* * *
Здесь всё тяготеет друг к другу:
И солнце, и листья, и век,
Здесь лошадь сливается с плугом,
Как рыбы – с течением рек.
Всесилен закон притяженья
Меж светом, травой и людьми…
К душе тяготеют сомненья,
И жмутся к земле ковыли.
Пока не довлеют итоги,
Но ветром притянута грусть,
И я, тяготея к тревоге,
Печалью своей тягощусь.
Поверить сложнее, чем прежде,
Что мир посвящён красоте...
Но жизнь тяготеет к надежде,
Как птичий полёт – к высоте.
* * *
В доме моём беспорядок не нов –
Впору, к себе обратясь,
Вымести будничный сор из углов,
Вытереть в комнате грязь.
Станет светлей и опрятней чуть-чуть,
Но, все дела завершив,
В зеркало я не посмею взглянуть –
Вдруг оно чище души?
* * *
Июль не прошёл стороною,
Горячее время суля.
Душа пересохла от зноя
И стала твердеть, как земля.
Всё меньше в надеждах трепещет,
Всё реже страдает навзрыд.
И сетка безжалостных трещин
На ней, как на почве, лежит…
Но лёгкие капли, робея,
Под вечер с небес полетят
И вдруг перемену в себе я
Почувствую, выгляну в сад,
Где травы в обнимку с корягой
Воспрянут, беспечно шурша…
Земля размягчается влагой,
Как тихой любовью – душа.
* * *
Ночью – словно наяву –
От хлопот в сторонке,
Снится мне, что я живу
В старенькой избёнке.
Никого в округе нет,
Кроме птиц и Бога.
В трёх окошках – яблонь цвет,
А в одном – дорога.
Всюду истина видна,
С Родиною схожа.
В трёх окошках тишина,
И в четвёртом – тоже.
Над дорогой небосвод,
Вдоль неё – осока.
А куда тот путь ведёт –
Не узнать до срока.
* * *
Искрился дождь. Я августовским днём
Вдоль речки шёл по глиняной дороге.
И небо было – словно чернозём,
А вдалеке светился летний дом,
Где возвышалась осень на пороге.
Деревья говорили мне о том,
Что нужен дождь – и яблоням, и людям.
И дождь сиял над сумрачностью буден.
И созревали яблоки потом.
Теперь пытаюсь в прошлое всмотреться –
А видится безоблачность на сердце,
Где жизнь умыта утренним дождём,
Где гром – не гром и смерть – ещё не гром…
* * *
Что случилось? Ветер, ветер.
Человек живёт на свете –
Человеку страшно жить.
Он идёт по тротуару
С обречённостью на пару,
Хочет истине служить.
Впрочем, нет – совсем не хочет,
Просто голову морочит,
Забавляется в пути.
Просто ищет оправданье
Своему существованью –
Только где его найти?
Горечь сердца безыскусна –
Человеку очень грустно.
Он так немощен и мал,
А с небес луна большая
Смотрит, будто вопрошая:
«Что ты, мальчик, ожидал?»
* * *
Понурые дни. В магазине «Продукты»
Лежат на прилавке сезонные фрукты,
Стоит продавщица с лицом отстранённым,
Болея неврозом и кашлем сезонным.
Я к ней подхожу, точно поезд к перрону,
С тоскою протяжной, согласно сезону.
…А, помнится, было недавно, в апреле –
Сезонно грачи надо мною летели.
Причины надежд и печалей резонны.
Так что остаётся в душе внесезонным?
Задумаюсь – нет в размышлениях лада…
Но греется сердце о кисть винограда.
* * *
Душа о зле ещё не знала.
И снег летел меж детских дней,
Как будто светлое начало,
Как будто жизнь, где смерти мало,
А больше ёлочных огней.
И было радостно неясным,
Зачем летит он и зачем
Ребёнок, выросший из яслей,
На снег, бескрайний и прекрасный,
Глядит, взрослея между тем.
А снег спешил. Приняв свободу,
За ним летели на ветру
Надежды, страхи и невзгоды.
Душа взрослела с непогодой.
Но всё растаяло к утру...
Конечно, вновь зима расстелет
Свой белый цвет и торжество,
Но как по-детски жить в метели
Не ради выдуманной цели,
А ради снега самого?
* * *
К наивным дням судьба нас не вернёт,
Меняют мысли форму и окраску.
Всё меньше жду чудес на Новый Год,
Всё больше ожидаю их на Пасху.
Крепись, душа, о вечном хлопочи –
Тебе так трудно истины даются!
Смотри же, как огромны куличи,
Хотя и умещаются на блюдца.
Как много нынче воздуха вдохну
У маленькой часовни белостенной,
Где чувствовать чудес величину
Я только начинаю постепенно.
* * *
Л.Х.
Казалось бы: вот день и он не вечен.
Вот сонный мрак, ползущий, как змея.
А вглядываюсь – нет противоречий,
Есть разные оттенки бытия.
Стоим, смеясь, и всюду видим дали…
У нас любовь огромнее весны,
Но мы с тобой – две маленьких детали
На том холсте, где истина и сны.
Не знаю я, что время нам готовит,
Прижму тебя – глазам твоим в ответ,
И в радостном пульсированьи крови
Почувствую кружение планет.
В движении всё связано друг с другом:
И стук в груди, и космоса простор –
На синем шаре, мчащемся по кругу,
Несутся вдаль моря и глыбы гор.
Поверь в наивном сумраке, что где-то
Рождается звезда, свергая тьму...
А я, пока ты думаешь об этом,
Тебя земною жизнью обниму.
* * *
Чего-то мне всегда не достаёт,
И я гоню судьбу за идеалом,
А на окне мурлычет мудрый кот,
Умеющий довольствоваться малым.
Его лишь поприветствую рукой –
И он уже, от счастья неотступно,
Глядит на мир с влюблённостью такой,
Какая мне пока что недоступна.
Не верю я крикливым голосам,
Которые вошли в людской обычай.
Пускай того не ведает и сам –
Спокойно кот о вечности мурлычет…
Так часто речь заумная пуста,
Хотя она и кажется почтенной,
А тихое мурлыканье кота
Наполнено гармонией Вселенной.
* * *
Опять кругом волнения и шум.
Кипят года меж рифмами и бытом,
Но чаще всё приходит мне на ум,
Что я напрасно городом воспитан,
Что, может быть, в одной из деревень,
Где небо с человеком не в разладе,
Облокочусь когда-то на плетень
И так замру, на дождь вечерний глядя.
И долгий час ни шага не ступлю,
Как будто в землю врос я, точно ясень…
И запою – хотя не во хмелю –
О том, что дождь отчаянно прекрасен.
А буду стар – всему есть свой черёд –
В закатный свет окрасит солнце крыши,
Душа к спокойной истине придёт:
Я для земли не первый и не лишний…
© Дмитрий Ханин, 2017–2021.
© 45-я параллель, 2022.