От автобусной остановки Антон еле плёлся, будто на нём стопудовые ботинки, а в рюкзаке не конспекты лекций – бетонные плиты. Долговязый, согнулся, как старый дед, нахлобучил капюшон куртки, чтобы никого и ничего не видеть. А что увидишь? Чёрная длинная лента тротуара до самого дома, а по ней люди снуют, одинаково чужие. Ветки старых деревьев переплелись решёткой. У тротуара за раскладным столом инвалид-колясочник свои поделки выставил напоказ.
До дома рукой подать. Но Антон не торопился – мать опять пристанет с вопросами об учёбе, и начнутся нравоучения.
В квартире запах котлет. На дверной хлопок из кухни выглянула мать, невысокого роста, в домашнем платье, каштановые волосы туго связаны в хвост.
– Как зачёты?
Антон вяло разделся, вытащил из рюкзака две банки пива.
– Я так и знал, что с этого начнёшь. Ещё скажи, надо учить-учить и сессию хорошо сдать… – прошёл на кухню и поставил пиво на стол.
– Да, надо!
– Хочется бросить учебу... – сын подсел к столу.
Мать в замешательстве села напротив. Ловила его блуждающий взгляд.
– Бросить? – сказала взволнованно. – Что за настроение у тебя?
– Обычное.
Она с грустью вздохнула:
– С самого детства ты всё бросал. Куда мы с отцом тебя только не водили! Сколько сил прикладывали! Музыка – нудно, плавать – трудно, книги читать – скучно… Вырос, и теперь ничего не надо. Ты в яме... Как тебя из неё вытащить?
– Не знаю…
– И я голову ломаю. Может, тебе Кирилл поможет?
– Патриарх всея Руси, что ли? – сын рассмеялся.
– Думаю, он тоже помогает многим. Но я имею в виду Кирилла, инвалида из нашего двора, у которого я разделочные доски покупаю. Ты присмотрись к нему, расспроси, как он справляется в этой жизни. Вы почти ровесники, ненамного он старше тебя.
– Хм-м. Придумала! – сын глянул на неё с усмешкой. Отодвинул банку пива. – Потом выпью, – резко встал и вышел.
Снег опускался редкими хлопьями. Антон, выйдя из автобуса, вспомнил совет матери присмотреться к Кириллу, и глаза сразу сфокусировались на нём. В тусклом свете фонаря, если не заметить инвалидной коляски, кажется, что за столом широкоплечий лилипут, в тёмных шапке и куртке, обсыпанных белым пухом. Без перчаток, он огромными, как лопаты, руками сметал снег с прозрачной клеёнки, укрывающей товар. Не лежится ему на диване у телевизора!
Мимо проходили люди, и продавец охотно показывал:
– Вот, смотрите… Досточки расписные! Городецкая, хохломская… Краска не смоется! Гарантирую! В хозяйстве пригодятся… Неплохо иметь дома частичку России!
У прилавка остановилась пожилая женщина, посмотрела, но не решилась на покупку. Кирилл задумчиво посмотрел ей вслед, потом в небо. Раскрыл ладонь и с умилением принимал на неё снежинки.
«Хм-м, ледяных мотыльков ловит и радуется… – Антон прошёл, не останавливаясь. – Что в нём такого, к чему присмотреться?»
Каждый раз, минуя его, Антон поворачивал голову в его сторону.
К столу Кирилла приблизились молодая женщина в дублёнке и девочка лет четырёх в пуховике и розовой шапке. Антон решил понаблюдать за продавцом, остановился. Девочка наклонилась, обеими руками зачерпнула снег с бугра и бросила ком Кириллу в лицо.
– Соня, дочка, нельзя в дядю! – женщина рассерженно дёрнула её за руку.
Девочка виновато покосилась. Кирилл сыграл: двинул чёрными усами, встрепенулся, как сделал бы кот, если б ему в мордочку брызнули водой.
Девочка звонко засмеялась и отряхнула снег с варежек. А он добродушно прошептал её маме:
– Прошу вас, не сердитесь на неё! Это ребёнок…
И широко развёл рукой, предлагая:
– Выбирайте, что вам больше нравится? Клубничка, рябинка? Или птицы, кони? Птица по форме напоминает каплю. А крылья в виде двух изогнутых линий…
Потом оленя показал, а над ним солнце в виде цветка. Женщина скользила взглядом по доскам.
Соня подошла поближе к столу и ткнула варежкой в хохлому:
– А где вы взяли золотую краску?
Кирилл широко улыбнулся:
– Ко мне прилетала Жар-птица, я её угостил. Тогда она взмахнула крылом и осыпала доски золотыми перьями…
Антон не стал дожидаться, чем завершится торг, побрёл домой. В кухне на столе заметил новую доску. Покрутил её в руке.
– Мам, опять купила…
– Да. Подруге в подарок. Смотри, какая красота! Да и инвалида хочется поддержать. Вот выйду на пенсию и буду учиться рисовать...
– Ну-ну, учись… А что с Кириллом стало?.. – сын замялся. – Где он потерял ногу?
– Говорят, в аварию попал… В толпе люди кажутся одинаковыми, а стоит отделиться – у каждого своя тропка и нелёгкая ноша…
Кирилл много курил. Но когда приближался покупатель, отправлял сигарету в металлическую пепельницу и с удовольствием показывал товар. Антон смотрел то на доски, то на приветливое лицо продавца: «Странно, он не выглядит несчастным…». Антон молча перекладывал доски с красными узорами на золотом и чёрном.
– Покупать будете? – без надежды спросил продавец, понимая, что парень занят не выбором товара, а своими мыслями. Антон не ответил и пошёл прочь.
Предновогодняя оттепель развезла на дорогах слякоть. Снег, не успев приземлиться, оборачивался дождём. Антон брёл по тротуару вдоль шоссе без зонта и основательно вымок. Мимо бежали переполненные автобусы и маршрутки, светя фарами через мокрую снежно-дождевую штору. Шум колёс и воды сливались в противный гул. Продавец сидел под большим зонтом. Антон подошёл к нему:
– Дай закурить.
Кирилл достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Студент присел на корточки рядом, закурил.
– Отвратительно всё…
– Это временно, – Кирилл поставил на край стола пепельницу и тоже закурил.
– Погода ужасная…
– Нашёл, о чём тужить. Переменится!
– Ещё учёба эта… Хвостов нахватал… Друганы сбросятся преподу – оценки в зачётке. А мои предки не финансируют, хотят, чтоб учил... Угораздило меня родиться в этой семье. Мать – воспиталка в детском саду, считает, что меня надо с пелёнок и до пенсии воспитывать и всему подряд учить. Отец хоть небольшой начальничек на заводе, а приказывать любит. Сначала меня на музыку отдали и мучили, пока я не захлопнул крышку фортепиано и не закричал: «Всё! Лучше на бокс пойду!» Повели туда. Ну какой из меня боксёр? Я хрупкий, а в спорте упахаешься... Теперь затолкали в университет и регулярно донимают вопросами: «Как учёба? Учись!»
– Учись. И радуйся – не у всех есть такая возможность. Может, трудновато учиться, но преодолимо. У меня из-за травмы не получилось поступить. Годы потерял, но сейчас определённо настроен учиться, заочно или дистанционно.
– А как же ты… Ну да, заочно, дистанционно… на лекции ездить не надо, – Антон втянул и выпустил сигаретный дым. – С Ксюхой, девушкой моей, поссорились... Теперь в Новый год врозь.
– Это грустно, – сочувственно кивал Кирилл. – Меня бросила моя школьная любовь. Зачем я ей такой? Поначалу в больницу бегала, переживала… Да я не обижаюсь. Понимаю, что нога не вырастет. Я и сам думал из-за этого расстаться с ней, сказать, что разлюбил. Ты – другое дело. Успокойся и помирись. Наладится…
– Всё у тебя – «преодолимо», «наладится».
– Многое зависит от воли.
– А что с тобой произошло тогда? – Антон робко глянул на культю, продолженную пустой штаниной.
– Автомобильная авария, и в результате – палка вместо ноги... А отец мой погиб тогда…
– Жаль… Как же ты теперь справляешься? Кто помогает?
– Справляюсь, как могу. Спасибо, мама помогает. А тогда жить не хотелось, когда осознал и сравнил, что имею и чего лишился... Не мог делать самого привычного, того, что даже за труд не считается: ни одеться, ни помыться. Ни тем более побегать с мячом, как раньше, в корзинку покидать. А я в десятом классе… Учителя на дом приходили, доучивали… Не видел своего будущего. У ровесников жизнь бурлит, любовь-морковь… Сел в инвалидную коляску, поехал в парк, метался по дорожкам, как раненый зверь, и плакал… Потом замкнулся. В квартире сидел, чтоб жалость не вызывать к себе. Трудно было вывести себя из этого настроения…
– А потом?
– Друг меня расшевелил. Отвёз в спортзал, где колясочники занимаются. Оказалось, я не один такой. Стал с ними в баскетбол играть. Одновременно начал через интернет учиться досточки расписывать, я же в детстве занимался рисованием и выжигал по дереву. Теперь радую себя и других. Продаю, если удастся... – он заёрзал в коляске. – Иногда вижу себя во сне прыгающим, бегающим – это такой блаженный сон! Хочется, чтобы он не кончался!
В глазах Антона все его проблемы на фоне трудностей Кирилла сжались в точку.
– Счастье каждый видит и чувствует по-своему. Смотри, досточка, – Кирилл показал доску нерасписанной стороной, – на первый взгляд невзрачная. А какой она стала! – повернул другой стороной. – Так и в жизни. Замечай краски и сам разукрашивай…
– Ладно, пока, – Антон резко ткнул сигарету в снег, бросил окурок в пепельницу.
– Подожди, я тебе досточку подарю.
– Спасибо, не надо… – Антон пошагал домой.
Ночной сон держал Антона в напряжении. Снился Кирилл. Он пытался вытащить его из ямы, подавая костыль. Антон тянулся, хватал, но костыль выскальзывал из рук, и он снова и снова повторял попытку...
Утром, выйдя из подъезда, Антон увидел впереди себя Кирилла: с голым торсом на костылях он спешил по расчищенному от снега тротуару. У Антона по коже побежали мурашки. Никогда бы он в мороз не рискнул выйти полуобнажённым! Антон припомнил, что и раньше Кирилл мелькал во дворе в таком виде, но тогда его взгляд не задерживался на нём. А сейчас Кирилл находился в двух метрах от него, и Антон следил за каждым его движением. Костыли одновременно быстро шагали вперёд. Тело между ними двигалось чётко и размеренно, как маятник на часах. Казалось, нога, едва коснувшись земли, отталкивалась каждую секунду. Мышцы спины и плеч напрягались. Антон ощущал, будто это он сам так напрягается и стремительно движется вперёд, – стало жарко. Он расстегнул молнию пуховика...
На лекциях его морил сон. Но едва смыкались веки, появлялась картина, увиденная утром во дворе: голый мускулистый торс Кирилла в движении. Антон не мог до конца расслабиться и привычно подремать.
Мороз крепчал. Ветер обжигал щёки. Кирилл, привыкший обходиться без перчаток, быстро растирал голые руки. На усах поселился иней, нос покраснел.
– Холодно? Держи, – Антон снял шерстяные перчатки и протянул ему.
– Не, не возьму. А как же ты? Мне не привыкать! Сижу без движения, поэтому руки-ноги мёрзнут, то есть нога, – Кирилл поправил себя и улыбнулся.
– Возьми! У меня дом рядом, а там другие есть.
– Ну спасибо. Я недавно потерял свои. В небольшой морозец они не нужны...
– На днях я тебя утром голым видел.
– А-а-а… Зарядка. Пробежка на трёх ногах, – сказал он с улыбкой. – Мышечный корсет наращиваю, чтоб позвоночник держал, чтоб не ссутулиться раньше времени. На костылях я лошадь обгоню, а на протезе труднее…
Антон выпрямил свою сгорбленную спину.
– А ты через интернет доски продавал?
– Нет. Не знаю, где их там продавать.
Антон оживился, речь его полилась бодро и уверенно.
– Я сделаю тебе магазин в интернете. Ты будешь там продавать доски. И сможешь давать уроки по росписи. Думаю, откликнутся покупатели и ученики. Я уже поговорил с ребятами, они меня подучат, а я тебя. Продай мне эту доску! – показал, не выбирая, быстро сунул её под мышку, оставил купюру и удалился.
Снег хрустел под ногами. Антон не прятал рук в карманы, он чувствовал подступившее изнутри тепло.
Придя домой, вручил доску маме.
– Что это? – удивилась она, помня, что сын неодобрительно относился к таким покупкам.
Он чмокнул её в щёку.
– Я за комп… – скрылся за дверью своей комнаты.
Через пару дней Антон попросил Кирилла сфотографировать все доски. А после их фото и текст рекламы разместил в интернете...
Вскоре Антон переехал с семьёй на другое место жительства и с Кириллом не виделся три года, лишь изредка они перебрасывались сообщениями.
В летнем парке играла музыка. На тенистой аллее Антон неожиданно наткнулся на Кирилла. Пожали друг другу руки.
– Гуляешь? – Кирилл, опираясь на клюшку, улыбался.
– Встречаю Ксюшу. Сессию спихнули, решили развеяться.
– А мои вон… – он кивнул в сторону сувенирного лотка. – Соня попросила шарики купить.
– Твои? Ты что, женился?
– Живём вместе. Соня нас соединила. Сначала досточки разглядывала и восхищалась, потом попросила научить её рисовать Жар-птицу. Теперь всей семьёй учимся досточки расписывать…
© Галина Стеценко, 2022.
© 45-я параллель, 2022.