Борис
Чичибабин

Киев

Ю. Шанину 
  
Без киевского братства 
деревьев и церквей 
вся жизнь была б гораздо 
безродней и мертвей. 
  
В лицо моей царевне, 
когда настал черёд, 
подуло Русью древней 
от Золотых ворот. 
  
Здесь дух высок и весок, 
и пусть молчат слова: 
от врубелевских фресок 
светлеет голова. 
  
Идём на зелен берег 
над бездной ветряной 
дышать в его пещерах 
святою стариной. 
  
И юн и древен Киев – 
воитель и монах, 
смоловший всех батыев 
на звонких жерновах. 
  
Таится его норов 
в беспамятстве годов, 
он светел от соборов 
и тёмен от садов. 
  
Ещё он ал от маков, 
тюльпанов и гвоздик, – 
и Михаил Булгаков 
в нём запросто возник. 
  
И радуясь по-детски, 
что домик удался, 
строитель Городецкий 
в нём делал чудеса... 
  
Весь этот дивный ворох, 
стоцветен и стокрыл, 
весёлый друг филолог 
нам яростно дарил. 
  
Брат эллинов и римлян, 
античности знаток, 
а Киев был им привран, 
как водится, чуток. 
  
Я в том не вижу худа, 
не мыслю в том вины, 
раз в киевское чудо 
все души влюблены. 
  
Ведь, если разобраться, 
всё было бы не так 
без киевского братства 
учёных и бродяг. 
  
Нас всех не станет вскоре, 
как не было вчера, 
но вечно будут зори 
над кручами Днепра. 
  
И даль бела, как лебедь, 
и далью той дыша, 
не может светлой не быть 
славянская душа. 
  
          1972