* * *
Неугомонная старушка
Прядет весь день, а рядом с ней –
Водой наполненная кружка
И горка чёрных сухарей.
Да неужели не куплю я
Три пары шерстяных носков?
Но молча трудится бабуля,
Как будто и не слышит слов.
Боясь, что снова будет стычка,
Молчу, гляжу со стороны.
Ведь бабы-дунина привычка
Осталась со времён войны.
Портрет
Нет, это не я на портрете,
Нет, ты не меня рисовал.
При ярком естественном свете
Лица удлиненный овал,
Расправлены гордые плечи,
Во взгляде лукавства чуть-чуть.
Сижу, как принцесса в карете,
Готовясь в неведомый путь.
Ещё я тобою любима,
Во мне еще столько огня!
Прекрасна и неповторима...
Не путай со мною меня.
* * *
О, детства порыв и каприз,
Где так откровенна душа,
Где мир неуклюже повис
На кончике карандаша.
Где необъятность объять
Так хочется – яростен пыл,
Где фартука белая гладь
Сродни лебединых крыл.
Где в бой рвётся острое Я,
С ранимою, хрупкой душою.
Где Родина только моя,
А счастье такое большое.
* * *
Ключи потеряла от дома,
Ключи потеряла я.
Вновь будет замок мой сломан,
Двери обдерут края.
И я вероломным зверем
Ворвусь в свой родимый дом.
Потери потом измерим,
Измерим мы их потом.
Ну, а пока – преграда.
Дверь дёрнула – заперта.
А, может быть, и не надо
Врываться?
Там пустота.
* * *
Мама спит, улыбаясь во сне.
Часто вздрагивают ресницы.
Что ей снится? Неведомо мне,
Но, наверно, хорошее снится.
Бьет в лицо, нарушая покой,
Перешедшее за полдень солнце.
Тихо шторы задерну рукой
И закрою от шума оконце.
Я на цыпочках, чуть дыша,
Чтоб не скрипнули половицы,
Выйду. Пусть отдохнет душа.
Может, молодость маме снится?
Я не хочу идти домой
Я не хочу идти домой,
Как жить мне в доме этом?
А небо в звёздах надо мной,
Как прошлогодним летом.
Да неужели не смогу
Решить судьбы задачки.
Скуля, играют на снегу
Бездомные собачки.
И я любуюсь их игрой,
Скамейке дикой рада.
Я не хочу идти домой
Черт побери! А надо.
Только здесь
Ты рисуешь молдавские села,
Берега незнакомой реки,
И меня, молодой и веселой,
На лице ни морщин, ни тоски.
Винограда прозрачные гроздья
В цвете радуги после дождя.
Ты рисуешь хозяйкой, не гостьей,
Ты рисуешь счастливой меня.
Знал бы ты, как на Волге красиво!
Здесь не меньше добра и тепла.
Только здесь я могу быть счастливой,
Только здесь я счастливой была.
* * *
Старушка продаёт нам молоко,
Парное, и за литр берёт немного,
Живет она от нас недалеко
В избушке ветхой – вон через дорогу.
Её копейка ой как нелегка,
Но, в сущности, не это даже важно,
А то, что смотрит как-то свысока
высокомерный дом многоэтажный
На старенький бидон для молока.
* * *
Пчелу в кулак зажала,
Не заводи дебош,
А если пустишь жало,
То через час умрёшь.
Укус! Крепка природа.
Кулак разжала враз.
О! Как сладка свобода –
Пусть даже и на час!
* * *
Глубоко, глубоко, залегла я на дно.
Вместе с рыбками там обитаю.
Но учтите одно, но учтите одно:
Никому не скажу то, что знаю.
Пусть солёной водой напоил океан,
Накормил чёрно-красной икрою,
Но за этот обман, но за этот обман,
Поныряйте-ка, люди, за мною.
* * *
Сапоги сняла не у порога,
Как попало бросила пальто.
Не суди за это слишком строго,
Лучше бы спросил: «Случилось что?»
Ведь пальто повешу я на плечики,
Сапоги на место положу.
Но о том, что было не замечено,
Никогда тебе не расскажу.
Сон
Уснуть, скорее бы уснуть,
Чтоб встретиться с тобой.
Во сне не сможет кто-нибудь
Играть моей судьбой.
Во сне никто нам не судья,
Во сне закон иной.
Во сне и я, совсем не я
И ты совсем другой.
Во сне не смогут помешать,
Не смогут разлучить.
Но не во сне же нам решать,
Как будем дальше жить!
* * *
Бросалась, себя не жалея,
За другом в огонь и в воду,
И ничего не имела,
Кроме побоев с роду.
И ничего не просила
За верность свою взамен.
Просто она любила
И не прощала измен.
Лежит под забором гордо
(Стынет под ней земля)
Собака с доверчивой мордой.
А, может быть, это я?
* * *
Умерла соседка Катя.
Очень тихо умерла.
Нет теперь её кровати,
Нет теперь её стола.
Тишина в пустой квартире.
Лишь глядят со всех сторон
Сыновья (а их четыре)
С фотографий, как с икон.
* * *
Идут из церкви мои старушки.
Идут спокойно и тяжело.
Маруси, Дуни и их подружки...
Ведь их молитвы прощают зло.
Глаза светлы, а душой прозрачны.
Им мир не кажется так жесток,
Мы им завидуем, не иначе.
У них есть вера.
У них есть бог.
* * *
Клею разбитую вазу,
Знаю – пустая затея.
Лучше бы вдребезги сразу –
Так полновесней потеря.
Так ощутимее точка,
И не нужны недомолвки.
Ну, а потом бы совочком
Молча сгребла бы осколки.
* * *
Ты думал я воздушная,
Весёлая, послушная,
Ты думал я покорная,
А оказалась – вздорная!
И вот ты ходишь скованный
Весь день, разочарованный,
Что я предстала бабою
Во всей своей красе –
Капризною и слабою,
Такою же, как все.
Живите, добрые, подольше!
Александру Семёновичу Бунину
Он мне вчера ещё звонил –
Мой добрый друг, поэт, учитель.
Привыкнуть трудно к слову «был»
Живите, добрые, живите!
Он сильным был, он щедро жил,
Что, может быть, больней и горше
Слов, сожалеющих: «Он был…»?
Живите, добрые, подольше!
Как надо, чтоб добро и свет
Шли по земле в прекрасной свите!
Неизгладим ваш тёплый след,
Живите сто и двести лет,
Живите, добрые, живите!
* * *
Ничего у нас не было,
Да и нет до сих пор...
Только звёздное небо
Вместо тюля и штор.
Небольшое оконце
И пустая стена.
Вместо коврика – солнце.
Вместо люстры – луна.
Ничего у нас не было.
Ну, так что же с того?
Было звёздное небо,
Нам хватало его.
* * *
Нет! Правда волком в лес не убежит,
В потоках лжи она не растворится.
Её святое семя долежит
До дня суда и снова возродится.
И деревом поднимется прямым,
А по весне вдруг расцветёт роскошно,
И говорить захочется немым,
Да так, что говорящим станет тошно.
* * *
Когда реки стальная гладь
И омут чёрный вдруг поманят,
Пригладь мне волосы, пригладь,
И на душе полегче станет.
И в этой страшной тишине,
В ту невозможную минуту,
Поверь одной лишь только мне,
А не кому- то, не кому-то!
* * *
Уйду в себя, как влага в тучу
Зависну в небе хмурым днем.
Как надоест себя мне мучить,
Я стану проливным дождём.
И на твою обрушусь крышу
Со всею дерзостью дождя.
Но если даже и услышишь,
То не поймёшь, что это – я.
* * *
Я стала мирной и покорной,
Но только внешне, а внутри
В моей душе бушуют волны
Шторм назревает изнутри.
В моей душе такая туча,
Всё зреет, как нарыв в ночи.
Ты помолчи, так будет лучше,
Грозы не хочешь? Помолчи.
* * *
Продаётся всё, что может:
Книги, золото, тряпьё.
Всё дороже и дороже
Год от года бытиё.
Только вот какое дело -
Нет в кармане ни гроша.
Жаль, душа подешевела.
Но кому нужна душа?
* * *
Было горе, и какое!
Не влюблённым не понять.
О том горе знали двое,
Только двое: я и мать.
Ох, и горе, слёз-то море,
И страшнее горя нет.
Мне б сейчас вернуть то горе
И мои шестнадцать лет!
* * *
Нет высоких там заборов,
На калитках нет замков.
Есть простор для разговора,
Дело есть для мужиков.
Возле хат стоят берёзы
(сколько в доме сыновей).
Были здесь и вдовьи слёзы,
Были слёзы матерей.
Так стоит с церквушкой древней,
жизнь течет в ней не спеша,
среднерусская деревня –
Вся как русская душа.
* * *
Никуда торопиться не надо
Наступила такая пора.
Цветомузыкой листопада
Наслаждайся хоть до утра.
Развлеченье пришло под старость
Так кружи веселей, листва!
Даже осень приносит радость,
Если тёплая. Я права?
* * *
Не злись на глупости и бредни
За руку верную держись.
Есть первый вдох и есть последний,
А между ними наша жизнь.
© Елена Яговкина, 1967–2013.
© 45-я параллель, 2013.