Борис
Пастернак

* * *

Мне по душе строптивый норов 
Артиста в силе: он отвык 
От фраз, и прячется от взоров, 
И собственных стыдится книг. 
  
Но всем известен этот облик. 
Он миг для пряток прозевал. 
Назад не повернуть оглобли, 
Хотя б и затаясь в подвал. 
  
Судьбы под землю не заямить. 
Как быть? Неясная сперва, 
При жизни переходит в память 
Его признавшая молва. 
  
Но кто ж он? На какой арене 
Стяжал он поздний опыт свой? 
С кем протекли его боренья? 
С самим собой, с самим собой. 
  
Как поселенье на Гольфштреме, 
Он создан весь земным теплом. 
В его залив вкатило время 
Всё, что ушло за волнолом. 
  
Он жаждал воли и покоя, 
А годы шли примерно так, 
Как облака над мастерскою, 
Где горбился его верстак. 
__ 
  
А в те же дни на расстояньи 
За древней каменной стеной 
Живёт не человек, – деянье: 
Поступок ростом с шар земной. 
  
Судьба дала ему уделом 
Предшествующего пробел. 
Он – то,  что снилось самым смелым, 
Но до него никто не смел. 
  
За этим баснословным делом 
Уклад вещей остался цел. 
Он не взвился небесным телом, 
Не исказился, не истлел. 
  
В собраньи сказок и реликвий, 
Кремлём плывущих над Москвой, 
Столетья так к нему привыкли, 
Как к бою башни часовой. 
  
Но он остался человеком 
И если, зайцу вперерез 
Пальнёт зимой по лесосекам, 
Ему, как всем, ответит лес. 
__ 
  
И этим гением поступка 
Так поглощён другой, поэт, 
Что тяжелеет, словно губка, 
Любою из его примет. 
  
Как в этой двухголосной фуге 
Он сам ни бесконечно мал, 
Он верит в знанье друг о друге 
Предельно крайних двух начал. 
  
          1935 – 1936