Элла Крылова-Гремяка

Элла Крылова-Гремяка

Четвёртое измерение № 25 (229) от 1 сентября 2012 года

На окраине третьего Рима

 

* * *

 

Нет никого в сердечной глубине:

ни друга, и ни чёрта, и ни Бога.

Всей кожей ощущаю мир вовне

так чутко, как крапива-недотрога.

 

Я одинока, как луна в окне.

Порой дивлюсь, но чаще ужасаюсь.

И если прикасаются ко мне –

я обжигаю, так же обжигаясь.

 

12 сентября 2011

 

На закате пятой расы

 

Мы детишки, оставленные без присмотра.

Мы браним, убиваем друг друга.

Чистый ангел в нас перерождается в монстра,

и зерцало трещит от испуга.

 

Мы изгадили Землю, и новым потопом

нам, насупясь, грозят океаны.

И пикируют вниз самолёты со стоном,

и под пальцами бьются стаканы.

 

Вразумить нас придёт ли Христос иль Майтрейя?

Но зачем, если есть полицейский?

На шматы рассекаемо гиблое время,

словно труп под ножом Парацельса.

 

И по Цельсию ртуть в постоянном зашкале:

то жарища, то лютая стужа.

Мы изгадили души. И души взалкали:

SOS! Спаси от нейтронного душа,

 

мать-природа! (А впрочем, тебя мы убили.)

Бог-отец! (Впрочем, разве мы верим?)

Над планетой болтается петля, вся в мыле,

послесловием. Или преддверьем?

 

25 сентября 2011

 

Бамбуковая хижина

 

Эве Никадэм-Малиновской

 

Диковинных растений

причудливые тени.

Здесь папоротник мирно

соседствует с плющом.

Давно здесь не бывало

судьбы хитросплетений:

всё просто и достойно,

как джинсы под плащом.

 

Здесь время замирает

как бы в преддверье рая,

и пламя свеч танцует –

Барышников Давид.

И майский гром ликует,

резвяся и играя,

над ненадёжной крышей,

надёжною на вид.

 

Коты здесь гостю рады,

а голуби – прокорму,

приносит ангел перья

поэтам наяву.

Здесь бытие снимает

проформы униформу.

Я не воображаю.

Я просто здесь живу.

 

7 ноября 2011

 

Ода (дао) ночи

 

Как мне ночь не любить, материнскую эту утробу,

и ночные огни, и диковинных птиц голоса?

Нет, она, эта ночь, не подобна унылому гробу,

но растут из неё, умываясь росой, небеса.

 

И не злы божества темноты, а, скорее, несчастны,

надо их приласкать, им во здравье поставить свечу.

И вином золотым наполняются звёздные чаши,

и ночные цветы к нам по лунному сходят лучу.

 

Чародейка, Пьета, ты оплачешь и вылечишь раны,

о, родимая ночь, и как факелы встарь – фонари.

И поэты, твои проштормлённые тьмой ветераны

на крылатых плечах поднимают кулису зари...

 

7 ноября 2011

 

«Румяный критик мой…»

 

Мужлан, и бездарь, и безбожник,

почто колеблешь мой треножник?

Тебе не нравятся стихи

мои? любые? – Но стихами

мы небу говорим «лехаим!»,

и нам прощаются грехи.

 

Тебе уж точно не простятся.

С тобою небеса простятся,

без сожаления земле

тебя предав, ведь ты – предатель

Творца. Меж тем, любой писатель

достоин должности в Кремле.

 

Да что там! Кресла президента!

Даёшь на царство резидента

межгалактических миров!

Пора Четвёртому быть Риму:

пусть вся держава пишет в рифму.

Наш герб – бумага и перо.

 

Мы на бумаге рай построим,

и плебс ходить там будет строем

и наши строчки повторять.

А ты корми нас и башляй нам –

глядишь, дадим пройтиться раем

тебе, мужлан, бездарность, тать!

 

Хорош треножник мой шатать!

 

3 января 2012

 

Псалом

 

Для меня нет ни эллина, ни иудея.

Козьим в звёзды крутым упираюсь рогом:

за святую свободу всю жизнь радея,

за неё воюю я даже с Богом.

 

Неужели, Боже, ты зол настолько,

чтобы сдачи давать какой-то козе бодливой,

жертве Марксовых бредней и Перестройки,

мне, сопливой девчонке? Что ж, под оливой

 

на моём балконе тебе назначаю встречу.

Пободаемся? Приз – килограмм варенья.

За свои творения я отвечу.

Но и ты ответь на свои творенья!

 

6 января 2012, сочельник

 

Акафист

 

Всем попутчикам моим – слава.

Большинство из них уже – в небе.

Их скосила та простая отрава,

что в насущном есть всегда хлебе.

 

Ничему они меня не учили.

Я у каждого чему-то училась.

Научилась я дозировать «чили»,

дождь осенний принимать, словно милость.

 

И шумят над ними вешние ливни,

и склоняются берёзы в поклоне.

К милым лицам, в чёрной рамке, счастливым

я прикладываюсь, словно к иконе.

 

Как умели, так и жили. А жили

в целом честно и светло. Кто же судьи?

Вы друзья, на небе, а не в могиле.

Я внизу пока. Вы не обессудьте,

 

это временно: пригубим все вместе

от божественной пасхальной ендовы,

ведь у каждого в душе по невесте,

а мирские все дела ерундовы...

 

17 сентября 2011

 

* * *

 

Не запирайте Бога в храмах!

В афганских Он зияет ранах,

в истерзанной вагине роженицы,

в невинном сердце льдинкой ставшей птицы,

в улыбке старика, что болен раком,

в моих стихах – беззвучным мягким знаком.

 

Сияние-зияние Его –

мы все. И больше нету никого.

 

13 февраля 2012

 

Картина маслом

 

Здесь, в краю, где никто никому не нужен,

совершенством мерцают снежинки, да кто их видит?

Совершенством сияют цветы. С красотой не дружен

Богом проклятый край, что сам себя ненавидит.

 

Вырожденья печать на лице у детей и взрослых.

Старость прячется в нищие домы, где милосердью

не случалось бывать. И даже весенний воздух

                            пахнет смертью.

 

Здесь любовью зовут акт агрессии голого тела

на соседнее голое тело, а в душах топи

с клюквой развесистой чертят черту предела

для любых размышлений и философий.

 

Здесь взамен мудрецов – театральные труппы

и рекламные слоганы – вместо насущных вопросов.

Тает снег, обнажая синюшные трупы

тех бомжей, что замёрзли во время морозов.

 

Урожайность детского суицида –

мировой рекордсмен, в то же время сельхозугодья

в запустении. Обращения «падла», «гнида»

заменили «величества» и «благородья».

 

Здесь живут, чтобы жить, хоть давно пребывает в коме

этот край, и надежды нет, что очнётся.

Закричит, народившись, спаситель «уа!» в роддоме –

только петля на виселице качнётся...

 

19 февраля 2012

 

Праздник

 

 С.

 

Я в честь праздника нынче возьму кимоно

белоснежное, как журавлиные перья,

и под звуки весеннего птичьего пенья

будет мной аккуратно надето оно.

 

Я весь дом распахну – пусть витийствует бриз,

пусть доносит он чаек солёные речи.

Я повсюду зажгу благовонья и свечи,

а котам любопытным скомандую «брысь!».

 

Я вплету в свои волосы сливы цветы

и сурьмой подведу удлинённые брови.

Боги, слушайте гул взбудораженной крови!

Что за праздник? – несносный мой, милый мой – ты.

 

27 февраля 2012

 

Veritas

 

О груз невыносимый – много знать.

Был прав царь иудейский, да что толку?

Сейчас бы просто плюхнуться в кровать

и не искать бы истины иголку

 

в обширном стоге многомудрых книг.

Но перед взором – череда событий:

цикутою отравленный старик;

сожжённые вершители открытий;

 

бандитов-крестоносцев злая рать,

и войны – всё за истину, конечно;

и Холокост, и Соловки; и мать –

природа в рабство продана успешно;

 

и вертикаль креста, где человек

всех остальных спасти пытался тщетно;

и, наконец, наш пошловатый век,

где всё и низкопробно, и ущербно.

 

Уехать на Сейшелы. Всё забыть.

Глядеть на, в общем, райские куртины.

Нет, будут всё равно в сознанье плыть

истории кровавые картины.

 

Я лучше у котёнка поучусь

блаженной беззаботности и неге.

Что истина? – своей же крови вкус

в поющем горле – альфе и омеге.

 

2 марта 2012

 

Вечерние стансы

 

Александре

 

День придёт, котёнок милый, в дальний

скорбный путь отправимся с тобой,

в путь, воспетый лирою страдальной,

заданный злодейкою-судьбой.

 

Говорят, что где-то там есть царство

света, справедливости, добра.

Мы же знаем пошлое гусарство

мира с костным хрустом топора.

 

Знаем мы святош – ханжей завзятых

с кислою чиновничьей душой.

Знаем мы еретиков заклятых, –

эти ближе к истине большой.

 

Знаем мы, видней из Бирюлёво,

чем с Рублёвки, солнечная высь.

Здесь, промежду клёнами, нам клёво,

и зачем посмертный парадиз?

 

Ты уткнёшься в грудь мою головкой,

почешу тебе я за ушком.

Для чего взбираться лунной тропкой?

Есть Земля. Дом скорби. Вечный дом.

 

3 марта 2012

 

Ноктюрн

 

Сирена вдалеке, а чудится – сверчок

за кухонной плитой. Умолк – и стало тихо.

То ангел немоты мир запер на крючок,

оставив за дверьми юродивое Лихо.

 

А в комнате тепло. Свой чёрный свитер скинь

(он тога для тебя, доспех и власяница)

и молча помолись буддийской Гуаньинь,

поскольку всё равно, каким богам молиться.

 

Великий древний миф! В нём истина и жизнь,

его, как анальгин, глотаешь то и дело,

Египет ли, Аккад. Глотай и спать ложись.

И сквозь библейский сон идёт Афина Дева.

 

16 марта 2012

 

Перед статуей Будды

 

О, Будда, я тебя люблю.

И я чиста, сродни весталке.

Благую карму я коплю,

как будто золото в шкатулке.

 

Дурную карму выкинь вон,

чтоб мир блистал красой апрельской!

Увы, со всех шести сторон –

досужий промысел злодейский.

 

Твой благородный лик чумаз

от копоти от вавилонской:

смердит завод, смердит КАМАЗ

и телевизор заполошный.

 

Сбежать отсюда! Но куда?

Везде границы и таможни.

И гнилью отдаёт вода,

и все известия тревожны.

 

Землетрясенья и тайфун,

и наводненья, и цунами.

Бродить в степи, как вольный гунн, –

почти нирвана, между нами!

 

А то балдеть вверх животом,

как мой котёнок, плюнув в морду

всему, что было и потом

что будет, что уж входит в моду.

 

А входит в моду злая плоть,

фарфоровые зубки скалит.

О, Будда, старенький Господь,

разбился мой ковчег о скалы.

 

Спасибо, ты мне остров дал,

что лишь троими обитаем.

Среди цветов, картин, зеркал

покой и счастье обретаем,

 

как киммерийский амулет

на дальней полке антиквара.

И жизнь, которой уйма лет,

гремит, сдаваемая тара.

 

Её джин-тоником зальют,

а может, жёлтой кровью фанты,

и узколобые мутанты

прогресса в честь пальнут салют.

 

О, нежный Будда, я люблю

тебя, как ля-бемоль на альте.

Благую карму я коплю

и сею, сею… на асфальте.

 

9 мая 2012

 

Автопортрет

 

Сознание моё уже не ропщет.

Оно летит, что твой бомбардировщик,

который мирно города бомбит,

во имя бытия сшибая быт.

 

Уже давным-давно я не бунтую.

Я воду пью, естественно, святую

из крана. Гнилью отдаёт вода,

и диарея, видно, навсегда.

 

Я так смиренна, как в саду крапива:

попробуй, тронь. Но деньги есть на пиво,

и это примиряет кое-как

меня и мир – бордель, барак, бардак...

 

26 мая 2012