Все стихи Игоря Иванченко
Азбука журавлей
…буквами птиц
Пишется биография неба.
Пётр Вегин
I
Будет Томск поутру разбужен пилотами,
Громко курлычущими с хмурых страниц,
И –
над лесом,
над озером,
над болотами
Вновь
проступят
летящие
буквы
птиц…
II
Ты
в меня,
до смерти
грустью
замучивая,
«Индейское лето»,
Джо Дассен,
влей,
Чтобы я,
как первоклассник,
заучивая,
Перечитывал
азбуку
журавлей!..
III
Буквы новой волны птичьей эмиграции.
Мы – с глазу на глаз; поцелуи взасос…
Словно
корабль,
тонущий
в море,
по рации, –
Дождь
по листве
выстукивает:
SOS!
SOS!
IV
Искупая грехи свои тяжкие оптом,
На колени встану… и – вымолю: «Да!..»
Конь
вспугнёт
тишину
копыт
топотом;
Выстрельно
хрустнет
первого
льда
слюда.
V
В страну любви направляя свои стопы,
Кепкой покрою ёжик седых волос.
(Рифма –
бикфордов
шнур;
Бездымный
порох
строфы;
Сердце
поэта
нежностью
взорвалось…)
VI
Ручка отброшена – всё!
О любимой
строки
Любимой –
с любовью,
любовно,
любя,
дарю…
А зима в маскхалате –
Под стрёкот сороки, –
Как диверсант, крадётся по январю.
VII
Да чёрт с ней, с зимой! – пройдёт.
Но, тем не менее:
Над лесом,
что оторочил
скатерть
полей,
В тёмном
небе
горит,
Как
«фарес…
текел…
мене…»,
Памятью
подожжённая
азбука
журавлей…
Бумажный кораблик лета
С удочкой бамбуковой уйти
На рыбалку –
Пусть забудет город,
Что по швам заботами распорот;
Мне сегодня с ним не по пути…
Бисер пота обметал лицо.
Комаров хватая, – воздух лапать.
То,
Где караси – размером с лапоть,
Мелкое, по пояс, озерцо.
Клинопись шумерская –
Следы
Птичьих лапок на песке чуть влажном.
Лето на кораблике бумажном
Проплывает сквозь мираж беды…
Лёгкий бриз.
Деревьев паруса.
Соль под мышками белее гипса.
Скромная подвеска из Египта –
Выцветшего неба бирюза.
Чертят реактивные мелки
Самолётов
Господа угодье…
От «болотников» на мелководье
Прыскают пугливые мальки.
Миллионы инстинктивных пуль –
Оводов –
Плоть побольнее ранить,
Рыбака укусами тиранить –
Отливает без свинца июль…
«Чёрт! Сорвался!..» – Врезать кулаком
По ладони.
Жор маниакальный.
Голод – балетмейстер гениальный,
Постановщик танца куликов.
Бес азарта поддаёт в ребро.
Бог за жадность тихо порицает.
Из садка сквозь слой воды мерцает
Тусклое живое серебро.
Запах дыма.
Бирюзовый свет.
Долгий день, заученный дословно.
Ощущение такое, словно
Прошлой жизни не было и нет…
Гамлетовский «Быть или не быть?..»
Ранит душу, как шальная пуля…
Этот свет божественный июля
Никогда уже не позабыть.
Выгонит в початки камыши
Лето –
С позволения болота.
Этих дней рыбацких позолота
Вся пойдёт на купола души…
Как песок, как воздух, как вода,
Время просочится между пальцев.
Чутким Богом северных скитальцев
Летняя погасится звезда…
…В город принесёт печаль полей.
И кораблик,
Покружив в затоне
Сентября,
Размокнет и затонет
На глазах притихших журавлей…
* * *
Вчера в полшестого умолкли пичуги в садах –
Агония осени…
Выстыла за ночь изба.
На влажном стекле – отпечатки ладоней и лба.
Прибежище призраков – плотный туман на задах.
И мысли о солнце – крамольны: наложит табу
Октябрь на них.
И – останутся гнёзда пусты.
Замёрзнет трава.
И – оденутся в траур кусты.
Ускачет во мрак сумасбродных желаний табун…
И – стужи топор вновь наточит деревьев палач.
И – снег не замедлит.
И – вывернет душу тоска.
Как будто грудного младенца лишили соска, –
Лицо деформирует миру невидимый плач…
И – призраки прошлого, выстроясь цепью, в туман
Уйдут обречённо.
Обиды осядут на дно.
И – станет душа вдруг с ветрами скулить заодно.
И – серой волчицею рыскать и рыскать в урман…
Но разве возможен в спектакле счастливый конец?
Печаль о несбывшемся хмурое небо коптит…
И – зверский зима нагуляет в полях аппетит.
И – снег возвратится.
И – руки умоет Творец…
* * *
I
Вязнет звук в тумане, точно в вате.
На часах подтягивая гири,
Заунывно «Песнь о Гайавате»
Затянула осень здесь, в Сибири…
Млечный путь залётные путейцы
Ремонтируют…
По швам – судьбы рубаха!..
Клёны и осины – как индейцы
Племени чероки и навахо,
Вышедшие в боевой раскраске
На тропу войны;
Их оперенье –
Листья разномастные…
(Не в сказке
Воевать им, а в стихотворенье…)
II
Крот сомнений почву жизни роет.
Запах одиночества летуч.
Осень, словно мёртвому, прикроет
Веки солнцу пятаками туч.
Облетел и потемнел багульник.
Собственности общей переделы.
Кроет, злясь, октябрь-богохульник
Трёхэтажным… дождиком пределы.
III
Томагавк сломавши о колено,
Осень выкурит не Трубку Мира,
А «косяк»…
(Как Карло – из полена,
Сотворит душа себе кумира
Из порочного, как Магдалина, снега, –
Непорочного, как Иисуса Матерь…)
Выглажена ветром –
Блажь и нега –
Леса и полей сибирских скатерть.
IV
Время, к сожаленью, вероломно:
Обещает много… но…
Всю ночку
Первый снег настойчиво и скромно
Трубку Мира курит в одиночку…
Вот и побрели индейцы чинно,
Облачившись в белые одежды,
По тропе,
Теряя обречённо,
Как листву,
Последние надежды…
V
Звук в снегу увязнет, точно в вате.
На часах приопуская гири,
Заунывно «Песнь о Гайавате»
Допевает осень здесь, в Сибири…
Поворчав для виду, улетели
Журавли на долгую зимовку.
…Жизнь,
плутая
в
завтрашней
метели,
Потеряет
счастье,
как
подковку…
Двустишия
(Из цикла «Любимая!..)
* * *
Любимая! По подиумам мира
Фланируют скелеты «от кутюр»!..
* * *
Любимая! Ты! Сына!! Родила!!!
Строй дом теперь и дерево сажай!..
* * *
Любимая! Клонировать бы тёщу
И – в космос, на безлюдные планеты!..
* * *
Любимая! Ты стань моей вдовой!
Своих мужей лишь только вдовы любят!..
Двустишия из цикла «К любимой...»
Алкоголичинки
Светлой памяти Венички Ерофеева,
автора неупиваемой поэмы «Москва – Петушки».
* * *
Любимая! Пьём «белую» по-чёрному
Коль мы, то негры – «чёрную» по-белому!..
* * *
Любимая! Я выпил «Слнчев бряг»*
На берегу и… мордой в воду – бряк!..
* * *
Любимая! Мы ведь не пьём!.. Так почему твои губы
Пахнут ямайским ромом, а мои – виски шотландским?..
* * *
Любимая! Когда – после запоя – муторно,
Не лезь мне в душу с удвоеньем ВэВэПэ!..**
* * *
Любимая! Детей бы постыдилась!!
Как можно столько водки на ночь пить?!
* * *
Любимая! Поедем в Петушки
Мы из Москвы – залить вином грешки!..
---
*«Слнчев бряг» – сорт болгарского бренди.
**ВВП – валовой внутренний продукт.
СЕКСоточки
* * *
Любимая! Что лучше?: первым быть?..
Или последним?.. Объясни доступно!
* * *
Любимая! Ты любишь в кухне секс!
Не потому ль мы часто голодаем?!
* * *
Любимая! Не смей с меня снимать
При муже плавки – это неприлично!..
* * *
Любимая! А ты бы не могла
Помочь импичмент Путину устроить?..
* * *
Любимая! Как твой похож бюстгальтер
Размером на армейский парашют!..
антиСЕКСоточки
* * *
Любимая! Пусть знают педофилы,
Что я их буду поднимать на вилы!..
* * *
Любимая! В России педофилов
Уж скоро станет больше, чем детей!..
* * *
Любимая! Все педофилы кончат
Не так, как любят!.. Их по тюрьмам кончат!..
ВРАЧилинки
* * *
Любимая! Свихнулись фармацевты!
Лекарства купишь, на продукты – кукиш!..
* * *
Любимая! Не знает офтальмолог
Букв: прочитать их он просил меня!..
* * *
Любимая! Заплакал офтальмолог,
Когда я наизусть прочёл таблицу…
* * *
Любимая! Эмульсия, суспензия,
Таблетки – вот и «квакнула» вся пенсия!..
ЧУБАЙСинки
* * *
Любимая! Чубайсил по-чубайски
Чубайс – нас всех чубайсно отчубайсил!..
* * *
Любимая! В России каждый год
Конец приходит света – по-чубайски!..
* * *
Любимая! Чубайс – он царь и бог
Всех отключений веерных в России!..
* * *
Любимая! Ведёт Чубайс Россию
Назад, к алёшепешковской лучине!..
* * *
Любимая! Когда и ЖэКаХа
Чубайс возьмёт – «безвздохен шванц» наступит!..
ВИТАСиада
* * *
Любимая! Все звёзды шоу-бизнеса
Не малость, а серьёзно звезданутые!..
* * *
Любимая! Давненько Ихтиандров
Мы не видали! Новый появился!..
* * *
Любимая! Имеет Витас жабры!
Видать, рожали мальчика в воде!..
* * *
Любимая! Российская попса
Без воя, видно, жить уже не может?!
* * *
Любимая! Становишься смиренна
Ты, если воет Витас, как сирена…
* * *
Любимая! Посредством канделябра
Я собираюсь Витаса разжабрить!..
* * *
Любимая! Попсовая наука –
Петь с переходом в область ультразвука!..
Тише, мыши, Миши - тож!
* * *
Любимая! Я мог быть президентом:
Меня – в студентах – «сватал» КаГэБэ!..*
* * *
Любимая! В «Матросской тишине»**
Не вспомнил Ходорковский обо мне…
* * *
Любимая! В «Матросской тишине»
И я о Ходорковском бы не вспомнил…
* * *
Любимая! Жаль, Горби ЛИШЬ ТЕПЕРЬ
РЕШИЛСЯ Ленина перенести в могилу!..
---
* КГБ – комитет государственной безопасности в СССР.
** «Матросская тишина» – московский следственный изолятор.
От Рим(ска) до Томска
* * *
Любимая! Кубыть, блин, да мабуть,
Наставлю я тебя на верный путь!..
* * *
Любимая! Есть в Риме Папа Римский.
А кто тебе мешал стать Мамой Томской?!
* * *
Любимая! Строптивую, тебя,
Я укрощу – по Вильяму Шекспиру!..
Чернушки
* * *
Любимая! Гоморра и Содом –
Наш, теплотой твоей согретый, дом!..
* * *
Любимая! Пошто ты факс и пейджер
Вчерась расколотила молотком?!
* * *
Любимая! Тебе маркиз де Сад,
Покойный, и в подмётки не годится!..
* * *
Любимая! Мы будем на погосте,
Как на кровати, рядышком лежать!..
Занюханное тело
(Дружеский пасквиль)
Бричку трясёт на коровьих следах…
Тело разделено на три отдела:
голова, грудь, брюхо;
И ты проживёшь,
если имеешь немного нюха…
Михаил Андреев, «По материнской линии», Томск.
Да, я – такой: хожу Гоголем,
Блоком гляжу на мир!
Птица, хоть голодна, –
но с песней шмыгнёт на ветку.
Бродский Иосиф –
мой Нобелевский ориентир;
Он взял бы меня с собой
в эмиграцию и в разведку…
Но гений, внезапно покинувший нас,
ворочается в гробу:
Преемника, как Путина Ельцин,
он не успел оставить…
И будь я хоть
семидесяти семи пядей во лбу, –
Мой поезд уже ушёл…
Такое страшно представить!
Я диссидентские одежды
раз сто на себя примерял,
Но не меня, увы, КаГэБэ
заволакивал в «Ил» по трапу
В стоптанных тапочках,
когда из страны выдворял,
И жаль, что не я
по колымскому пёр этапу…
Чу, Россию-матушку
на коровьих следах опять
Порастрясло, горемычную, так,
что многих скинуло с брички…
Фортуна повёрнута задом.
Время не потечёт вспять.
Мне просто офонарительно
это воспринимать с непривычки.
Словно сатанинскую руку
маньяк приложил ко мне, –
Тело разделено на три отдела:
голова, грудь, брюхо…
– Милый Иосиф Бродский!
Вы – вечный маяк во мгле!
Я – проживу, продержусь,
так как имею достаточно нюха!..
* * *
Здесь, где все пологи берега,
Ты теперь – бесплотна, бестелесна;
Сквозь тебя дожди идут отвесно,
Пролетают птицы и снега…
Здесь,
где –
эхом –
всё
звучит
твой
смех,
Время где ускоренно летело,
В призрак превратилось твоё тело,
Постепенно, на виду у всех…
Жёлтые цветы;
В них –
На века –
Берега разлуки,
А над ними –
Облака разлуки,
А под ними –
Жизни беспокойная река…
Там, где все крутые берега,
Время где замедленно летело,
Ты проносишь молодое тело
Сквозь дожди, птиц стаи и снега…
Ироничинки
* * *
(Почти по Агнии Барто)
Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке «ЮКОС»…
Всё равно его не брошу,
Потому что он стал зэком!..
* * *
В гардеробе
гардеробно
гардеробщица
гардеропщет;
В незрелых
душах
подростков
роксетит
чуждый
«Roksette»;
Коней –
бледного
и вороного –
пасёт
Савинков
Ропшин);
И – под низким
напряжением
российская
вся роксеть…
Ироничинки-СЕКСуалистичинки
(четверостишия из цикла «Когда…»)
* * *
Когда – после запоя – пуст карман,
И девочки обходят за версту меня,
Так хочется рассола, мля, и студеня,
И – словно в омут, занырнуть в шалман!..
* * *
Когда из прошлого ты бестелесным призраком
На бреющем в мой залетаешь сон,
Я, с диким криком просыпаясь, это признаком
Дурным считаю, выпадая из кальсон…
* * *
Когда, точно убитый, после коитуса
Я сплю, – не дремлют ЦРУ*, Моссад*
И ФСБ*; досьируют меня, оболтуса,
И это – как два пальца… о пассат!..
---
*ЦРУ, Моссад, ФСБ – разведки США,
Израиля и России соответственно.
Каламбурчики
После просмотра «В джазе только девушки»
Бредовая, по меньшей мере, линия –
Мечтать, что будем вместе – Мэрилин и я!..
Каждому – своё
Новый русский едет на Канары.
А кто ты? Преступник?! На-ка нары!..
Сплошная идиллия
Вот такова семейная гармония:
Дочь, сын, жена, мать ейная, гармонь и я…
Охотничьи страдания
Подспудно мысли вызревают в черепах:
«Не поохотиться ли нам на черепах?»
Современный Геракл
И горько плакали девицы,
Когда я VENI, VIDI, VICI…*
Готов на всё ради любви
Дорогая! Хотите пари?!
Я взорву Нотр-Дам де Пари…**
Предостережение по-итальянски
Жених-лгунишка, я прошу, не весьте
Спагетти на уши неапольской невесте!..
---
* VENI, VIDI, VICI (лат.) – пришёл, увидел, победил.
** Нотр-Дам де Пари – Собор Парижской Богоматери.
Круглогодичные подражалки
(Двустишия из цикла «Любимая!..»)
Тополиный пух. Жара. Июнь.
Михаил Андреев, Томск
* * *
Любимая! Томск. Неба киноварь.
Есенин. Блок. Цветаева. Январь.
* * *
Любимая! «Достать чернил и плакать.»
День. Пастернак. Провинция. Февраль.
* * *
Любимая! Свалился чукча с нарт.
«Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Март.
* * *
Любимая! Терзает Пан свирель.
Томь. Ледоход. Трава. Дрова. Апрель.
* * *
Любимая! Получку не замай!
Томск. Кресс*. Гроза. Жуки. Мир. Секс. Труд. Май.
* * *
Любимая! «Бессонница. Гомер.
Тугие паруса». Жара. Июнь.
* * *
Любимая! Рыбалка. Ртуть реки.
Июль. Ерши. Гольяны. Чебаки.
* * *
Любимая! Река. Лесоповал.
Ночь. Август. Девушка. Лица её овал…
* * *
Любимая! Гнус. Олово реки.
Болото. Клюква. Паралич руки…
* * *
Любимая! Октябрь. Реки свинец.
Дождь. Ветер. Птицы. Осени конец.
* * *
Любимая! Ноябрь. Река. Шуга.
Медведи – в спячку. А поэт – в бега…
* * *
Любимая! Декабрь. В Москву! В Москву!!
На «Песню года»!!! Разогнать тоску…
*Кресс Виктор Мельхиорович –
губернатор Томской области.
Литературинки
(Двустишия из цикла «Любимая!..»)
* * *
Любимая! Да не мешай ты мне!
Я подбираю рифму к слову «шлямбур»!..
* * *
Любимая! Не больше, чем поэт,
Но и не меньше, чем поэт, поэт в России!..
* * *
Любимая! Не надо ревновать,
Что мои Музы все тебя моложе!..
* * *
Любимая! Горбатого поэта
Ни гонорар, ни рифма не исправит!..
* * *
Любимая! И лирики в загоне,
И не в почёте физики… Вот время!..
Луна
I
Когда притихли ветра-лгуны –
Неотвратимой зимы отрыжки, –
Повис латунный кружок Луны,
Вырезанный из консервной крышки…
Горит –
На френче неба –
Медаль
За доблесть осени, посягнувшей
Открыть в России такую даль,
Что – умер звук за рекой уснувшей…
II
Преграду стёкол пройдя в тиши,
Свет стал во тьме,
Глухой и сторожкой,
Гипнотизёром глаз и души –
Размытой с краю лунной дорожкой…
Казалось:
От меня пролегла
До тёмной воды картин Куинджи
Дорожка эта…
Мир скрыла мгла,
Где:
Днепр,
Тигр,
Евфрат,
Ганг,
Инд –
жив…
III
А цвет ползущей вправо Луны
Похож был странно –
Печаль истока –
На кожу женщин,
Из пелены
Веков являющихся с Востока…
…Лаская, гладить бёдра и грудь;
Глазам миндалевым –
Грёзы пророчить…
Но:
Холод стёкл отрезвит: – Забудь!..
Рука отпрянет, как птица ночи.
Ладони – к щекам;
Прищурив глаза,
Смотреть на Луну в мистическом трансе…
И – слышать женщин тех голоса,
И – видеть лица в ночном сеансе…
IV
Отпустит душу квартиры клеть
Лететь на Восток от снегов чугунных;
О чём-то – несбывшемся – сожалеть;
Стихами о женщинах бредить лунных…
Лететь в Малайзию, в Сингапур,
Где заступ памяти вновь отроет
Алмаз… –
Пока рассветный гипюр
Латунь Луны поверх не покроет…
Моя дуэль
Там, где тягуч, как мёд, июльский зной,
Стрекозы лета о стекло разбились…
Два века, как два провода, сцепились
В коротком замыканье надо мной.
И – сразу чувства одержали верх;
И – зрения на миг лишил тот высверк,
И – в сердце искры острой боли высек,
И – душу в потрясение поверг…
И – среди лета вдруг пришла зима.
Шаг к Сороти – и я у Чёрной речки…
И – оплывают снегом елей свечки.
И – вещая ворона здесь нема.
И – мне с Дантесом
(Вызван на дуэль
Он мною)
Вместо Пушкина придётся
Стреляться…
Пуля для него найдётся.
Рука тверда. Слетел бравады хмель.
Данзас – мой секундант, мой верный друг.
Придирчиво осмотрены «лепажи».
Перекрестит меня и тихо скажет:
– Удача пусть не выпадет из рук…
И – втиснет рукоять в мою ладонь.
И – я пойду к последнему барьеру,
Собрав в кулак всю ненависть и веру…
И – вылетит карающий огонь.
И – поразит повесу из повес
Свинца комочек прямо в сердце злое…
Запечатлеет зрение второе,
Как бездыхан падёт на снег Дантес.
И – отойдёт…
И – кожа подлеца,
Как призрака, утратит вдруг все краски…
(Снять не подумает посмертной маски
Никто с его постылого лица.)
А выстрелом напуганная дичь
В двадцатый век сбежится с Чёрной речки…
(Смеётся Пушкин, и – кудрей колечки
Щекочут шейку Натали…)
Постичь
Дуэли смысл, дантесы наших дней,
Сам Бог велел…
Мой подвиг – не потеха!
И – не разбить вам на осколки смеха
Его…
……………………………………………
Полозьев скрип, полёт саней.
И – я в июль влечу из января,
Пух тополиный, точно снег, взметеля…
…Видение погасло, как заря.
В Михайловском окончилась неделя.
1999-2004.
Нефертити
Наталье Шабуниной
I
В канву июля вплетены
Фатального финала нити…
На фоне выбитой стены –
Лик современной Нефертити.
Пройдя поблизости, кивну.
В ответ улыбка тронет губы.
И – сразу жизнь пойдёт ко дну,
А горечь дней пойдёт на убыль.
II
Печальны карие глаза –
Особый генотип еврейства…
Стегнёт отчаянья лоза
За ложной гранью фарисейства.
Инопланетной шейки выгиб
Протяжный,
А чеканный профиль
Как будто на монете выбит
Египетской…
Прозренья надфиль
Ил вечности за слоем слой
С души снимает деликатно…
Очарование, постой!
Не растворяйся безвозвратно.
Окроплена «живой» водой
Любви родителей, наверно,
Ты возродилась молодой
Через пять тысяч лет примерно…
III
Египет с севера на юг
Я пересёк, шутя, когда-то:
Когда – февраль; когда – от вьюг
Темна Сибирь;
Не виновато
Когда Отечество ни в чём;
Когда – к себе полно претензий…
Там временем, как палачом,
Ты казнена среди гортензий,
Папирусов и орхидей
На берегах пологих Нила,
Где обретался скарабей,
Где смерть Любовь остановила…
IV
(Египетская ночь свистит
Над поэтической тетрадкой…)
Мне молодость твоя простит
И взгляд в упор, и взгляд украдкой.
Ответный взгляд сведёт с ума
Без видимой другим причины.
Стоит египетская тьма
В глазах сражённого мужчины…
Струится нить с веретена
Воспоминаний и наитий…
Меж нами – прочная стена
Тысячелетий и событий,
Стена Печали, Грусти, Плача…
…Жена и сын, меня простите:
Я, жизнь свою переинача,
Затосковал по Нефертити…
Олигархичинки
(Двустишия из цикла «Любимая!..»)
* * *
Любимая! В России олигарх –
Неутомимый двигатель прогресса!..
* * *
Любимая! Любить иль ненавидеть
Нам олигархов? – вот он в чём, вопрос!..
* * *
Любимая! «Прищучить олигарха» –
Настольная игра Генпрокурора!..
* * *
Любимая! Хоть олигарх и сукин
Сын, но он наш, российский, сукин сын!..
* * *
Любимая! Удвоить ВэВэПэ*
Легко: лишь – раскулачить олигархов!..
* * *
Любимая! Наверно, олигархам
Политикой не стоит заниматься!..
* * *
Любимая! Заречься олигархам
Нельзя ни от сумы, ни от тюрьмы!..
* * *
Любимая! Ведь Тополь Эдуард
Не зря призвал делиться олигархов!..
*ВВП – валовой внутренний продукт.
И. И. И.
Под занавес ворованного снега
Неведомо куда уходит век…
А жизнь скрипит, как старая телега,
И чист, как агнец божий, человек.
Per aspera ad astra*.
И – терновый
Венец до крови оцарапал лоб.
Ты получить хотел ответ готовый
На все вопросы, быть счастливым чтоб…
Но: не успел.
Не смог.
И адский пламень
Обжёг – увидеть можно по лицу…
Пока искал ты философский камень,
Двадцатый век поспешно шёл к концу.
И – просочилась молодость сквозь пальцы;
И – счастье изменило, как жена;
В душе твоей – иные постояльцы;
И – с сыном отчуждения стена…
Щипни себя больнее: уж не пьян ты,
Мечтая о бессмертье, человек?!
За пазухою спрятал бриллианты
Твоих желаний уходящий век…
И пусть судьба туга на оба уха,
Но ты ни перед кем не виноват
Ни в чём.
…В затылок дышит смерть-старуха;
И век твой, как карманник, вороват…
---
*Per aspera ad astra (лат.) – через тернии к звёздам.
* * *
Н. К.
Позабытого дома углы
Паутиной паук обметал.
Были мысли о счастье смелы,
Я, как деньги, их все промотал.
На икону зари обернусь.
Там, за тысячу миль, ты одна.
Как и я.
«Что же, лапчатый гусь,
Ты мудрил, а страдала она?!»
Наша ссора – как света конец.
Тупика монолитна стена.
Засыпает твой Новокузнецк
Пылью угольной сатана.
Перехватит дыханье на миг
От бессилия:
«Отчего
Дом разрушил, а храм не воздвиг
На развалинах дома того?..»
Может, нужен отчаянный шаг?!
Не горят же любви корабли!
...Стрежевой от Байдаевских шахт –
Как Луна от Земли...
Признание
маленькая поэма
I
У февраля – нехарактерный прикус:
Ему не удержать в зубах зимы…
Влюбиться – непреодолимый искус,
Против которого не устоим и мы.
Всё ближе март.
Он дышит часто-часто,
Как будто кто-то гонится за ним…
А сердце, что везению причастно,
Спасёт меня, как гуси – Древний Рим.
Оно предупредит меня сигналом, –
Кто свой, а кто чужой, –
Сквозь птичий гам,
Чтоб я – опасней горного – обвалом
Обрушил молодость к твоим ногам…
II
Любимая!
По-видимому, дьявол
В зрачки твои закапал атропин
И волосы «Шанелью» окропил,
Чтоб неженатость я свою отплавал…
Когда меня твой тонкой лепки профиль
Отвадит от весенних женщин прочь,
Я – гётевский коварный Мефистофель –
Искусным стану, до твоей охоч
Души,
И, в сети заманив квартиры,
С три короба наобещаю всласть,
Чтоб потеряла ты ориентиры
В любви…
И – искусителю сдалась.
III
Таков был замысел.
Покорно Нина
Спешила стать – едва ли ошибусь –
Нагою, словно в октябре – рябина,
Когда на шее – нитка красных бус…
Кровати остров был необитаем,
Пока шторм чувств и дерзкий Сатана
Не выбросил на берег…
(Не Китаем
Воздвигнута стыдливости стена…)
IV
По озеру ковра две пары туфель
Поодаль плыли, рассекая тьму.
И вкус вина, и вкус конфеты трюфель
Способствовали, кажется, тому,
Чему – не миновать…
И – не проронит
Она и вскрика даже, точно Сфинкс;
Как будто что-то тайно похоронит,
Переплывя с Хароном реку Стикс…
V
По-чеховски, должно быть в человеке
Всё так прекрасно…
(О, иллюзий плен!)
Когда она размежит утром веки,
Я попрошу любимую с колен
Руки её и сердца…
Слава Богу! –
Не отказала, повелев грустить…
Как много надо, чтоб убить тревогу,
И – сжечь, и – пепел по ветру пустить!..
VI
…В любви – от искушенья до азарта –
Все средства хороши – дарю совет.
Что мы женаты скоро двадцать лет –
Просчёты февраля, проделки марта…
* * *
Игорю Давидовичу Блатту –
другу студенческой юности
Русскому, мне, ну не странно ли это?! –
Плачет душа от еврейских мелодий,
Давней любовью сживает со света,
Гонит в пустыню из райских угодий…
Словно по вязким барханам Синая
Я с Моисеем кочую в обнимку…
Или, студенческий Томск вспоминая,
Вновь приникаю к прощальному снимку…
«Тум-балалайка!» и «Хава нагила»,
Эти «Семь-сорок» и «Шолом Алейхем»…
Блажь иудея их мне подарила.
Рад, что ответить на это мне есть чем…
Царства земные приходят в упадок.
Тёмные ночи лишь в городе Сочи.
Юности воздух был приторно сладок.
Прошлого дым выест дивные очи.
В юности было от чувств резонансно.
В зрелости зримей любая ошибка.
Друг мой давнишний, совсем не напрасно
Душу терзает еврейская скрипка…
Мы непредвиденно быстро стареем.
Тонкая-тонкая ниточка грусти
Между породистым томским евреем
И беспородным обидчивым русским…
Жизни монеты последние трачу.
А впереди – пустота и разлука…
Слушая песни еврейские, плачу.
«Господи правый, за что эта мука?!»
«Господи Боже мой, всё это странно…»
…Как женским ликом художник Верейский,
Долина мучает душу с экрана
Неподражаемой песней еврейской…
СЕКСовочки
* * *
Интуитивно поступал умно,
По горло утонув в эпохе зыбкой:
Я не бежал за комсомолом, но:
Я был готов бежать за каждой юбкой…
* * *
Когда я овладею неизбежно
Тобой, любимая, ОВИРом* и ивритом,
То, загранпаспорт выправив, отбритым
Россией, укачу, где зарубежно…
*ОВИР – отдел выдачи виз и разрешений.
СЕКСотики
* * *
Зимой ты пофригиднее, чем летом!..
* * *
Без нижнего белья ты симпатичней!..
* * *
Маньяк во тьме идёт на мини-юбку!..
* * *
Я так тебя хочу! Но: безвозмездно!..
* * *
Ужель твой отвибрировал вибратор?!
* * *
За всё меня простите, проститутки!..
* * *
Как мне теперь родить, транссексуалу?!
Свято-Никольский храм
Отцу Стефану – настоятелю
церкви в Стрежевом
Библией расширить бы кругозор.
Мелкое –
в тлен…
в прах…
в хлам…
Выставлен Господом Богом в дозор
Свято-Никольский храм.
Брюхо туч – на сквозных, узорчатых
Плечах: подставил крест.
Катится перловиц двухстворчатых
Жемчуг – звоны – окрест.
Бог с человеком – в зацепление:
Душам – узницам тел –
Вера – чудное исцеление…
Этого Он и хотел.
Эхо – долгое послезвучие.
Светлый храм на дворе.
(Чувство подленькое, ползучее
Подыхает в норе…)
Ноги стреножить адовой коннице
Дел… и – из сердца вон…
Колокол на маленькой звоннице;
И – малиновый звон,
Точно слепец, блуждал кварталами…
Птицы вспугнутой тень.
Будет омыт водами талыми
Этот воскресный день.
Мелкое –
в черепки…
и – в осколки…
Звон – направленный взрыв…
Прячет отточенные иголки
Душа… и – плачет навзрыд…
…Кончилось в городе колокольное
Время.
В гипноз впал лес.
Словно верблюд в ушко игольное, –
В прошлое день пролез.
Через неделю таинственное
Время вернётся вновь.
Снова спасёт единственное
Средство от бед – любовь…
* * *
Скальпель судьбы, по живому режь!
Раковую опухоль желаний прошлых
Удали, от женщин избавив пошлых!..
А Муза собою закроет брешь,
Возникшую после ухода друга.
Безденежье стащит за шкирку с круга
Жизни, заставит уйти в подполье,
Где у депрессии – хватка волчья,
Где одиночество терпишь молча…
…Осень – абстрактна; пылает подворье,
Как храм Артемиды от рук Герострата…
(Цель – не подвластна бунту стихий).
Невосполнимая чувств растрата –
Стенографировать за Музой стихи,
Стараясь действовать на опереженье,
Ловя малейшее губ движенье,
Ловя несущий истому звук, –
Мука, мучительнейшая из мук…
Скрипач
Закрой глаза.
Таинственным сверчком,
Творя в душе музыки мессианство,
Скрипач наканифоленным смычком
Раздваивает время и пространство…
Как будто стайки снегирей летят
На свет рябин, – магические звуки
В душе моей измученной хотят
Соткать печаль из радости и муки…
Рябину птицы расклевали в кровь.
У ноября манишка белоснежна.
А музыка Вивальди неизбежна,
Как неизбежна к музыке любовь.
Вновь скрипка прикорнула на плече;
Скрипач к ней голову склонил, и – звуки
Меня вернули к жизни из разлуки,
Как будто я читаю при свече
Стихи любимой, а она, внимая,
Робеет в ожиданье перемен…
…Скрипач колдует, душу вынимая
И – вкладывая музыку взамен…
О, музыки мистическая власть,
Дарующая и мечты, и грёзы!..
От скрипки напечаловаться всласть,
Смахнув ладонью восхищенья слёзы.
О, музыки прельстительный полон!
О, музыкант, моей судьбы вершитель!
…Скрипач отвесил публике поклон
И… воспарил, бессмертный небожитель…
* * *
Михаилу Рзаеву
I
Солнца грош почти уже истёрт.
Там забыться, опечалив душу,
Где ворону, чёрную кликушу,
То ли ветер носит, то ли чёрт…
Там, где одиночеством гублю
Молодость,
Кукушка накукует
Ту, что не по мне давно тоскует,
Ту, которую давно люблю…
Что мне делать, глупая, скажи?
Как приворожить Её, ответь мне?
Или рыжей выплакаться ведьме?..
Или сжечь надежды миражи?..
II
Сердце одинокое;
В углу
Догорает нежности лампада…
Горькое похмелье листопада.
( Вдохновений тонкую иглу
Я под ногти загонял ночам,
В заговор вступая с петухами…
Мне грешить и каяться стихами,
Погибая по Её очам…)
III
Где вода свинцовая рябит,
Ястреб над стогами где жиганит,
Инквизиция зимы сжигает
Ведьму-осень на костре рябин…
( Надвое поделен новый век:
Здесь – я есть,
А там – меня не будет…)
В колесе однообразных буден
Вдруг спохватишься,
И – первый снег…
IV
И – душа,
Перелистав тома
Зашифрованных воспоминаний,
Обомрёт…
Без шума, без стенаний
В город замордованный зима,
Шалью снега плечи принакрыв,
Прокрадётся под покровом ночи…
И – сугробов медленный нарыв
Долго будет злить…
И мучить очи…
V
Постепенно перестанут сны,
Где сюжеты связаны с Ней,
Сниться…
Как за морем родину – синица,
Я – Её – забуду до весны…
…А когда сугробы под окном
Скальпель солнца вскроет,
Она снова –
Молода,
красива,
черноброва –
Жизнь
мою
перевернёт
вверх
дном…
* * *
Н. К.
Срикошетит память –
Ранит пулей…
Баррикады будней гнев громит.
Погремушкой жалости гремит
Дом – без женской ласки мёртвый улей.
Дрогнет занавеска из муслина.
Старой книгой жизни увлекусь.
Молодости позапрошлой вкус –
Поцелуя горькая маслина.
Кот учёный учит поговорку.
Плющ воспоминаний ум обвил.
Золотое солнышко любви
Закатилось, отсветив, за горку.
Призрак счастья в проклятой квартире
Против воли станет возникать.
Дважды два в любви – то три, то пять,
Но, уж точно, никогда – четыре…
Стриж с береговой взмывает кручи.
Свёл нас падший ангел, а не бес.
Паутину по углам небес
Ветер снимет влажной тряпкой тучи.
На одной петле висит калитка.
Точно стыд, листву теряет сад.
Память – личный мой маркиз де Сад?..
Или – вспять ползущая улитка?..
Отстрадаю – постаревший Вертер.
Прошлого крутые виражи.
Сентября цветные витражи
Выстеклит офонаревший ветер.
Медленно сходила позолота
Наших клятв.
Горька слеза обид.
Пёс желаний палкой лет побит.
Я – кулик не твоего болота.
Дождь размоет акварель – улыбку.
Кот учёный шпарит наизусть
Поговорки;
Из кошачьих уст
Странно слышать: «Без труда – и рыбку…»
…Изучу от корки и до корки
Книгу жизни, поперёк и вдоль.
Мести, плача, горести юдоль
Взгромоздит мне крест мой на закорки.
Сотворил Творец мя тварью тленной,
Пастухом гонимой на убой…
...Всё, что было связано с тобой,
Растерял я на углах Вселенной…
Старые песни на новый лад
* * *
Олигарх удалой! Шатка сакля твоя…
(Исп. сводный краснознамённо-краснопогонный
хор следователей Генпрокуратуры.
Худрук – некто В. В. ПУстинов.)
* * *
За окошком свету мало,
Снег густой валит, валит.
А мне мама, а мне мама
Обнажаться не велит!
(Исп. сумасбродная капелла
стриптизёрш ночных клубов.)
* * *
Ой, маразм, маразм,
Не маразмь меня!
Не маразмь меня,
А маразмь коня!
(Исп. сборный хор старичков-бодрячков,
впавших, но не выпавших.)
* * *
В тёмную ночь
Ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком
Алиментов всё ждёшь ты…
(Сольно-лицемерное исполнение
горе-папаши, ударившегося в бега.)
* * *
Вышли мы все из народа.
Все мы войдём в Internet.
(Исп. виртуальный академическо-
компьютеристическийхор пользователей,
плевавших на социалистические идеалы.)
Старые песни на новый лад
* * *
Взвейтесь кострами, виллы и дачи!
Мы – пироманы, дети рабочих!..
(Исп. с огоньком хор мальчиков-поджигальчиков
имени Герострата).
* * *
Снегопад, снегопад, не мети мне на плечи!
Пусть спокойно пройдут похоронные речи…
(Лебединая песня неизлечимо здорового пациента,
угробленного российской страховой медициной).
* * *
Ночное раздеву на бульваре Роз…
(Исп. вякально-шмональный ансамбль
разбойничков с большой дороги).
* * *
А где мне взять такую песню?
А напишу-ка её сам!
(Исп. любой автор попсятины).
* * *
Отговорила тёща золотая…
(Сольное исполнение зятя-маньяка).
* * *
Шаланды, полные кефали,
На рынках оптом мы толкали…
(Исп. экипаж сейнера им. Кости-одессита).
Студент, студенть студентно!
* * *
Вахтёрши локаторных чутче антенн.
А староста против твоей фамилии
Заносит в журнал снова: «н», «н», «н», «н»,
Когда ты… голым!.. лежишь… на … Эмилии…
* * *
Учёба рискованней циркового каната,
А жизнь не погладит тебя по головке…
Держись, студент, подальше от деканата!
Держись поближе к банкомату и столовке!
* * *
Студент, культуры
и ума-разума набирайся
В ночных клубах,
на междусобойчиках и «дискачах»!
А филармонию, драмтеатр,
музеи, библиотеки старайся
Игнорировать,
чтоб, как «ботаник», ты не зачах…
* * *
Ум – за разум,
Когда,
Не смыкаясь, расходятся
Миф с реальностью…
Чем же теперь дорожить?
Если в омуте тихом
Вдруг черти заводятся,
Где же ангелам бедным
Приходится жить?..
Зазмеилась предательски
Первая трещина
По поверхности амфоры…
Гаснет звезда…
Если –
Вдруг –
Изменила тебе ЭТА женщина,
Где же ТА,
Что тебя не предаст никогда?..
* * *
Усмиряя тяжёлые волны,
По-змеиному галька шипит…
Меньшим братом мне ставший невольно,
Пёс бездомный под деревом спит.
В дымке – крымские горы и море.
Отчего ж эта жалость в груди?
Обойди его, голод и горе!
Камень, в голову не попади!
Я с ладони кормил две недели
Вислоухого рыжего пса.
Благодарно и честно глядели
Из живого агата глаза.
Наступило последнее утро.
Спит собака.
А мне – уезжать.
Что же, всё справедливо и мудро:
За автобусом псу не бежать,
Лёгкие разрывая разлукой…
И ему –
Не собачьи дела! –
Не увидеть, как, словно из лука,
Серебристая прянет стрела…
Улечу далеко.
Но, наверно,
В лапы ткнув гуттаперчевый нос,
Сохраняя недолгую верность,
Вспоминать обо мне станет пёс…
Только голод – не тётка.
И – скоро,
Когда тощий живот подведёт,
Может, с голода пёс, может, с горя
Себе нового друга найдёт…
Холод-опричник,
или Атомная секс-бомба
Словно лбом удариться о притолоку с разбега –
Гостем хуже татарина в город ввалилась зима.
Хромой Гефест выковал чугунное кружево снега.
Тянет заплыть под одеяло, как под корягу – сома…
Стёкла вспотели.
Не булькнет в пустых батареях.
Плюс одиннадцать в вигваме,
И аж минус пять – на дворе.
Всех коммунальщиков разом охота повесить на реях,
А самого главного – вздёрнуть прилюдно на фонаре.
Бренное тело, как студень, дрожит,
Дрожит, как медуза.
Жена в отъезде – не будет стружку снимать и пилить
За блондинку,
Что горячее, чем ракетная дюза,
И может –
Секс-бомба, –
Взорвавшись,
На атомы распылить…
«Слово и дело!» –
Выстрелил в спину холод-опричник.
Хитра голь на выдумку:
По сотовому блондинку в вигвам
Вызвоню;
На тугую грудь налеплю себя, как горчичник,
И – станет кайфово от синхронных конвульсий нам…
Хлеб, колбаска и водка заменят сакэ и суши;
Поют Адамо Сальваторе, Том Джонс, Хампердинк и «АББА».
– Дорогая,
Чтоб холод вселенский не проник в души,
Ты только не будь подо мной и на мне холодна, как жаба…
…Утром проснусь – никого.
Исчезли пальто и ботинки;
В карманах – ни долларов, ни евро, ни рублей…
На хрена
Я вызвал её?!
Одни убытки от той блондинки!
А согреть могла бы вернувшаяся внезапно жена…
* * *
М. С.
Цвета соломы коса.
Платьице «от Шанель».
Солёная, как слеза.
Звонкая, как свирель.
Ломкая, как тростник.
Бог весть что горожу.
Прошлого крепостник –
В будущее гляжу…
Взгляд то мягок, то строг.
Губ медоносных мирт.
С пьяной души налог –
Напропалую флирт.
Мы – к голове голова –
Шепчемся за столом.
Шампанское – все слова…
К цели – да напролом.
Пальчики нежно жму,
Чтоб никто не видал.
Что со мной – не пойму?:
Так я не пропадал…
Гибче лозинки стан.
Черным тело в обтяг.
Видимо, я устал
Смертельно от передряг.
Видимо, я погиб
Да на закате лет.
Шейки тонкой изгиб.
Глаз магический свет.
Узость житейских шхер.
Мой спасительный плот.
Грация – от пантер.
Сладок запретный плод.
Страсти поздней холуй.
Шахматных риск ходов.
Я за её поцелуй
Жизнь заложить готов.
Тело по телу кровь
Гонит.
Слепнет звезда.
…Скажете: «Не любовь…»
А что же это тогда?
Частушки-рекламушки
* * *
Если мы природу сгубим, –
На кормушки – вместо птиц –
«Кэфри с крылышками» будут
Прилетать из-за границ…
* * *
Рекламодатели не врут!
Когда с прокладками, зараза,
КамАЗ свалился с дамбы в пруд,
Всем рыбам сухо стало сразу…
* * *
Тётя Ася с «Анкл* Беном»
Подружились постепенно…
Вот бы, мать его етить,
Негра «Асом» отбелить!
* * *
«Метео-ТВ» – программа
Эротичная вполне:
Там всегда такая дама –
До погоды ли тут мне?!
---
*Анкл (англ.) – дядя.
* * *
Мариетте Бирюковой
Что я Гекубе? Что Гекуба мне?
Ничто…
Жестока жизни быстротечность.
Я тоже скоро камнем кану в вечность,
Как в омут, где кувшинки на волне…
Покамест медлит старая с косой,
Воспользуясь, как милостью, промашкой,
Я –
Богом сотворённою букашкой –
По склону лет ползу наискосок…
Как хворост о колено, – поломать
Характер, генетически несносный,
Чтоб русских слов песок золотоносный –
В надежде на удачу –
Промывать,
Ночами в кухне горбясь над лотком…
А блёстки, самородки и крупицы
Казались бы водою из криницы
И – воздуха спасительным глотком…
В ответ на оговоры и хулу,
Спрошу:
«Что за комиссия, Создатель?!»
Поэт – изгой, бессребреник, старатель,
Рассчитывающий на похвалу…
Не лесть, а пониманье – позарез! –
Ему необходимо в трудном деле,
Чтоб, словно в ранку где-нибудь на теле,
Сочилась кровь стихов через порез…
* * *
Чуть слышно от боли
вскрикнет туман поутру –
Навылет пронзит его
колокольни сквозной крест…
Мне жизнь собачья –
не в горле кость, а по нутру,
Когда ветра сентября
шельмуют листву окрест.
У ворот любимой подолгу,
впрямь часовой,
Стоял, чуя беду,
как охотник зверя, – спиной…
Пусть никогда не шёл
по берегам Чусовой,
Но берегами Нила
бродил я с бывшей женой.
Мы испепеляли мыслью
каирский ОМОН;
В Карнаке и Луксоре
храмы брали сообща;
А Хатшепсут, Аменхотеп
и Тутанхамон
Восстать из гробниц желали
в джунгли томских общаг…
Мы взглядом останавливали
на лету птиц;
Мы дыханием сдували
пыль веков с пирамид,
Вспоминая под скрип на зубах
песка крупиц
Стелющиеся сады
сибирских семирамид…
Полнеба ладонью прикрою –
солнце слепит.
Полжизни ненавистью прикрою –
ту часть, где ты
Рядом была двадцать лет почти.
Гнев всё скрипит
На зубах, как Сахары песок,
хороня мечты…
Схвачусь за сердце –
хронической боли игла,
Раскалена памятью,
впилась в миокард, шипя…
Осталось немного:
всё гуще смертная мгла…
Взгляд непростившего сына –
отравленнее шипа.
О, всемогущие Боги, –
Ра, Озирис, Атон!
Верните мне женщину –
я от неё без ума,
Верните мне сына –
я без него не живу…
…Безумствует новый август,
свергая звёзды в траву.
Безмолвствуют Боги.
Падает солнце в затон.
И –
светит
мне
вечной
разлуки
тюрьма
и
сума…
* * *
Михаилу Андрееву –
томскому поэту-песеннику
Эскиз заречья заштрихует дождь.
Стогов шеломы мокнут на покосе.
На луг из перелеска вышли лоси –
Проститься наспех с осенью…
Как вождь
Индейский в боевой раскраске, – клён
Стоит, своих скликая, на отшибе.
(В смертельной будет уличён ошибке
Снег, возвратясь из будущих времён…)
Скажу себе:
«Царить в душе оставь
Лишь грусть; она – не частая отрада…»
Сегодня эмигрирует из сада
Последний лист.
А завтра – ледостав.
Сегодня солнце лжёт, как на духу.
В жилетку ветра плачется ворона.
Венец лосиный –
Осени корона –
Валяется, поверженный, во мху…