И в гулкой пустоте, легко поверить,
Что это происходит лишь во сне.
Вся жизнь во сне. Бессмысленные кадры,
Немое чёрно-белое кино.
Всё смотришь на экран в пустом театре,
А кресло покидать запрещено.
– Чего ты ждёшь, печален, неприкаян?
– Единственное, что здесь наяву.
Когда во сне хоть тень твоя мелькает,
Я вспоминаю, что ещё живу.
08.04.2016
Ритм жизни
Посвящается Billie Holiday (она же Леди Дей),
первой королеве джаза
А потом, конечно, она сорвётся –
Героин, лечебница и тюрьма.
Не утонут в виски со льдом вопросы:
Как ей выжить, как не сойти с ума.
На финальном соло в Карнеги-холле
Ей изменит дивный глубокий звук.
Впрочем, публика всё равно приходит
Разглядеть узоры увечных рук,
Пожалеть, но возликовать украдкой:
Мол, была на пике – и за бортом,
Истрепалась, выжата, словно тряпка.
Только это будет потом, потом…
Здесь, сейчас она молода, прекрасна:
Чёрный ангел Гарлема, сладкий сон.
Люди в клуб пришли посмотреть на Праздник,
Каждый третий втайне в неё влюблён.
С губ её срывается шёлк и бархат,
Льётся лёгким шёпотом свет луны –
Так крадётся хищник на мягких лапах,
Так о скалы трётся язык волны.
Голос кружит сильной свободной птицей,
Он – любовь и жажда, огонь, экстаз,
Разноцветный, яркий, тысячелицый –
Это ритм жизни, искристый джаз.
Вдруг погасли в зале все лампы разом,
Лишь один прожектор из темноты
Вырывает сцену слепящим глазом,
Искажает линии и черты.
Леди Дей, вбивая слова, как гвозди,
Запоёт про чуждый природе фрукт,
Что висит на дереве страшной гроздью.
Отдаётся горечью в каждом рту,
Застревает камешком в каждом горле
Череда пронзительных острых нот.
В тишине застывшей, как в мёртвом море,
Только голос колоколом плывёт,
Разбивая сердце, сжимая нервы,
Он ведёт туда, где в пыли, в крови
На суку качается тело негра –
Это ритм смерти, надрывный свинг.
Вот концерт окончен, в бокалах пусто.
Разошлась толпа. Все ньюйоркцы спят.
Леди Дей в гримёрке сидит без чувств и
Не знает, как ей прийти в себя:
Ритм жизни бурно клокочет в венах,
Ритм смерти в лёгких – гремучий газ.
Но когда она вновь взойдёт на сцену,
Это будет джаз. Самый лучший джаз.
17.10.2015
Лето – это маленькая жизнь
Лето – это маленькая жизнь,
Водевильно-песенный сюжет,
Лёгкая хмельная ностальжи
По делам давно минувших лет,
По друзьям, оставшимся в тогда,
По себе – задорной, шебутной,
Как парней менявшей города,
Днями не являвшейся домой.
Лето – это полотно Дали,
Ералаш желаний, сумасбродств:
Всё, что мы зимою не смогли
Реализовать и побороть,
Вызревает в свете и тепле,
Выпирает вдруг из-под полы,
Победив морщины, хмарь и тлен –
Словно феникс из горсти золы
Возродится, взглянет в небеса
И под ярким солнцем воспарит.
Жаль, что это псевдочудеса –
Птичка полетает да сгорит.
Лето – склад затерянных идей,
Полигон несбывшихся надежд.
Толпы неприкаянных людей
Ищут откровения промеж
Дней парализующей жары,
Дней сомнамбулических дождей.
Лета ежегодные дары
Нам принёс неведомый злодей,
В головы тихушно разложил
И велел метаться и гореть.
Лето – это маленькая жизнь.
Дальше – только маленькая смерть.
24.07.2015
Течение
Закрываю глаза
И картинки прошедшего дня
Вытекают назад
Из-под сомкнутых век у меня.
Вытекают деревья за окнами,
Стены, кровать,
После ливня протяжного блёклая
Льётся трава.
Вслед за стадом брюхатых и сизых
Больших моросей
Вытекают смешинки и визги
Щенков и детей.
Запах свежего сена
В кувшине с парным молоком,
Земляничные вены
По полю широким стежком.
На карнизах и трубах,
Как ягоды, капли срывать –
Сквозь глазные раструбы
Течёт и течёт синева.
19.06.2015
© Анна Романовская, 2015-2019.
© 45-я параллель, 2019.