Дмитрий
Ханин

* * *

Ах, боже мой, продай на рынке сердце,

Коль жизнь тебя к базару привела –

Здесь по закону Джоуля и Ленца

Почти не выделяется тепла.

А без тепла, как ангелу без крыльев,

Душе придётся вытерпеть молву…

Ах, чёрт возьми, Иванушка, не ты ли

Надежду заправляешь в тетиву?

Лягушка не всегда слывёт царевной,

Но сказку эту как ни назови, –

Так холодно бывает во Вселенной,

Что и лягушке хочется любви.

Повсюду ночь. В эпоху лихолетья

До горизонта ветер и тоска.

И звёзды, как свидетели бессмертья,

Оглядывают смертных свысока.

А я бреду к далёкому рассвету,

Порою спотыкаюсь, но иду,

Жалея путеводную комету,

Как падшую от горести звезду…

2010

Брусчатка

Люблю, отвергнув крик вокзальный,

Забыв о бреднях рядовых,

Блуждать по городу печально

Маршрутом старых мостовых:

Россия в них, как боль, упряма.

И я, пройдя свою черту,

В брусчатку, лёгшую у храма, 

Немым булыжником врасту.

А после – может, на рассвете –

Среди сомнений и теней

Прохожий, горбясь, не заметит

Неровность уличных камней...

Позволь, Господь, мне быть негладким,

Но упаси – в часы обид

Стать камнем, поднятым с брусчатки, 

Который в Родину летит.

В Тихорецке

От тоски проливной сокровенное средство –

К тихорецкому небу припасть в забытьи…

Я приехал сюда на экскурсию в детство,

Только экскурсовода уже не найти.

От волнения дрожь и в одежде небрежность…

…отыскать бы фонтанчик в саду городском! –

Чтоб умыться вчерашней наивной надеждой,

И напиться беспечным вчерашним теплом.

Ах, зачем разговоры, подобные сплетням,

В молчаливом упорстве утрат и разлук, 

Если есть и, наверное, будут на свете

Беспричинность добра и неверие злу?..

Пусть меня переулки встречают прилежно,

Но убрали фонтанчик в саду городском –

Значит, я не умоюсь вчерашней надеждой,

Мне уже не напиться вчерашним теплом!

И к вокзалу иду, будто в городе не был –

Что найдётся теперь на дорогах пустых?

…задержись на мгновенье, вечернее небо,

Я раздумий напьюсь из ладоней твоих.

2010

* * *

В городе – снег. А над снегом горят фонари.

Пусто кругом. А у дома столпились деревья.

Ручка дверная от холода жмётся к двери,

Хоть никогда и не видела комнат за дверью.

В доме тепло. Здесь хозяйка пирог испекла.

Чай на столе. Как же можно под вечер без чая?

В печке – огонь. Как же можно зимой без тепла?..

…ручка дверная гостей на морозе встречает.

В доме – цветы. В доме к полночи танцы начнут.

Будет веселье – и лампы продолжат мерцанье.

Людям достанется добрых объятий уют.

Ручке дверной – лишь ладоней горячих касанья.

Эти касанья не в силах надолго согреть.

В тихой двери пробудится задумчивый скрежет:

Если тепло существует, то нужно терпеть.

…Что же ещё на морозе надежду удержит?..

* * *

В доме моём беспорядок не нов –

Впору, к себе обратясь,

Вымести будничный сор из углов,

Вытереть в комнате грязь.

Станет светлей и опрятней чуть-чуть,

Но, все дела завершив,

В зеркало я не посмею взглянуть –

Вдруг оно чище души?

* * *

Вперёд и выше никто не против,

Хоть участь многих – назад и вниз.

Бумажный маленький самолётик

На старом дереве вдруг повис.

Но, очутясь в первозданной кроне,

Где жизнь не чествует суету,

Подкрылком левым, как сердцем, понял

Неуяснимую на лету,

Чудну́ю истину: кто бумажен,

Тот – плоть от плоти древесных тел.

…а вверх ещё он взлетит однажды,

Поскольку ветер не осмирел.

Ещё взлетит – как душа, как песня,

И, вдохновляемый высотой,

Расскажет небу, что он древесен,

Что корнем связан со всей землёй…

Вы прислушайтесь, леди…

– Да, пишу: за неделю – четыре тетрадки.

Нет, не пьющий. А надо? Я всё расскажу Вам и так.

Или книгу оставить? Да, книгу, а в книге – закладки.

В день читайте по строчке, но – очень прошу – натощак.

Там, как в прошлых стихах:

                 новостройки, сады, попрошайки.

Вы прислушайтесь, леди (не ставшая счастьем моим):

Я для Вас – будто фартук для шумной, дородной хозяйки,

То есть нужен, ухожен, но, впрочем, легко заменим.

Не прочтите в упрёк. Я по тем же законам устроен.

С позволенья  признаюсь, и Вы для меня – как пиджак.

Он, быть может, удобен. Возможно, по правилам скроен.

И по цвету красив. Но сидит почему-то не так.

Откровенность не к месту. А истина выглядит грубо.

Так помилуйте, леди! – я много болтаю всегда…

Одиноко. Дожди. Фонари, точно жёлтые зубы,

Мне впиваются в душу. Вам тоже впиваются, да?

2011

* * *

…дождинки, словно корабли,

Сойдя с гремящей судоверфи,

Плывут от неба до земли,

Как от рождения до смерти.

Ты приглядись к осенней мгле – 

И вдруг почувствуешь устало,

Что сам на капле-корабле

Плывёшь к незримому причалу...

Душа

От ветра, от солнца,

От горестных дум

Душа износилась,

Как старый костюм –

Я грубые ткани

Латал до утра –

Согнулась иголка

Любви и добра.

Душа превратилась

В обрывки тепла,

Но воля по нитке

Её собрала 

И заново сшила

Добротный костюм,

Который спасает

От ветреных дум.

2013

* * *

Душа о зле ещё не знала.

И снег летел меж детских дней,

Как будто светлое начало,

Как будто жизнь, где смерти мало,

А больше ёлочных огней.

 И было радостно неясным,

Зачем летит он и зачем

Ребёнок, выросший из яслей,

На снег, бескрайний и прекрасный,

Глядит, взрослея между тем.

А снег спешил. Приняв свободу,

За ним летели на ветру

Надежды, страхи и невзгоды.

Душа взрослела с непогодой.

Но всё растаяло к утру...

Конечно, вновь зима расстелет

Свой белый цвет и торжество,

Но как по-детски жить в метели

Не ради выдуманной цели,

А ради снега самого? 

* * *

Если злобой мир окован

И снега гнетут судьбу,

Я иду к стихам Рубцова,

Словно в мудрую избу.

Там уютно, как в апреле,

Хоть из окон светит грусть…

Я вернусь потом к метели,

Но другим уже вернусь…

* * *

Поэту

Заедай тревогу хлебом,

Жди наивную весну.

Хорошо смотреть на небо,

Понимая тишину.

Нынче свищет по-другому

Кнут для совести-души.

Отправляйся пешим к дому,

Зря покой не вороши.

Сухостоем на телегу

Кинь минувшие слова –

Пусть мечта везёт по снегу

Эти лёгкие дрова.

Как судьба дорогу сложит?

Ветру с вьюгой не перечь.

Заберёт дрова прохожий

И растопит ими печь…

На печи отцовский китель

Примеряет мальчуган –

Может, Родины спаситель,

Может, будущий тиран.

2012

* * *

Здесь всё тяготеет друг к другу:

И солнце, и листья, и век,

Здесь лошадь сливается с плугом,

Как рыбы – с течением рек.

Всесилен закон притяженья

Меж светом, травой и людьми…

К душе тяготеют сомненья,

И жмутся к земле ковыли.

Пока не довлеют итоги,

Но ветром притянута грусть,

И я, тяготея к тревоге,

Печалью своей тягощусь.

Поверить сложнее, чем прежде,

Что мир посвящён красоте...

Но жизнь тяготеет к надежде,

Как птичий полёт – к высоте.

* * *

Искрился дождь. Я августовским днём

Вдоль речки шёл по глиняной дороге.

И небо было – словно чернозём,

А вдалеке светился летний дом,

Где возвышалась осень на пороге.

Деревья говорили мне о том,

Что нужен дождь – и яблоням, и людям.

И дождь сиял над сумрачностью буден.

И созревали яблоки потом.

Теперь пытаюсь в прошлое всмотреться –

А видится безоблачность на сердце,

Где жизнь умыта утренним дождём,

Где гром – не гром и смерть – ещё не гром…

* * *

Июль не прошёл стороною,

Горячее время суля.

Душа пересохла от зноя

И стала твердеть, как земля.

Всё меньше в надеждах трепещет,

Всё реже страдает навзрыд.

И сетка безжалостных трещин

На ней, как на почве, лежит…

Но лёгкие капли, робея,

Под вечер с небес полетят

И вдруг перемену в себе я

Почувствую, выгляну в сад,

Где травы в обнимку с корягой

Воспрянут, беспечно шурша…

Земля размягчается влагой,

Как тихой любовью – душа. 

* * *

К доброте не стал я ближе –

Жизнь раздарена стихам.

Еду в прошлое на лыжах

По накатанным грехам.

Чем опаснее дорога,

Тем задумчивей привал.

Глядя в ночь, прошу я Бога,

Чтобы Он существовал.

Дым, покинув сигарету,

Оседает в тишине.

Память к новому рассвету

Забывает обо мне.

2012

* * *

К наивным дням судьба нас не вернёт,

Меняют мысли форму и окраску.

Всё меньше жду чудес на Новый Год,

Всё больше ожидаю их на Пасху.

Крепись, душа, о вечном хлопочи –

Тебе так трудно истины даются!

Смотри же, как огромны куличи,

Хотя и умещаются на блюдца.

Как много нынче воздуха вдохну

У маленькой часовни белостенной,

Где чувствовать чудес величину

Я только начинаю постепенно.

* * *

Л.Х.

Казалось бы: вот день и он не вечен.

Вот сонный мрак, ползущий, как змея.

А вглядываюсь – нет противоречий,

Есть разные оттенки бытия.

Стоим, смеясь, и всюду видим дали…

У нас любовь огромнее весны,

Но мы с тобой – две маленьких детали

На том холсте, где истина и сны.

 Не знаю я, что время нам готовит,

Прижму тебя – глазам твоим в ответ,

И в радостном пульсированьи крови

Почувствую кружение планет.

В движении всё связано друг с другом:

И стук в груди, и космоса простор –

На синем шаре, мчащемся по кругу,

Несутся вдаль моря и глыбы гор.

 Поверь в наивном сумраке, что где-то

Рождается звезда, свергая тьму...

А я, пока ты думаешь об этом,

Тебя земною жизнью обниму.

Калитка

Наша жизнь – не тропа, а калитка

Между парой соседних дворов,

И в обоих – тревоги с избытком,

Как в садах у реки – комаров.

Между прошлым и будущим Мира

Невысокий дощатый забор.

А повсюду винтовки и лиры,

Словно брёвна, сгружают во двор.

Наше дело – стоять на планете,

Мы с рождения вписаны в быт.

Расшатались надежды и петли,

Вот и сердце немного скрипит.

Проползёт по щеколде улитка,

Как душа в середине пути…

Наша жизнь – небольшая калитка,

Где случилось Вселенной пройти…

* * *

Моя душа бедна и заскорузла –

Всё меньше поклоняется мечтам.

Надежда не сбежала, но обрюзгла –

Дешёвый кофе пьёт по вечерам.

Я тоже пью. Хотя не только кофе.

На ужин –  спирт. К рассвету – аш-два-о.

Давно распяли Бога на голгофе.

А больше не случилось ничего.

Зубчатый круг стального циферблата,

Как диск пилы, эпоху разрезал.

Была любовь из помыслов изъята.

Разбилось в кухне несколько зеркал.

Мечту уже давно я не ревную –

Она других затягивает ввысь…

Но даже в эту осень обложную

С надеждой мы ещё «не развелись».

2011

* * *

Счастье для всех, даром,

и пусть никто не уйдёт обиженный!

Братья Стругацкие

Не зовите меня поэтом:

Я пишу нарочито плохо, –

Словом, выпавшим из газеты,

Не прикроешь свою эпоху.

Мы же, занятые пиаром,

В рай не станем мостить дорогу –

С транспарантами «счастье даром!»

Митингуем у входа к Богу.

А когда по весне порою

Бойко лезут мечты наружу,

Так охота банкет устроить,

Раскрошив по тарелкам душу.

Но не хочется лезть на рею,

Где верёвка играет с ветром.

Поглядите, как чайки реют!..

Не зовите меня поэтом.

2009

* * *

Неумолимы сущности законы,
Пересказать бы физику тебе.
Я прикипел, как лампочка к патрону,
К твоей, слегка оплавленной, судьбе.

Мы сами в этом деле виноваты,
Не сможет нас электрик разлучить.
И счётчики мотают киловатты –
Как будто мы надумаем платить.
 
Опасно накаляться до предела
Под лёгкой простынёю потолка…
За окнами давно уже стемнело,
Но там не зажигают огонька.

Давай с тобой поправим освещенье,
Рассеем полуночную печаль,
Пока у нас – от перенапряженья –
Не лопнула доверия спираль.

2013

* * *

Ночью – словно наяву –

От хлопот в сторонке,

Снится мне, что я живу

В старенькой избёнке.

Никого в округе нет,

Кроме птиц и Бога.

В трёх окошках – яблонь цвет,

А в одном – дорога.

Всюду истина видна,

С Родиною схожа.

В трёх окошках тишина,

И в четвёртом – тоже.

Над дорогой небосвод,

Вдоль неё – осока.

А куда тот путь ведёт –

Не узнать до срока.

О голубях

Ко мне под окно опускались счастливые птицы,

Готовые истиной неба со всеми делиться.

А я, усмехаясь, твердил отчуждённое «кыш»,

Поскольку считал их рассказы придумками крыш.

Балкон, точно памятник, был голубиным насестом,

Хоть вешай плакаты, 

что здесь воркованью не место.

И я ненавидел тот вкрадчиво-трепетный гам,

Который до срока меня поднимал по утрам.

…в заботах о вечном досада утихла с годами.

Гляжу на карниз и любуюсь теперь голубями.

В душе нарастает осенне-тревожная грусть – 

А вдруг не разбудят?

А вдруг я тогда не проснусь?

О зубах и дружбе

Не имей сто рублей –
а имей сто друзей.

Народная мудрость

Повелось так с детских моих годов
(Знаю, с логикой тут нечисто):
У меня друзей – по числу зубов,
Потому я боюсь дантистов.

Доктора не слушают мой подход,
И хохочут щипцы порочно.
А друзей-то всех – как зубов – на счёт,
Не осталось уже молочных.

Даже если ноют когда-нибудь –
В спешке их вырывать не нужно…
Только стали рушиться по чуть-чуть
Основания твёрдой дружбы.

Я могу без пломб до финала жить,
Брать по ложке то страх, то жалость.
Но пора к дантисту – себя лечить,
Чтоб не встретить беззубым старость...

2014

* * *

Опять кругом волнения и шум.

Кипят года меж рифмами и бытом,

Но чаще всё приходит мне на ум,

Что я напрасно городом воспитан,

Что, может быть, в одной из деревень,

Где небо с человеком не в разладе,

Облокочусь когда-то на плетень

И так замру, на дождь вечерний глядя.

И долгий час ни шага не ступлю,

Как будто в землю врос я, точно ясень…

И запою – хотя не во хмелю –

О том, что дождь отчаянно прекрасен.

А буду стар – всему есть свой черёд –

В закатный свет окрасит солнце крыши,

Душа к спокойной истине придёт:

Я для земли не первый и не лишний…

* * *

Опять я в жизни что-то перепутал,

Опять себя в себе не удержал:

Кичился добротою и уютом,

Но искренность любимым задолжал.

По совести – оправдываться нечем:

Мой голос тишину не удивит.

На долгие размашистые речи

Не хочется транжирить алфавит.

Блуждаю по вечернему базару – 

Размениваю осень на тоску,

Надежду – на потёртую гитару

И душу – на дешёвую строку.

Брожу, как запоздалый покупатель,

И счастье выбираю наугад,

Пока ещё до точки не растратил

Полученный авансом листопад.

Осенний путешественник

Разлука с покоем – досадна,

Но так рассудил календарь.

Как лодка – от пирса веранды

Ушёл я в осеннюю хмарь.

На парус похожа рубаха,

На вёсла – мои башмаки.

Плыву, отучаясь от страха,

По зябкому морю тоски.

А ветер, закруженный высью, –

Посланник её глубины –

Вздымает опавшие листья

На гребне незримой волны.

Шумит за бортом непогода,

Но мне ли стремиться ко дну?

Я жёлтую осень, как воду, 

Горстями души зачерпну.

Умывшись, поймаю теченье,

И лодка найдёт впереди

Не горечь слепого крушенья,

А верные небу дожди.

Офисный работник

Дни мои не так уж плохи,

Мне вполне хватает благ.

Я – достойный клерк эпохи,

Мелкий царь в краю бумаг.

Отложив любовь и ревность,

Как налоговый отчёт,

Я гляжу на повседневность – 

Вечный делооборот.

Поднимаясь спозаранку,

Говорю себе: «Держись!

Ты и сам один из бланков

Заявления на жизнь».

Может быть, придя к расплате,

В свой заслуженный черёд

Лягу я в скоросшиватель

Частью офисных забот.

…но – влетев ко мне неловко –

Как немая благодать,

Сядет Божия коровка

На последнюю печать...

Полынь

Ни восторженного сюжета,

Ни звучанья наивных лир – 

Зарастает полынью лето,

Зарастает полынью мир.

Дворик мой к тишине причастен –

В нём трава, ощущая власть,

На заброшенных грядках счастья

Вровень с памятью поднялась.

Ухватилась душа за стебель – 

Будто спряталась от ветров.

И белеет полынь на небе

Вместо выцветших облаков.

Озираюсь я беспризорно,

В грусти дней осознав едва,

Что трава не бывает сорной,

Потому как она жива

* * *

Понурые дни. В магазине «Продукты»

Лежат на прилавке сезонные фрукты,

Стоит продавщица с лицом отстранённым,

Болея неврозом и кашлем сезонным.

Я к ней подхожу, точно поезд к перрону,

С тоскою протяжной, согласно сезону.

…А помнится, было недавно, в апреле –

Сезонно грачи надо мною летели.

Причины надежд и печалей резонны.

Так что остаётся в душе внесезонным?

Задумаюсь – нет в размышлениях лада…

Но греется сердце о кисть винограда.

Поперёк снегопада

(Посвящение Т.)

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.

И. Бродский

Я, похоже, влюбился. И это, наверно, некстати – 

Не готова к вину при свечах моя грубая скатерть,

Потому как за стенкой такая чудесная вьюга,

Что излишни стихи,

в чьих куплетах вино и подруга...

Я, похоже, влюбился. А впрочем, не очень похоже – 

Просто выглядят странно сегодня обои в прихожей,

Просто ветер гудит впопыхах.

У меня же спросонья

Ощущенье не спешки судьбы, а её внезаконья. 

Ощущенье абсурда, едва отложил одеяло.

Вот и кофе – не кофе, а море у кромки причала – 

Чашка майского моря, где ложка железная вроде 

Той песчаной косы, что в глубокие воды уходит… 

Субъективна погода. Весна поперёк снегопада!

Выбегаю за дверь – 

тополя, магазин, балюстрада.

Узнаю́ эту улицу –

шумный проспект «Повседневность»…

Но откуда зимою 

апрельского неба напевность?..

Я, похоже, влюбился.

А может, проснулся не к месту.

Возвращаюсь к столу и себя подвергаю аресту.

Но арест – будто сон –

выпадает упрямо из яви:

Я, конечно, проснулся – 

И жизнь отмениться не вправе.

* * *

Поступаем по обстоятельствам,

Не пытаясь сменить обычай.

Из теории невмешательства

Вытекает закон двуличий.

Если ложь непристойно чествовать,

Отчего же тогда пристало

Покупать у хирургов девственность,

Будто жизнь начинать сначала?

По ночам обретать прозрение,

Что душе не дано согреться,

И врагам даровать прощение,

А вчерашних друзей от сердца

Отрывать, будто пластырь разовый,

Сокрушаясь потом о прошлом….

Карамазовы, Карамазовы –

Смердяковы с душой Алёши.

Поступаем по обстоятельствам,

Если к небу не пригвоздило…

Путь от преданности к предательству –

Как от дома до магазина.

2010

* * *

Пропадаю в рутинных склоках,

За монеты отдав коня.

Пресловутая одинокость

Не терзает уже меня.

Обвинён и подсамосуден.

В прошлых песнях, каких не счесть,

Заменяю «люби – что будет»

Равнодушным «прими – как есть».

Ставлю в душу плакат фанерный,

Точно латку на свой карман:

«На рассвете – слагай карьеру,

А под вечер – ищи стакан».

Строчки тянутся вверх. Им тесно.

Над землёй – хоть в стихи ложись.

А внизу остаётся место,

Где записана

наша

жизнь.

2011

* * *

А иначе зачем на земле этой вечной живу…

Б. Окуджава

Пусть на площади спорят опять рококо и барокко,

Будут судьями те, кто не знает, как их различить.

Я хочу тишиною укрыться, закутаться в кокон –

Только так, чтоб остаться. Чтоб верить и подлинно жить.

Я тоской окружён. Беспрерывна дождей канонада,

А в обойме желаний остался последний патрон –

Мне от осени этой, признаться, ни кроны не надо,

Потому что люблю безысходность редеющих крон…

И становится время холодным скупым мемуаром.

Неужели на свете тревожном затем и живу, 

Чтоб аккордами рвать мои главные песни о старом

И в потёмки ронять, как роняет берёза листву?..

На распутье бессониц нам новый приют уготован –               

Не хочу отдавать свою душу больным фонарям…

Человеческий  опыт в тяжёлые книги спрессован,

А получится жить – так учись по своим букварям.

2010

Ради шутки

Понапрасну с дождями не споря,

Отложив и тоску, и пальто,

До ближайшего летнего моря

Поезжай на случайном авто.

На любой удивлённой попутке

С неуклюжим, как мысли, рулём

Отправляйся на юг ради шутки,

Попрощавшись тепло с ноябрём.

Выйдет случай, конечно, курьёзным,

Но смеяться бы я не посмел –

Ничего не бывает серьёзней

Ради шутки задуманных дел...

Как приедешь – садись у залива,

Чтоб с полудня закат сторожить…

Ради шутки попробуй счастливым

До последней улыбки дожить.

* * *

Я романтиком, поверь, был

И вот циником теперь стал.

В. Третьяков

Романтика – вид атавизма,

Отчасти сравнима с хвостом.

Душа зарастает цинизмом

Точь-в-точь будто статуя – мхом.

Брожу за судьбой по квартире,

Во мне вдохновенья – по грудь.

Надежда, как лампа в сортире,

Вполне освещает мой путь.

Известны сарказма причины – 

Закаты, рассветы, долги,

Развязно-дешёвые вина,

Друзья, незнакомцы, враги.

Я похотью напрочь обглодан,

Но знаю, что в криках страстей

Ищу продолжение рода,

Как бегство от смерти своей…

…всё утро орёт кофемолка – 

Размелет и мой недосып.

Мне спиртом бы снять втихомолку

Тревог бесконтрольную сыпь.

Пускай же сгниют катаклизмы,

Истлеют, как в азбуке «ять».

Душа зарастает цинизмом...

Мне нечем её оправдать.

Свет

До чего же повсюду темно,

Всё смешалось: дома и деревья.

Лишь горит вдохновенно окно,

В силу солнца по-прежнему веря.

Больше света не видно нигде…

И прекрасно, что полночью хмурой

Хоть кому-то уютно в гнезде

Под лучистым крылом абажура.

Кто-то смотрит на кухне кино

Или с книгой задумчиво дремлет,

А раскрытое щедро окно

Отблеск счастья роняет на землю…

Не изгнав монотонную тьму,

Свет –

в бурьян у дороги ложится…

Я душою его подниму,

Как перо чародейки Жар-птицы.

Старый гвоздь

Снова осень в прихожей замешкалась,

На плаще – пережитки дождя.

Ни театра в округе, ни вешалок –

Начинается хата с гвоздя.

И войдёт в обветшалую хижину

Безымянная чья-то душа.

Заскрипят половицы пристыжено,

Безнадёжною пылью дыша.

Шумный чайник, кряхтя, постарается

Не оставить скитальца в беде.

А промокшая шляпа останется

Одиноко висеть на гвозде.

Пусть бродяга ночлегом утешится,

Разбавляя усталость вином.

Наше счастье надеждою держится,

Будто шляпа – угрюмым гвоздём.

Неприметный, забытый поэтами,

Гвоздь сутулится, как старожил.

Гнулся он под чужими портретами

И несчастным одежду сушил.

Слышен говор сомнения дошлого,

Снова стала судьба на ребро.

Гвоздь – непризнанный памятник прошлого –

Держит шляпу, как душу – добро.

2011

Термос

Сонный город – не Лас-Вегас. 

Лишь луна едва светла. 

Не огонь душа, а термос

Для вселенского тепла.

Он в груди. Его бандитам

Не отнять, как серебро. 

С детства в термос этот влито

Материнское добро.

Усмехается эпоха,

Вьюгой мечется беда.

Но не всё, пожалуй, плохо,

Если термос – хоть куда!

Я озябшими ночами

В парке ветреном стою.

Подходите, выпьем чая –

Всем из термоса налью.

Жить с оглядкой на ненастье

В одиночку – холодней…

Я наполню термос счастьем 

Отогревшихся людей.

Флешка

Печаль сменил я на усмешку:

Наш мир – компьютер, а не дом.

Судьба, похожая на флешку,

Едва протиснулась в разъём –

Пролезла, вклинилась в систему, 

Хотя осталась ей чужой.

В груди – сжимаю микросхему

С микроскопической душой.

Не жду от техники подвоха,

Но знаю, сущность не виня, – 

Возможно, новая эпоха

Отформатирует меня…

Весь опыт с бредом вперемешку

Перемещу в архив «обман».

Но выйдет срок – достанут флешку

И бросят Вечности в карман – 

Тогда нас, видимо, по чести

Разложит время по местам…

Но перед этим на «винчестер»* 

Я вирус счастья передам.

---------------------------------------------------------------------------------------

* «Винчестер» – жёсткий диск, устройство для хранения информации, 

основной накопитель данных в компьютере.

* * *

Чего-то мне всегда не достаёт,

И я гоню судьбу за идеалом,

А на окне мурлычет мудрый кот,

Умеющий довольствоваться малым.

Его лишь поприветствую рукой –

И он уже, от счастья неотступно,

Глядит на мир с влюблённостью такой,

Какая мне пока что недоступна.

Не верю я крикливым голосам,

Которые вошли в людской обычай.

Пускай того не ведает и сам –

Спокойно кот о вечности мурлычет…

Так часто речь заумная пуста,

Хотя она и кажется почтенной,

А тихое мурлыканье кота

Наполнено гармонией Вселенной.

* * *

Чернеет крыша, будто мыс.

Поёт цыган в пустом квартале.

И голубь, севший на карниз,

Добавил к музыке печали.

Судьба – как хижина под слом.

И всхлипнет эхом неизбежность,

Что жизнь – всего лишь ремесло,

Уменье выстрадать надежду…

2011

* * *

Что случилось? Ветер, ветер.

Человек живёт на свете –

Человеку страшно жить.

Он идёт по тротуару

С обречённостью на пару,

Хочет истине служить.

Впрочем, нет – совсем не хочет,

Просто голову морочит,

Забавляется в пути.

Просто ищет оправданье

Своему существованью –

Только где его найти?

Горечь сердца безыскусна –

Человеку очень грустно.

Он так немощен и мал,

А с небес луна большая

Смотрит, будто вопрошая:

«Что ты, мальчик, ожидал?»

* * *

Это небо такое же, как над землёй Мозамбика,

Только в песнях других, только в русских мечтах и слезах.

Сколько можно кричать?

Каждый занят лишь собственным криком,

Обнажающим боль

                        и бессилие тихо сказать.

Если б только слова, –  но и крик наполняется смыслом…

Проступает, как солнце, румянец на бледной щеке.

Не в руках, – на душе – два тяжёлых ведра с коромыслом,

Словно чаши Фемиды на шейном моём позвонке.

Вот украли надежду, как подлинник старой картины.

Что позволил украсть, я себе никогда не прощу.

По  привычке  –  кури.  Мы  обсудим  Творенья  причины:

Я не знаю «зачем», а досрочно узнать не хочу.

Но разрезана жизнь струйкой дыма на две половинки, 

Как  на  два  протокола  подписанной  Богом  судьбы:

И в  одном – соловьи напевают в сиреневой дымке,

А в другом – поезда, провода на ветру и столбы…

2009

* * *

Я вишнёвой наливкой закат опрокинул в бокал,

Пусть луна в небесах  – будто чайка на скалах – ютится.

Застоялась душа. Ей рвануть бы теперь на Байкал

Или в южные дали – к холодному озеру Рица.

Я угрюмый романтик, который мечтает всерьёз, –

Тот, кто бродит в горах, собирая букет эдельвейсов.

Но мой поезд пришёл – как ответ на вчерашний вопрос,

Чтобы мчаться в Рассвет, будто к свету проложены рельсы.

Это старый состав. Долгожитель запасных путей.

Я не занят ни чем.  Но в купе почему-то не спится…

Если сыро вокруг, то огонь принесёт Прометей,

Если сыро в душе – тёмный чай принесёт проводница…

2010