Дмитрий
Аникин

1

По темны́м лугам Эллады
пляшут девушки мои,
пташек носятся рои,
маете любовной рады!

Я пою, Анакреон,
словеса сплетаю быстры,
погромыхивают систры,
музыка со всех сторон.

И пока мои напевы
не умолкли над землёй,
и пока мятутся девы,
хор полдневный, хор ночной,

то никто не умирает,
заворо́женный Аид
в танце, в гике не вмещает
нашей радости навзрыд.

2

Чего мы ждём, дни проводя в пьянстве?
Тиранн готов – как порося, в жертву
да принесём! Омоемся кровью
от страха, лжи. Отчизна ждёт, ропщет!

3

Всё, что было накоплено нами,
разметала по ветру война!
Алтарей неуёмное пламя
дольний мир охватило сполна.

Боги сшиблись под дальнею Троей,
понагнали с полмира войска!
Было тяжко земле от героев –
мы, потомки, ступаем слегка.

4. Эвридика

Эвридика, я в Аид,
снова взявши смертный вид,
из Аида я на землю,
годы новые приемлю.

Нет покоя смертной мне;
мёртвой – смерти нет вполне.
Ради лирики любовной
стала жертвой баснословной.

5. Сизиф – душе

А камень под горку прыг-скок, прыг-скок,
всё, что по пути, круша.
Чтоб ты за новый взялась урок,
трудяга моя – душа.

Идёт движение вверх и вниз.
Тебе мёртвый дом не мил,
в поту, истоме, работе, из-
после последних сил.

А будет время, так камень мой
гору Аид сотрёт
в прах. И тогда – долгий путь домой,
вёрстам обратным счёт.

И, выйдя к свету, увидишь ты,
бедняга – душа моя,
весь мир в сиянии красоты,
в гармонии бытия.

6. Минос, Эак и Радамант

Мы судейскими делами
хором заняты, втроём!
По закону судим, сами
по закону не живём.

Судим вечно, судим криво,
что нам, канувшим во тьму,
в меру или справедливо,
то живым не по уму!

* * *

Мы неправдою великой –
ризою облечены:
уставляем смыслы дикой,
прибывающей страны.

Если бы не мы, по воле
в смерти душам пребывать,
не печалиться о доле,
о былом не вспоминать!

7

Трижды я любовной тоской морочен,
трижды я пускался на униженья,
трижды, смертно болен, черты касался –
надо в четвёртый!

Первая была из себя невинна,
проплывала мимо, что лебедь белый,
ох была надменна, ох не смотрела
на мои знаки.

Кем была вторая – припомнить стыдно,
по рукам порхала, ручная пташка,
голубица. Много для ней кормушек,
я же пустая!

Третья кто была? Её жадной хищи
не насытить хилой моею плотью,
ох ты ястребиха, хоть жрать не стала,
но поклевала!

А я жду, какая меня полюбит,
завершит урок. Кто в ночи заграет
над моей могилой? Кто Афродиты-
стервы – ворона!

8. Песня пьяного сатира

В чаше ёмкой дно уж видно,
убывает гроздий сок.
Дионис судил обидно:
отрезвление предрёк.

Правде жизни не уступим!
Есть пшеничное питьё,
что пригубим, усугубим,
избывая бытиё.

9. Послесловие к списку кораблей

10

Смерть спешит тропою близкой,
спотыкнулся – ты её,
нет ни шагу, чтоб без риска,
чтобы прочно бытиё.

Каждый встречный-поперечный
под хламидой прячет нож,
ты и сам, ходок беспечный,
встречных вызываешь дрожь!

Вся трава – в ползучих змеях,
воздух – в беглых остриях
молний. Вечным мраком вея,
сон распространяет страх.

Плещется в реке водица,
скоро в мрачный Стикс впадёт,
проясняются нам лица
тех, кто вскорости умрёт;

те, которые пылают,
нашу плоть съедят огни –
доцветают, отлетают
наши считанные дни.

Что же делать в этой жути,
в этой мрачной суете?
Пить! Допившимся до сути
виды смерти все – не те!

11. Песня Алкея

Есть братство, которое твёрже всего,
священное дружество сильных,
есть смертная участь всех до одного
в назначенных казнях обильных.

Помянем поверженных чашей до дна!
Помянем – и снова за дело!
Суровая наша решимость видна,
и заново ярость приспела!

Насущной заботой мы заняты вновь,
прибой и отбой чередуя
политики. Чёрная падает кровь
на жертвенник, славой даруя.

Всё держится – даже верховная власть –
на нашей невидной работе!
Отчизне без нас непременно пропасть,
за то мы в великом почёте.

Сначала помянут судья и палач,
потом пропоют гимн поэты,
историк добавит, как правду ни прячь,
изменчивой славы приметы.

Как крутится белка в своём колесе,
как движутся сферы вселенной,
так мы в страшный танец заманены все –
в бессмысленный и непременный.

Отчизна вертится, что ку́барь какой,
не может замедлить паденье,
и нет ни свободы, ни власти благой –
есть ненависть до исступленья.

12. Гимн Дионису

Не дай, Дио́нис, протрезветь!
Мне этот мир нет сил терпеть –
сплошные униженья,
в несчастье упражненья!

Идёт война на брата брат,
где каждый прав и виноват,
лишь пьяный безоружен,
погибели не нужен!

В судах все друг на друга врут,
в игре подмётной картой бьют,
лишь только пьяный – честен,
фортуне неизвестен.

По всей земле круговорот –
не продыхнуть – больших работ,
лишь пьяница свободен,
ведь ни на что не годен!

Увы! любовные дела,
в них хорошо сгореть дотла,
лишь пьяница безгрешен,
в постели неуспешен.

Нас делят боги – в их борьбе
все пешки! Только кто тебе
достался – сел нелишним
пить с пьяницей всевышним.

13. Философия есть упражнение в смерти

14

Ах, любовь моя, простушка,
ты легка и недолга!
Нахохочется толстушка,
наставляя мне рога!

Но и я не лыком шитый,
успеваю с той, с другой,
зацелованный, побитый, –
всё ценой недорогой.

В этой дразнящей забаве
сладко время проводить!
Каждый в силе, каждый вправе
с кем угодно пошутить…

Не завидно, не обидно!
В непрестанной суете
смерти и греха не видно –
а не то, что на кресте!

15