Елена Адинцова / Виктория Семибратская

1.

Иван Кузнецов отложил в сторону мел и щёточку. Начищенные медали и латунная пряжка на ремне горели зеркалом, поймавшим солнечный луч. Офицер окинул придирчивым взглядом парадную форму и, не найдя в ней изъяна, подошёл к окну. Распахнул скрипучую створку и выглянул на улицу. Холодный ноябрьский воздух ворвался в комнату, наполнил её чужими запахами и звуками.

Сегодня ровно полгода, как я застрял в этом пряничном австрийском городке, отметил про себя Иван, так и не дошёл до Берлина, зато дожил до Победы. А это уже немало. Мысли мелькали отрывками, затеняя волнение, охватившее мужчину.

Где же носит этого мальчишку? Между пшеничными бровями пролегли две глубокие бороздки. Неужели что-то случилось? Ну не мог Люка опоздать в такой день. Праздничный концерт в Доме офицеров – событие нерядовое. Сколько времени репетировали, и что теперь? Иван бросил взгляд в угол комнаты, где на венском стуле стоял трофейный аккордеон, и вспомнил день знакомства с маленьким артистом.

По улицам оживающего под майским теплом Айзенштадта далеко разносился задорный голос аккордеона. Красноармейцы где-то раздобыли инструмент. Для командира постарались, знали, скучают пальцы музыканта по клавишам, да и самим хотелось песни. Почему не спеть, если на душе хорошо. Скоро домой.

Иван аккуратно опустил аккордеон на землю, взял видавшую виды алюминиевую кружку. Удержать в руках кипяток было невозможно, отставил в сторону. Развернул складной нож. Лезвие приятно заскрежетало по окружности металлической консервной банки. Нос защекотал аромат приготовленного мяса. Аккуратно отрезал ломоть серого хлеба и намазал тушёнкой. Сделал длинный вдох, наслаждаясь моментом. Прикрыл глаза.

Как там соседка Маша? Наверное, совсем взрослая стала. Помнит ли, как в переглядки играли? Смутившись мыслям, Иван улыбнулся почти детской улыбкой. Двадцатидвухлетний младший лейтенант, гордость заводской самодеятельности, сегодня командир взвода. Домой вернусь – женюсь, птицей трепыхнулось сердце.

Иван раскрыл рот, намереваясь разделаться с приготовленным солдатским бутербродом. Рука с хлебом остановилась на полдороге. Напротив, на бордюре сидел мальчонка лет восьми в сером чистом костюмчике. Из-за бледности и худобы личика зелёные глаза казались огромными. Не мигая, пацан смотрел на Ивана.

– Эй, иди сюда, – офицер поманил рукой ребёнка, – иди, не бойся!

Мальчик нерешительно заёрзал, но с места не двинулся.

– Голодный, бедолага? Возьми, – Иван вытянул руку со своей нехитрой снедью перед собой, – я поделюсь, иди!

Мальчик неторопливо встал и осторожно шагнул навстречу. Налетевший ветерок подтолкнул ребёнка в спину, взъерошив аккуратно причёсанные русые волосы.

Мальчонка приблизился к младшему лейтенанту. Тонкая рука потянулась за хлебом.

– Катюша? – малец повторил только что пропетое Иваном различимое слово.

– Катюша-Катюша, – звонко рассмеялся командир и уверенно вложил сдобренный тушёнкой хлеб в детскую руку. – Ешь и расти большой. Как зовут тебя?

– Катюша, – повторил парнишка фартовое незнакомое слово, откусывая добрый кусок от внезапного угощения.

Никогда не угадаешь, чем обернётся случайная встреча. Маленький Люка привязался к Ивану Кузнецову. Каждый день пацанёнок бежал через весь город к русскому офицеру. Мать мальчика, фрау Мозер, узнав о том, куда исчезает её сорванец, устроила взбучку и настрого запретила посещать «русских варваров».

Боевого офицера Красной Армии и маленького австрийского мальчика объединила любовь к музыке. В свободные от службы часы Иван не расставался с аккордеоном, а Люка всегда носил в кармане губную гармошку. Пацанёнок удивлял сообразительностью. На лету схватывал мелодию, запоминал труднопроизносимые русские слова.

Маленький австриец обладал красивым голосом. Так неожиданным образом сложился дуэт. Иван аккомпанировал на аккордеоне, а Люка пел. Дискантом выводил «Катюшу» так, что бывалые бойцы задумчиво качали головами: «Немчонок, а русскую песню чувствует. Эх, война, проклятая...»

За окном проехала телега местного старьёвщика. Тягучий звук плохо смазанных колёс вернул Ивана к действительности. Полдень. Люка не придёт, – догадка переросла в уверенность. Разочарование и пустота комом стали в горле. Ничего, нам к потерям не привыкать. Младший лейтенант подхватил инструмент и вышел.

Праздник седьмого ноября сорок пятого собрал полный зал красноармейцев и офицеров. Иван до самой последней минуты не отрывал глаз от входной двери. Где ты, пострелёнок? Через пять минут начало концерта.

Люка не появился. Не пришёл он ни на следующий день, ни потом. Встретились они случайно на стихийной барахолке. Иван отправился с другом выменять часть сэкономленных продуктов офицерских пайков на вещи.

Люка стоял в самом конце торговых рядов и крепко держал почти новую мужскую шляпу.

– Отцова? – однополчанин Ивана, Тимофей, нахлобучил головной убор, ожидая услышать мнение друга. Но Кузнецов не отрываясь смотрел на лицо Люки.

– Кто тебя так разукрасил, подрался с кем-то? – младший лейтенант привык к способности местных, не зная языка, понимать смысл сказанного по интонации.

Люка опустил голову, стараясь спрятать фиолетово-жёлтые отметины. С разбитых губ не до конца сошла припухлость и говорить мальчишке, судя по всему, было больно.

– Это мамка твоя, фрау Мозер, тебя так? Не нравятся ей наши песни, мы ей не нравимся? – волна обиды за мальчишку накрыла Ивана с головой. Он выкрикивал слова, перекрывая мерный гул торговли.

– Иван, оставь мальчонку, – Тимофей потянул друга за рукав шинели. – Ты чего от них ждёшь? Благодарности, понимания? Да они никогда не простят нам нашу победу! Посмотри на них, как они живут, разве война выжгла их, как нас? Чего им вообще не хватало? – Левую сторону лица Тимофея исказил нервный тик – последствие тяжелой контузии. – Забудь, – увлекая Ивана в гущу народа, от души посоветовал боевой товарищ.

Отойдя на приличное расстояние, Иван вдруг резко развернулся и бросился к месту, где стоял Люка.

– Вот, возьми, – сунул в руки ребёнка вещмешок с приготовленными для обмена банками консервов.

Больше они никогда не встречались. Вскоре младший лейтенант Иван Кузнецов демобилизовался. Вернулся домой, женился. Стал счастливым отцом, дедом. Дождался правнуков. Вспоминал ли его когда-нибудь Люка, Иван не знал. Но даже спустя 75 лет в памяти ветерана всплывали эпизоды далёких событий.

Последняя совместная репетиция, на которой Люка в подаренной солдатской пилотке с сияющими глазами старательно выводил слова «Катюши». Тяжёлая встреча на рынке: детская согбенная фигурка с отцовской шляпой в руках.

2.

– Что нового в мире происходит, Алексей? – поинтересовался Иван у правнука, просматривающего новостную ленту в мониторе ноутбука.

– Да, всё то же, дед, что вчера. По всей Европе локдаун. Новоявленные переписчики истории орут на все голоса свою «правду». Кто-то выложил новую публикацию в нашу группу.

Алексей с дедом вот уже два года вели в социальных сетях тематическую группу «Мелодии военных лет». Подросток гордился растущей популярностью созданного ими сообщества и живо обсуждал с прадедом каждый новый пост.

– Дед, смотри, – парень с ноутбуком в руках подсел поближе к Ивану, – народ не обмануть. Помнят нас. Вас, дед, помнят! Вчера студенты из Африки, Австралии, Америки спели наш «День Победы». Сегодня пришёл ролик из Австрии. – Правнук щёлкнул «воспроизведение».

Что-то горячее толкнуло слева. Сколько раз Иван пел эту песню. Сколько приходилось слышать. Но память упрямо возвращала его в неприветливый Айзенштадт к пацанёнку с огромными зелёными глазами и пронзительным высоким голосом.

На видео у старинного камина сидела большая семья, четыре поколения. В центре – старик лет восьмидесяти. Все улыбались и с немецким акцентом дружно распевали одну из самых любимых песен военных лет. Подросток аккомпанировал на губной гармошке.

– Лёш, прочитай подпись, кто поёт?

– Есть подпись, дед. Люка Мозер и его семья, Австрия, федеральная земля Бургенланд, город Айзенштадт.

В груди больно сжалось, сбилось дыхание. Набежала слеза.

– Жив, пострелёнок! – только и выдохнул.

– Дед, что ты, – засуетился Алексей, – ты это брось. Сейчас накапаю валокордина. Тебе надо быть в форме. Не забыл, вечером записываем нашу «Катюшу»? С дедом, отцом, братьями, сёстрами созвонился. Ровно в восемнадцать часов начинаем.

Иван сидел во главе большого праздничного стола. Рядом его жена Маша, верная подруга. Трое детей. Семеро внуков. Двенадцать правнуков. Не все съехались на главный праздник семьи, Родина большая. Но с каждым была налажена видео связь. В назначенное время Алексей помог надеть на плечи Ивана ремни раритетного аккордеона и зазвучала песня. Через годы, границы и сердца:

Иллюстрация:

На улицах австрийской столицы. Весна 1945 года

(Фото с сайта историк.рф, предоставлено РГА КФД)

© Елена Адинцова, 2022.

© Виктория Семибратская, 2022.

© 45-я параллель, 2022.