Елизавета Ковач

Елизавета Ковач

Четвёртое измерение № 17 (401) от 11 июня 2017 года

Последнее поколение

* * *

 

Опять твой запах не даёт уснуть,

И уплывает в ночь моя квартира,

Ступаю босиком на Млечный путь,

Держа в руке расстроенную лиру.

 

Не выбрать между: «после» и «теперь»,

И не отбросить глупые вопросы…

Когда твою я открывала дверь –

Моя реальность улетала в пропасть.

 

Пусть не добавят строчки ничего

К моим рукам, губам, словам и вздохам…

Ты рядом был! И было мне легко!

И, как голодный радуется крохам,

 

Влюбляюсь в кастаньеты каблучков,

Когда иду по самому по краю…

Слова, слова, слова – как много слов!

А я ведь в каждом слове умираю…

 

Гремит трамвай, как кости домино –

Проснулся мир и он проснулся в мире…

Свеча в руке… Так это для того,

Чтобы стоять в окне, как будто в тире…

 

Цок-цок-цок

 

Опять, простужены в начале августа,

Ждём Айболита мы, дрожим от страха. 

В шесть рук без устали мы лепим аиста, 

А получается – лишь черепаха.

 

Подушки мокрые, глаза опущены, 

Связь с миром воздуха – в окошке форточка. 

Улыбки слабые и те по случаю, 

И каша пресная, и суп без косточки. 

 

Больничным запахом пропахла комната, 

Глаза иконные тревожат душу… 

Волос червонное сыночка золото – 

Он на руках уснул и не дослушал 

 

Рассказ для братика про степь привольную, 

Края заморские и море пенное… 

Отдам полцарства я за ночь спокойную, 

Да и коня отдам – за слезы нервные! 

 

Заснут, уставшие, крещу легонечко… 

А дальше цок-цок-цок – и всё по кругу! 

Вновь лягу засветло, всплакну тихонечко – 

На час ослаблена моя подпруга. 

 

А поутру опять рисуем радугу, 

Переливаются картинки лета. 

Без ласки солнышка остались надолго,

А впрочем, я совсем и не об этом...

 

Плач

 

Мы отдали мечту на заклание,

И до боли упились несбывшимся…

Пусть кричу я теперь птицей раненой,

И молюсь за детей не родившихся.

 

И в подушку реву от усталости

Слабосильными, нервными строчками…

Знаю – добрые люди без жалости

Расправляются так с одиночками.

 

Искупила слезами, молитвами,

Звали заводи, звали проруби,

А в душе – только ямы да рытвины –

А когда-то гнездились в ней голуби.

 

Прохожу сквозь людское чистилище,

Зависаю над самою бездною…

Я сама себе – суд и судилище –

Остальное всё – бесполезное!

 

И опять просыпаюсь – красивая! –

Богом в звёздной купели крещённая,

Непокорная, смелая, сильная,

Потому и никем не прощённая!

 

Ломбард

 

…Я сдавала в ломбард печаль,

Мысли грешные,

Взгляды, что посылала вдаль,

Безутешные,

 

В каждой жилке тоску и тьму,

Заключённую,

Из бессонных ночей тесьму,

Извлечённую,

 

Я сдавала в ломбард слова

Потаённые,

И хихикала вслед молва:

«Разведённая…»,

 

Приходила к окошку вновь

С горьким именем,

И сдавала в ломбард любовь…

Да не приняли…

 

И тогда я сдала кольцо

Обручальное…

И забыла твоё лицо

Беспечальное.

 

М и Б

 

Висят в бесстыжей наготе

Плоды рябины…

Прекрасны  в сонной красоте

Как ты, Марина…

 

Твой томик знаю наизусть

До самой корки,

Прости, что лью сегодня грусть

Скороговоркой…

 

«Пригвождена», «С другою как?»

Петля, могила…

Я ненавижу пастернак,

А ты любила…

 

Он завязал стальной рукой 

Твою котомку…

Теперь вот я давлюсь строкой,

Впадая в ломку…

 

И мне не вычерпать до дна

«Судеб скрещенье»,

Любви моей одна цена –

Не всепрощенье!

 

Я раздаю себя – за так! –

За строчкой строчка…

Какой ты всё-таки дурак!

Точка!

 

Путь

 

Вешняя непогодица…

Перистый гололёд…

Знаю, что Богородица

Верит в меня и ждёт.

 

Лестница, словно «Лествица»…

Щиплет лицо мороз…

Старший – за руку держится,

Младший – мне дышит в нос.

 

Тихая, полусонная,

Просто совсем ничья…

Под колокольными звонами…

Господи – это я!

 

Принял уставший батюшка

Исповедь без затей.

Слёзы смахнула варежкой,

И обняла детей.

 

Воин

 

Пепельный чуб, прищуренный глаз –

Выстрел за выстрелом…

Если тебя не убили сейчас,

Значит, ты выстоял…

 

Щёлкнул пустой автоматный рожок…

Броник застёгнут, но

Это не он тебя бережёт –

Родина…

 

Друг твой сжимает землю в руке,

Взрывом оторванной…

Стонут разбитые невдалеке

Блоки бетонные…

 

Вдоволь досталось тебе на веку

Крови и пороха.

Ты, не спеша, вынимаешь чеку,

Чтобы – без промаха…

 

Память

 

Море вышло из спячки, и ночи бледней,

Умирают последние крокусы –

Здесь три года назад убивали людей,

А сейчас ремонтируют офисы…

 

Майский воздух растерзан, разъят и распят,

Остановлено даже дыхание…

Только бьётся в висках: «Виноват, виноват…

Обрекающий жизнь на заклание!»

 

На моём Куликовом не льётся слеза

На коляски, на сумки хозяйские…

Кулаками давлю на сухие глаза

И на горе своё второмайское…

 

Гладят тени мне руки, целуют лицо,

Сквозь молчанье, что в сердце повисло…

Надеваю на правую руку кольцо,

Чтобы помнить и ныне, и присно…

 

Обострение

 

Детство… школа… тетрадки в клеточку…

Выпускной… И в цветах крыльцо…

За кусочек гвардейской ленточки

Завтра мне разобьют лицо…

 

И под кожу введут забвение,

В трупный яд обмокнув иглу,

Я – последнее поколение,

Не забывшее про войну…

 

Пусть вокруг волчьи крюки и свастики,

Мой парад – это мой Ленинград!

Не стереть нас бандеровским ластиком –

Каждый рядом со мной – солдат.

 

Я иду в полку  победителей,

Окуная лицо в сирень…

И становятся всё омерзительней

Проклинающие этот день…