* * *
Не давай мне, Боже, власти,
Чтоб тираном я не стал,
Да избави от напасти
Капиталить капитал.
Ниспошли смягченье нрава,
Всё, что будет – будет пусть,
Но не дай отведать славы,
Потому что возгоржусь.
Ничего не надо даром,
Для других попридержи
И большие гонорары,
И большие тиражи.
Дай мне, Господи, остаться
Аутсайдером продаж
И блаженно улыбаться
Раздаривши весь тираж.
Но дрожат от счастья пальцы,
В голове – мечтаний дым:
Сколько же сорву оваций
Я смирением своим.
* * *
А. Кабанову
Ах, не ври. И при мне не вибрируй,
Не сбивай весь квартал на верлибр.
Отречёмся от нового мира,
Напечатает нас «Старый мир».
Ах, постой, ничего мы не стоим,
Ничего мы не значим нигде.
В отвратительном вечном покое,
Где звезда говорит о звезде.
Вы же знали – мы сами с нулями,
Вы же видели, как мы ушли:
Не касаясь земли костылями.
И вообще не касаясь земли.
* * *
Нужно последить за мыслью,
Запретить налево шастать…
Водолаз отбросит листья.
Дерево отбросит ласты.
В октябре, в десятых числах
Озираюсь я с опаской:
Ящер хвост отбросит лисий.
Фантомас отбросит маски.
А под утро воскресенья,
В октябре, в начале века
Человек не дружит с тенью…
Тень отбросит человека.
* * *
C поэзией пора завязывать, мой друг,
Поскольку ничему она тебя не лечит.
Перебирать слова по буквам каждый вечер,
Надкусывая ритм, разжёвывая звук.
С поэзией пора завязывать, мой враг,
Пора, давно пора покинуть это царство,
Послушайся меня, прими моё лекарство:
Две рифмы перед сном, и рифму натощак.
* * *
Б. Рыжему
На танцах в клубе, тыщу лет назад,
Глотали в туалете суррогат —
По кругу шла бутыль из-под кагора.
Кружились голова и потолок,
Меланхолично пел про островок
Товарищ Салтыков из группы «Форум».
Из клуба выйти, чтобы дрожь унять,
Курить в рукав и на крыльце стоять…
За пойлом посланный, ни с чем пришёл Андрейка.
Разбилась лампочка, кому-то светит срок,
И в воздухе витает матерок,
И валенки мелькают в ритме брейка.
Вразвалку возвращаться по домам,
Где ужин с оплеухой пополам –
И виноват сынок, и нравы дики.
Свежо преданье, да мораль стара,
И музыки не будет до утра,
Пока Орфей не слезет с Эвридики.
* * *
Выйдешь, в чём есть, из трамвая,
В воздухе пахнет грозой,
Светит звезда роковая
Ласковой бирюзой.
Выдохнет ночь, как живая,
В спину, листвою шурша…
Ходят по кругу трамваи,
Мается в круге душа.
Светит звезда, остывая…
Будто бы над головой
Смерть, падла, как таковая,
Жизни, как таковой.
* * *
Двое спят, заснув на полуслове,
Недоговорив, недошептав,
Переутомлённые любовью,
Пере-пере-пере-перестав.
За стеною замолчала вьюга,
Снег идёт в кромешной тишине,
Спящие в объятиях друг друга
Мирно улыбаются во сне.
Ночь прошла, и посветлело небо,
На пол тень упала со стола.
Он проснулся и ушёл за хлебом,
А она проснулась и ушла.
* * *
Мне стыдно вспомнить почему-то,
Хоть красным выделяй строку,
Как во дворе литинститута
Давал начало ручейку,
Не позаботившись о тыле:
Припёрло так, что прямо край!
А за спиной окно открыли…
«Что он творит! Ах, негодяй!» –
Сказал мне в спину ректор Есин.
И тут же замолчал ручей.
Напредавал. Накуролесил.
А стыдно из-за мелочей.
* * *
Врач пишет о живом на мёртвом языке.
Как выживет больной, когда язык накрылся.
Дышу и не дышу. Повис на волоске.
Врач – знай себе строчит. Он этому учился.
Но почерк – не поймёшь. Диагноз – невпротык.
В нём нет знакомых букв, знакомых слов – в помине.
Стараясь всё учесть, врач высунул язык.
Врач высунул язык, а он мертвей латыни.
* * *
Что тебе мир, валяющийся у ног,
Будто не ты, а мир беспробудно пьян.
«Есть ещё Океан!» – говорящий Блок.
«Есть ещё Блок!» – отвечающий Океан.
Есть ещё порох на складе пороховом.
А на продуктовом складе нет ни шиша.
То, что писал топор – зачеркнёт пером
Сытое тело. Резиновая душа.
Бутылки стоят, забвениями дразня,
Но чем дешевле питьё – тем мертвее сны.
Будут конфликты. Мелочная возня.
Только возня. И никакой войны.
Каждый забился в свой отдельный мирок,
Напоминающий пластиковый стакан.
В мире, почти забывшем, что есть ещё Блок.
В мире, почти забывшем, ЧТО есть Океан.
* * *
Обмани меня по-простому,
На каком-нибудь ровном месте.
Будто Волга впадает в кому,
Отражая бардак созвездий.
А когда буду рвать-метаться,
Улыбнись, и скажи, что поздно,
Обведи меня вокруг пальца,
Заведи и оставь в трёх соснах.
Дай мне вышептать твоё имя,
Подпусти меня близко-близко,
Проведи меня на мякине –
Я устал от твоих изысков.
* * *
Вот склонился над доскою
И в руке зажал брегет.
Ходят кони над рекою
Ходят кони буквой «г».
Он на всё глядит с тоскою
Роет каблуком песок
Ходят кони над рекою
А слоны – наискосок.
Время – шустрое такое –
Утекает как вода
Ходят кони над рекою
А ладья – туда-сюда.
Будто нет иных мелодий
Будто конь здесь виноват.
Никуда король не ходит
Королю здесь шах и мат.
* * *
Пришла зима в поля пустые –
Благая весть с пустых полей.
– Не узнаю тебя, Россия…
– А ты налей!
Спрячь горечь под облаткой сладкой,
Нам больше нечего терять:
Ни мужичка нет, ни лошадки
И некому торжествовать.
* * *
Зарёкшись от сумо и от трюмо,
Не поступив ни в ГИТИС ни в МГИМО
Как, в общем-то, не поступил бы каждый,
Сижу теперь над рухлядью бумажной,
Проходят дни, короче этих строк,
И важное становится неважным
Добавь сюда, по вкусу, матерок.
* * *
Опять страна валяется в канаве
И снова нет в отечестве пророка.
О подвигах, о доблести, о славе
Не стоит слушать разговоров Блока.
И Тёркина менять на переправе,
И забывать что Родина – не слово.
О подвигах, о доблести, о славе
Нам лучше разузнать у Гумилёва.
* * *
Наш повар варит борщ, наш повар чегеварит,
Наш повар бородат, банданист и лукав,
И лук в его руках слезу в глазу нашарит,
И защекочет нос набор его приправ…
Всё под его рукой кипит, бурлит, клокочет,
Костёр его – горит, дрова его – трещат,
Он, знай себе, поёт, он, знай себе, хохочет
Поёт – о том, о сём, смеётся наугад.
Он весь – из озорства, побасенок, улыбок,
Случится коль чего – так он и горю рад.
А что судьба его – комедия ошибок –
Зато – костёр горит. Зато – дрова трещат.
* * *
Друг ситный, мы стареем не по дням…
А. Гамзов
Список вписок. Перечень причин
Выпасть из реестра, из регистра
Еле-еле или быстро-быстро…
Состоять из шрамов и морщин.
Список кораблей и середин,
Азм – зола, а начинался с искры,
Мог бы стать товарищем министра.
Никаких бы: «Ай да сукин сын!»
В этот век ненастный и кровавый
Лучше задушить в себе поэта,
Лучше промахнуться на октаву,
Нежели продаться за монету,
Повестись на почести и славу…
Вот и всё. И кончимся на этом.
© Дмитрий Мурзин, 2005–2011.
© 45-я параллель, 2011.