Борис
Чичибабин

Ода русской водке

Поля неведомых планет 
души славянской не пленят, 
но кто почёл, что водка яд, 
таким у нас пощады нет. 
На самом деле ж водка – дар 
для всех трудящихся людей, 
и был весёлый чародей, 
кто это дело отгадал. 
  
Когда б не нёс её ко рту, 
то я б давно зачах и слёг. 
О, где мне взять достойный слог, 
дабы воспеть сию бурду? 
Хрустален, терпок и терпим 
её процеженный настой. 
У синя моря Лев Толстой 
её по молодости пил. 
  
Под Емельяном конь икал, 
шарахаясь от вольных толп. 
Кто в русской водке знает толк, 
тот не пригубит коньяка. 
Сие народное питьё 
развязывает языки, 
и наши думы высоки, 
когда мы тяпаем её. 
  
Нас бражный дух не укачал, 
нам эта влага по зубам, 
предоставляя финь-шампань 
начальникам и стукачам. 
Им не узнать вовек того 
невосполнимого тепла, 
когда над скудостью стола 
воспрянет светлое питво. 
  
Любое горе отлегло, 
обидам русским грош цена, 
когда заплещется она 
сквозь запотевшее стекло. 
А кто с вралями заодно, 
смотри, чтоб в глотку не влили: 
при ней отпетые врали 
проговорятся всё равно. 
  
Вот тем она и хороша, 
что с ней не всяк дружить горазд. 
Сам Разин дул её не раз, 
полки боярские круша. 
С Есениным в иные дни 
история была такая ж – 
и, коль на нас ты намекнешь, 
мы тоже Разину сродни. 
  
И тот бессовестный кащей, 
кто на неё повысил цену, 
но баять нам на эту тему 
не подобает вообще. 
Мы все когда-нибудь подохнем, 
быть может, трезвость и мудра, – 
а Бог наш – Пушкин пил с утра 
и пить советовал потомкам. 
  
          1963