– Марта! – отчаянным голосом звала маю маму соседская женщина из закоулка. У камина сидела свёрнутая в кулак небольшая, худая мать. На улице была ужасная погода, снег и вьюга ломали деревья.
– Марта!..
– Кто там?! – из комнаты закричала мама и настороженным, застывшим лицом посмотрела в окно.
– Это я, Тамаз дома?!
– Дома! Всё спокойно?!
– Какой покой! Лезгины перешли через Кодор. – Услышав это, мать быстро сняла со стены отцовский щит и меч. Соседские мужчины собрались у нашего дома, ждали моего брата. Снарядила мать Тамаза и благословила его.
– Пошли! – сказал мой брат и посмотрел на меня диким взглядом.
– Куда? Куда пойдём? – удивлённо спросил я…
– Ты уже взрослый, ты должен уметь защищать свою родину, наших матерей, пошли! – мне стало страшно, но я повиновался брату.
Было холодно, ужасно холодно, а мы шли к победе или смерти. Мы в ярости скакали на лошадях, а сзади была деревня – наши матери, слышно было звуки молитвы, а не рыдания, так как грузинская женщина, грузинская мать, грузинская жена привыкли к войне. Они знали, что многие из нас не вернутся, но они, окаменевшие, провожали нас без слёз и отчаяний, а потом ждали беспомощно и долго.
– Что с тобой, малыш, случайно не испугался?! – спросил Тамаз.
– Боюсь ли я? Что может напугать меня, думаешь, не знаю, чей я сын и чей брат?!
– Хорош! – похвалил брат, ударил коня кнутом и быстро вырвался вперёд.
Лезгины не смогли взять крепость, кахетинцы смогли укрепить Кодор. Сотни дагестанцев и около восьмидесяти грузин участвовали в битве. Все воины были молодые или пожилые, только я и Наби были подростками. В этот день битва шла четыре часа. На меня ни один лезгин не нападал, как и на Наби не нападали грузины. Все воины погибли в тот день. Остались только я и Наби, мы стояли и смотрели друг на друга.
Будто кто-то шептал мне: «Атакуй!» Но мы всё же стояли и оледеневшими взглядами смотрели друг на друга. Наби бросил оружье на землю, и я тоже вложил саблю в ножны.
– Привет! – на ломаном грузинском языке поздоровался он и двинулся ко мне.
– Привет, лезгин! – ответил я и удивился.
– Сражаемся, кахетинец, или побратаемся?!
– Братство лучше вражды!..
– Лучше, и пусть будет так! Ты убийца отцов, я заклятый враг твоего народа. С этого дня мы братья, твой – мой и мой – твой!
Побратались я и лезгин Наби. Мы грустно смотрели на трупы наших братьев и отцов, не понимая, за что сражались эти люди так отчаянно и безнадёжно. Наби оказался сиротой без матери, а теперь и без отца, в Дагестане никто уже не ждал его. А меня дома ждала мама.
– Иди к нам! – сказал я Наби растерянным голосом.
– Куда, в Гурджистан?!
– Да, пойдём – он не знал, как вести себя, но я всё же убедил его.
Мы возвращались, я оставлял замёрзшего брата, а он – отца. Он часто смотрел на север – в сторону Дагестана, но видно было, что его тянуло к нам.
Когда зашли в деревню, увидели стоявших на балконе женщин, которые, вытирая слёзы, окаменевшие, смотрели на нас. Они стояли, как горы.
Мама усыновила Наби. Марта была теперь матерью христианина и мусульманина.
– Марта! – отчаянным голосом звала маю маму соседская женщина из закоулка. У камина сидела свёрнутая в кулак худая мать. На улице была хорошая погода.
– Марта!..
– Кто там?! – из комнаты закричала мама и испуганным застывшим лицом посмотрела в окно.
– Это я, Саба дома?!
– Дома! Всё хорошо?!
– Хорошо, всё хорошо!
Перевёл текст: Серго Майдисиян
© Георгий Зубиташвили, 2023.
© 45-я параллель, 2023.