притворщик
если мне пора
сделай вид
что я должен вернуться
рассвет притворился началом обычной охоты
пусть на лапе останется серебряный колокольчик
я умею летать так чтобы он не проснулся
не надевай перчатку
я буду помнить
шрамы на терпкой руке
и смогу продержаться
дольше
ты видишь
сокол летит
/июнь 2008/
песочная лестница
и нет вины
того чей вечный грех
танцует не отбрасывая тени
в том что пытаясь
выбраться наверх
я ухожу
в песочные ступени
что килогерцы прожитых газет
мне поле боя обернули тиром
что h предстала урождённой z
в наколотом у сердца слове hero
опять подъём
опять в руках совок
и расписное детское ведёрко
назначу глиной
выданный песок
и пирогом
оставшуюся корку
сметает ветер
крошки со стола
льнёт гистамин
в панданы к разнотравью
но ангел кондором глядит из-под крыла
и хрипло напевает
I still love you
/июнь 2008/
Die Zeit heilt alle Wunden*
Профессор Плейшнер гоняет в раю на трехколёсном харлее
палит по нетленным фруктам из виртуальных пушек
самозабвенно выжигает ванильную дурь марципанных аллей
катая на мотоцикле незатейливых звонких старушек
у Гуго Плейшнера карамельная сигара в зубах
шляпа привязана прямо к ушам
за улыбкой не видно лица
подаренный господом шлем он спрятал в заоблачный шкаф
богу сказал – потерял
а сам
по секрету
его бережёт для Штирлица
Макс Отто фон Штирлиц давно не топил камин
сидит у стола набросив Берлин на плечи
он бьётся над дешифровкой Die Zeit heilt alle Wunden –
из бессилия сигаретных руин
в который раз выплывает индифферентное: Время НЕ Лечит
а Штирлицу очень нужно
чтобы без НЕ
он готов заплатить за воскрешение Плейшнера воскрешением Клауса
он готов
он безвыходен
он война на войне
он суперпозиция в мировой теореме Гаусса
и да
он согласен вместо Профессора вверх через вниз
пусть тот как угодно
пусть хоть предателем
но живёт
Макс Отто согласен на вечное отвращение и чужой парадиз
фон Штирлиц согласен –
да кто же его умрёт?
он мог бы и сам
невелика беда
все средства в его руках в конце-то концов
и ему всё равно как будет выглядеть после его лицо
одного опасается Штирлиц –
вдруг он умрёт не туда
Профессор каждое райское утро заезжает в приёмную бога
Плейшнер молится заявлением с просьбой отправить шифровку-блиц:
ему хорошо
здесь кормят
здесь тепло и нестрого
он желает лишь одного
чтобы в это поверил Штирлиц
Штирлиц выключил лампу
сигарета обозначила мрак
...в последнее время всё чаще преследует запах ванили
возможно усталость
или идиосинкразия ползёт из неучтенной пыли
* Время лечит все раны
/октябрь 2008/
мексиканский телевизор
если я покидаю дом
это не значит
что наступает время спасателей и провизоров
на обитабле вахту несёт Марьячи
он выходит глазами из
моего мексиканского телевизора
он разносит замок –
одна из любимых картин –
я место звонка по пути помечаю крестовым мелом
тебя занесло сюда –
стреляй
входи
но не заводи Desperado
он занят ответственным делом
он соблюдает мой беспорядок
проверяет
на месте ли старая пыль
окунает в неё
недоступную сеть
безответные вызовы
он сминает в заветные пули
лепестки цветов золотых
что ползут по периметру
чёрного
мексиканского телевизора
к моему возвращению
заряжены все стволы
из вчерашних осколков собраны позавчерашние лампы
мы их расстреливаем –
стеклянные слёзы смягчают не только сердце но и полы
dos callados справляют поминки по Кино и Кампо
умирая от совершенства чужой строки
мы добавляем жизни невинному зверю
мы ленивы –
и мы не любим менять замки
мы стерильно опасны
мы сразу меняем двери
/октябрь 2008/
несчастье речи в sentence
месть имени вместо имения
обстоятельство места несовместимо
с обстоятельствами образа действия
образа мыслей и времени
прекрасное это дело пропащее
самому выбираться из мумий суммируя сумиё-мумиё-сумо-м
если усвистела к Змееносцу
единственная пуговица подлежащая
с пальто моего сказуемого
/октябрь 2008/
секрет
бывает день
вне прочих дней
о нём потом никто не вспомнит
только ты
твой сон не значит ничего
лишь – сон и твой
и все модальности прольются стороной
а ты идёшь по тротуару вдоль стены
кусочком кварца проявляя свой маршрут
и слушаешь шипенье кирпичей
и время суток будет май или сентябрь
и ты случайно набредёшь на эту дверь
и тихий друг твой принесёт тебе ключи
/июль 2008/
Ван Гог
углядел прорехи мира
и принялся вышивать заделывать гладью
шерстяными шелковыми красками цыганской иглою
укореняя зелёные красные виноградья
оливы ирисы кипарисы растут себе прорастают пластилинными линиями
полотна сплетают штрихами стёжками стежками муслинными
накрыта холстом граница небесно-морской тревоги
поверх залеплена зелёной мглою
маленькая лошадь переставляет ноги
внутри промытого воздушного слоя
отражается вместе с повозкой в атласной полоске дорожной глины
колёсной шляпкой обойного гвоздика прихвачена вселенская сердцевина
кафкины люди едят картофель
трапеза скромная но голод не страшен
из вечного кофейника в безручкие чашки льётся и льётся кофе
завтрашний сегодняшний вчерашний
один из запущенных в круг обречённых
не надел головной убор
и подсолнечный жар в волосах заключённый
освещает тюремный колодец двор
время прислало своих легавых
наказало: убийцу моего запомните
и посмотрел на меня златоглавый
чтобы я понял – было место в той маленькой комнате в Арле
для хранения шляпы с полями и лентой
поля и лента возможность свечей
это помечено грифом «легенда»
конечно легенда
всё проще – он был реальный подсолнух ночей
жёлтые звезды кружатся как и кружились
колёсами колёсиками силою зрения гения с акцентом абсента
а кто-то сейчас это читает глотает
красно-чёрную португальскую жидкость portoсами portoсиками
за волшебное рукоделие штопальщика Винсента
в чистой маленькой комнате в Арле были две сине-голубые двери
одну он знал
в другую поверил
открыл
вышел
/июль 2008/
чик чек
чик чек
это твои шаги
у тебя есть не только ключик
но и замочек
ты являешься не ко мне
жонглируя суффиксами чик чек
ты приходишь
по
аленький цвето
чек
подыхающее чудовище выставило его в окне
вот он
пульсирует
забран в решётку строчек
при склонении выпадает
гласная тёмно-красная
/значит пишем чек/
е
достигает асфальта
рассыпается в порох гранатовых точек
чик чек
тошнотворный часовой механизм
чик чек
истекает лимит отмычек отсрочек
нет у меня больше сердца
нет
видишь
ножницы
нож и чек
чик
всё ушло в аленький цвето
check
/июнь 2008/
барабанщик под дождём
дождь в коннекшене с электричеством
засыпал сцену мёртвыми звёздами
гитаристам пришлось уйти
барабанщик остался
белокурый лев терзающий добычу
превращался в индейца-афалину
ломателя деревянных макарон
он выбрасывал щепки
к чёртовой матери
чёртова мать бережно собирала их
пыталась вылечить
не смогла
когда палочек больше не было
барабанщик наклонился к большому барабану
поцеловал
ударил по нему ладонями
барабанщик
бил
пока
барабаны не взорвались от гармоний
кентавр умер
но ритм не прервался
барабанщик
подошёл к краю сцены
опустил голову
раскинул руки
стучало его сердце
капала кровь с порванных ладоней
дождь ужаснулся содеянному
содрогнулся сердечным громом
из последних сил
ливнем
ниц
зализывать раны
он боготворил
этого барабанщика
он просто хотел настроить по нему свои
барабаны
/май 2008/
PLANT
я чёрная собака
забежавшая в студию во время записи
дверь была открыта
меня не прогнали
а этот парень сказал
привет пёс
я узнал его
когда-то он укладывал асфальт
я полз следом грел лапы
потом я превратился в человека
прочёл слова
led zeppelin
и про высокий голос Планта
и про лестницу
и про чёрную собаку
так назвали ту музыку из-за лабрадора
для которого оставляли открытой дверь
я вспомнил как быть животным
как искать чтобы найти
я искал лестницу
а нашёл небо
заполненное
надменным постоянством не менять лечащего врача
вот он
высокий мерцающий голос расправляет пространство
медовое валлийское золото плещется по плечам
/июнь 2008/
призрак запада. вестерн
я сказал там яд
не поверили
забрали фляжку
не жадные –
перекрестили полной обоймой
я зла не держу на заколдованных жаждой
я и сам не раз был этой зверюгой пойман
я лежал
слушал
они уходили
я приказал себе не шевелиться
пока под щепоткой известняковой пыли
не погаснет рубиновый муравей –
покоритель сломанного мизинца
моя невредимость –
не результат промашки
эти ребята не из последних стрелков
ну откуда им было знать
что моя рубашка
сплетена в дорогу армией преданных пауков
я наткнулся на мучеников
не пройдя и четверти мили
спят
моя персона вне их внимания
я предупреждал
чтобы они не пили
во фляжке не средство от жажды
а микстура для неумирания
леди Вечная Ночь не пригласит на танец
если знаешь тайные дозы и сроки
автор смеси –
мой сводный брат по кличке Британец /мать – сименолка, отец – делавар-чероки/
я не колебался –
о выборе не было речи:
ночью живых беспомощных зарежут койоты
тащить их по одному
погрузив на плечи –
значит вписаться в компанию третьим подыхающим идиотом
одухотворённый
/ни дать ни взять – миссионер на собрании христовых рекрутов
в какой-нибудь Верхней Вольте/
отгоняя пинками облезлого грифа
я молился о грешных душах словами сердечными и простыми
…ну откуда мне было знать
что в кольте
насовсем одолженном у продажной задницы
именуемой Нашим Славным Шерифом
все патроны
окажутся
холостыми…
/май 2008/
маленький паровоз в снегу
маленький паровоз
заштрихованный снегом
скользит по мосту
в горном ущелье
цепляюсь взглядом за дым
перебираюсь по крыше
в кабину машиниста
пусто
впереди тоннель
заложен кирпичами
я не умею водить паровозы
и не умею их останавливать
Фредди появился в кабине
сказал
стена картонная
давай Бат
паровоз разнёс
фальшивые кирпичи
Фредди сказал –
вот видишь Бат
теперь можешь петь
а мне пора
за поворотом снег усилится
будь внимателен
заметишь человека
возьми с собой
но я не знаю
как остановить поезд
чтобы взять пассажира
не надо останавливать Бат
человек запрыгнет на ходу
между ударами сердца
ты разве не знал
что маленькие паровозы в снегу
делают из сердец
и Фредди покинул меня
вглядываюсь в белую мглу
стараюсь дышать ровно
чтобы сердце билось
медленнее
и у человека
ждущего паровоз в снегу
было больше времени
для прыжка
/апрель 2008/
Заклинание на Возвращение Синей Коровы
Стою в стеклянных стенах
где ты стояла
люди идут
не обращают
внимания…
…если космонавт
починит
свою антенну
и отдаст мне
юбки твоей сияние
и я этот флёр на себя надену
всё равно я буду –
идиот в золотом одеянии
а не прекрасная
Синяя Корова
которая
здесь
обитала
ранее
не пора ли тебе вернуться
/…поэйра, поэйра…/
я который день тут топчусь
и бормочу заклинание
/…поэйра ди Эшу Марабо, поэйра…/
для маскировки
придётся поставить
пластиковое блюдце
будто я –
нищий форвард
и у болельщиков
прошу
подаяние
если честно –
я не очень-то и расстроюсь
/…поэйра ди Эшу Марабо, поэйра…/
если с помощью заклинания
ничего не выйдет
/…поэйра да энкрузильяда…/
я вру –
что я о тебе беспокоюсь
/…пойра, поэйра…/
…как же мои глаза устали тебя не видеть
/март 2008/
Абсолютный Вивальди
мы встретились с Ласло
в шесть вечера
в сквозном холле
шестого этажа
Вивальди –
сказал Ласло
и поднял скрипку
будто выпустил сокола
смычок прошёл
сквозь
мембрану Времени
запустил
Сердце Времени
и Кровь Времени
по имени Музыка
забилась морзянкой
у меня в ушах
окурки приникли к стенке
стеклянной банки
как выполнившие миссию
сигареты «Космос»
а я вцепился в подоконник –
Абсолютный Слушатель
Замкнувший на себе
Аудиторию Вселенной
смычок удерживал скрипку
скрипка удерживала Ласло
пламя фигуры Ласло
удерживало
палубу мира
дар предвидения Вивальди
оглушил меня
Вивальди не просто знал
что в тысяча девятьсот восьмидесятом году
венгерский эльф
Ласло Шляммер
будет играть
для меня одного
в гулком космосе
июньского общежития
Вивальди не просто знал
он ещё и написал
кое-что
специально
для этого случая
/февраль 2008/