Игорь Мельников

Игорь Мельников

Четвёртое измерение № 24 (480) от 21 августа 2019 года

Аллеи небесного сада

Эдгар По

 

Пустынный двор. Карета возле дома.

В провалах туч скользящая луна.

В гигантском вихре звёздного Мальстрёма

Судьба Земли давно предрешена.

 

Когда опять смотрел в ночной простор он

На пламя свеч, на блики в складках штор,

Всезнающий и равнодушный ворон

Ему угрюмо каркнул: «Невермор».

 

Холодный ветер шевельнул страницу

С отметкой торопливого пера,

Как будто звал пославший эту птицу

Не ждать в бесплодных думах до утра.

 

Метнулось пламя. И затихло снова.

Тень человека вышла за порог.

Остались строчки. Но значенье слова

Ещё никто перевести не смог.

 

* * *

 

В плену у цветущей сирени

Уже не сумею пропасть я

От яркого неба и тени,

И плеска бездонного счастья.

 

Там солнце стояло углами

От стен отраженного света,

И пчелы летали послами

Еще предстоящего лета.

 

Но было немного тревожно

От тайного, смертного знанья, –

Что выполнить им невозможно

Глухие свои обещанья.

 

И все, что они обещали

Когда-то, не зная сомнений,

Сегодня я вспомню едва ли

В плену у печальной сирени.

 

* * *

 

Спасибо вам за чувство дали,

Мои земные облака.

Вы ничего не обещали,

А просто шли издалека.

 

У зарастающей дороги

Склонялась в колеи трава.

Вы плыли медленно, как боги,

Без горечи и торжества.

 

За ваше вечное сиянье,

За ваш мерцающий покой,

Я видел, машет на прощанье

Вам с ветки слабый лист сухой.

 

Но вы его не замечали.

И он, сгорающий в огне,

Рванулся молча в ваши дали

И полетел под ноги мне.

 

Скользнула холодком по коже

Его мгновенная печаль.

И был он мне в тот миг дороже,

Чем вы, открывшие мне даль.

 

* * *

 

Над спящим городом от звёздного тумана

Неуловимый свет, неуловимый зов, –

Как будто брызги волн и пена океана,

И шум его далёких голосов.

 

Открыты настежь полночи ворота.

Но знанья нет, и веры нет давно.

Привычный мир… Возможная свобода…

Что выбирать? Не все ли нам равно.

 

Мы не свободны, даже выбирая…

И в бледной дымке, льющейся к ногам,

Блестит дорога зыбкая, сырая,

Ведущая к летучим берегам.

 

Салют

 

…И все же бывает минута

Среди незаметных минут, –

Когда городского салюта

Над крышами рощи цветут.

 

Тогда, ускользая от взгляда

В летучий светящийся дым,

Аллеи небесного сада

Сливаются с парком земным.

 

Там кто-то смеётся, и даже

Торгуют мороженым там.

И даль за плакатами та же.

И тени скользят по зонтам.

 

Там соки и сладкая вата,

Воздушных шаров пузыри.

И все, кто ушли без возврата,

Гуляют всю ночь до зари.

 

Там музыка кружится где-то,

И слышится вечное в ней…

Как жаль, что сгорает всё это

И падает ливнем огней.

 

Сугроб

 

Сугроб, на скамейке забытый,

Всю зиму провёл в полусне.

Как грязный бродяга небритый,

Совсем разболелся к весне.

 

А тут ещё солнце пригрело,

Грозя неизвестной бедой,

И грузное рыхлое тело

Налилось свинцовой водой.

 

И даже не зная про лето,

Про то, что слабеет зима,

Он, видимо, чувствует это

И медленно сходит с ума.

 

И память расплылась, теряя

В намокшей тяжёлой тени –

Как юность, как отблески рая –

Морозные ясные дни.

 

* * *

 

Дожди. Бесконечное лето.

А как рассказать о дождях,

Бродящих по городу где-то

В прозрачных и лёгких плащах.

 

Они замирают у дома,

Не в силах забыть ничего.

Им каждая мелочь знакома

На лестничной клетке его.

 

И долго бормочут у входа

На зыбком своём языке,

Что им надоела свобода

В неясном, пустом далеке.

 

Потом оставляют ступени,

Чтоб снова уйти в тишину.

Их лиц моросящие тени

Бесшумно скользят по окну.

 

И станет темно и печально

В домашнем привычном тепле,

Как будто увидел случайно

Своё отраженье в стекле.

 

Ноябрь

 

Пустое солнце ноября

Стоит над городом пустым.

Какая поздняя заря!

И небо – дым. И время – дым.

 

Холодный марсианский свет.

А город стар и незнаком,

Как будто миллионы лет

Багровой пылью дремлют в нём.

 

Как будто всех нас нет давно.

И только в память прежних дней

Ложатся молча на окно

Косые полосы теней –

 

Пропавших бабочек леса,

Бурьян хранит их лёгкий прах.

И с ветром бродят голоса.

И замирают во дворах.

 

* * *

 

Как будничный день незаметный,

Кончаются тысячи лет.

И тает в снегу мимолетный,

Нездешний сиреневый свет.

 

Как будто в тумане сирени,

В каком-то забытом саду,

Где тихо колеблются тени,

Я, щурясь от солнца, иду.

 

А солнце уже закатилось,

На миг задержав для меня

Обман и последнюю милость

Обычного зимнего дня.

 

Детство

 

Трава с молодыми слезами

Росы, не запомнившей тьмы.

Когда-то такими глазами

На землю смотрели и мы.

 

И жил я, не делая вида,

Что будто не чувствую зла.

Но все же любая обида

Была безнадёжно светла.

 

Её выпивали рассветы.

И всё повторялось опять.

…А имени этой планеты

Совсем не хотелось узнать.

 

Воспоминание

 

В этом городе полукирпичном,

В этой провинциальной дыре

Ветер дышит в покое больничном

И в белье на заросшем дворе.

 

Гладит пальцами швы на заплатах,

Залезает рукой в рукава, –

Будто в старых больничных халатах

Оживают тела и слова.

 

И, напившись летейской микстуры,

У обломанных вишен в цвету

На лужайке танцуют фигуры,

Спотыкаясь, ловя пустоту.

 

И бормочут, и машут руками,

Отрываясь от скучной земли.

Будто бредят они облаками,

На которые души ушли…

 

* * *

 

Летний полдень приходит босой,

Закатавший штаны по колени.

И над маленькой речкой Усой

Столько света и солнечной лени.

 

Он идёт по сырому песку,

По воде с пузырящейся тиной.

И к его прилипает виску

Тонкий отзвук страны комариной.

 

Мне вернуться бы в эту страну,

Лечь в траву и, как в повести новой,

Молча слушать её тишину

С горьким запахом хвои сосновой.

 

Чтоб вдали, за горячим бугром,

Колесом, к перемене погоды,

Прокатился стихающий гром,

Обещающий вечные годы.

 

Вечерний час

 

За лесом солнце гасло тяжело,

Растрескавшись от собственного веса.

Оно вершины тёмные зажгло

В последний раз совсем без интереса.

 

Ему давно наскучила игра

Нам недоступных красок и созвучий.

И над землёй застыли до утра

Высокие, безжизненные тучи.

 

Но в них ещё лежал далёкий свет –

Задумчиво, спокойно, без движенья,

Как будто отблеск всех безвестных лет

И мыслей, не нашедших выраженья.

 

И поднимался невесомый звон,

Настоянный на тишине и хвое,

Храня в себе печаль былых времён,

И мир, и утешение живое.

 

Он над дорогой плыл среди ветвей,

Расстраиваясь и прощаясь с нами.

И что-то меркло медленно за ней

И, уходя, сливалось со стволами.

 

Ветреный полдень

 

То солнце осветит поляну,

То все потемнеет опять.

Я скоро совсем перестану

Тебя, моя жизнь, понимать.

 

Тогда мне придёт облегченье,

Как ветреный полдень в лесу.

И с ним потеряет значенье,

Что я ничего не спасу.

 

Здесь шишки валяются в хвое,

По листьям бегут муравьи.

О жизни не знает живое.

И что ему мысли мои.

 

Они превращаются снова

В порывистый танец теней,

Которые были до слова,

До наших сосчитанных дней.

 

* * *

 

Над камышами топкого залива,

Закрывшими темнеющий простор,

Горит звезда прозрачно-молчалива

Под земноводных неумолчный хор.

 

Соседний берег, поднимаясь круто,

Роняет тень на лёгкую волну.

И голос жизни, жалуясь кому-то,

Небесную тревожит глубину.

 

Как будто души сонного болота,

Стремясь постичь до них дошедший свет,

Кричат и плачут в тине – без расчёта

Из чуткой бездны получить ответ.

 

Дикая вишня

 

Тускнеют блики диких вишен,

С вечерним солнцем говоря.

И в этом разговоре слышен

Негромкий голос сентября.

 

Где так недавно ливни лета

Шумели, жить взахлёб спеша,

Теперь – штрихи и пятна света

Осеннего карандаша.

 

Кусты и поздняя крапива.

И берег Волги в стороне.

И на тропинке у обрыва

Опавший лист напомнил мне,

 

Что я иду в лучах заката

По склону жизни налегке.

И у меня с листвой зажата

И гаснет вишня в кулаке.

 

Планетарий

 

Опять в одном из полушарий

Рассыпан звёзд холодный свет.

И мир открыт, как планетарий –

Приют заброшенных планет.

 

Тревожа запахом полыни,

Вдохнувшей трав сгоревших дым,

Молчат небесные пустыни

Под старым куполом своим.

 

А за оградой, где природа

В спокойный сон погружена,

На тихом кладбище у входа

Листва опавшая видна,

 

Как будто брошены билеты.

И посетители ушли.

Но те же звёзды и планеты

Горят по-прежнему вдали

 

* * *

 

На корочке льда поскользнувшись непрочной,

Умойся водой из трубы водосточной.

Потом, прислонившись, постой у стены.

…И ветром повеет из первой весны.

Смотри, как вода протекает сквозь годы,

И в лужах плывут от бензина разводы.

А там, за дорогой, сугробы свежей,

И каплет с нечищеных крыш гаражей.

И небо в светящейся дымке, как прежде.

И странно, что все ещё в зимней одежде.

И в талые дали летят провода.

…И что-то поймёшь ты о жизни тогда.

И снова услышишь, как вешнее слово

Ржавеющей жестью звенит бестолково

О рыжей траве с почерневшей листвой,

Но где-то, за солнечным блеском, живой.

За солнечным блеском, где трепет и тени.

Там старого дома подъезд и ступени.

Там кукла сидит на скамейке одна.

И время бормочет в трубе у окна.

 

Зеркало

 

В старом зеркале на стене

Целый день горит синева,

Даже если, блестя в окне,

Лёгкий дождь шелестит едва.

 

Даже если со всех сторон

Снег летит и почти темно,

Летний полдень – прозрачный сон –

В зазеркалье течёт в окно.

 

К облакам растут тополя

Там, в стране черепичных крыш.

Эта сказочная земля

Оживает, когда ты спишь.

 

А с утра небес глубина

Там стоит голубой водой.

И опять молчит у окна

Твой двойник, такой молодой.

 

Ночной автомобиль

 

Опустели давно тротуары,

И последние стихли шаги.

И во двор заглянувшие фары

Утонули в потоках пурги.

 

Стонет ветер, бросаясь в сугробы,

Замирает на миг у дверей,

А потом, задыхаясь от злобы,

Сыплет искры вокруг фонарей.

 

Тополей ледяные вершины

Раскачались в белёсом дыму.

Но водитель прозрачной машины

Не выходит в сквозящую тьму.

 

Может, кто-то из дальнего века

Заблудился случайно в пути.

И пустой силуэт человека

Вьюга хочет с собой унести.

 

…Пальцы трогают ключ зажиганья.

Огонёк промелькнул, как звезда.

И машина проходит сквозь зданья,

Не оставив нигде и следа.

 

Эхо

 

Когда темнеет, и квартира

Плывёт и тает в тишине,

Таинственное эхо мира

Звучит, как музыка, во мне.

 

Как уходящее свеченье,

Прощанье прожитого дня.

И в этот час воображенье

Тревожно шепчет для меня,

 

Что мир наш – только отзвук эха

Других, исчезнувших миров,

Далёкий отголосок смеха,

Дымок погаснувших костров.

 

Но в запахе листвы горящей,

В лучах рассеянных огней –

Дыханье жизни настоящей,

Напоминание о ней.

 

И этот стынущий немного

Обычный ветер пыльных крыш

Поёт земное для земного.

О чём, о чём ты говоришь?..

 

Осенние телеграммы

 

Снова падают листья, мелькая

Возле крашеных стен в тишине.

И вечерняя даль голубая

Отражается в каждом окне.

 

И на миг от высокого света

Проясняется их глубина.

Но всегда, как вопрос без ответа,

Не бывает прозрачна до дна.

 

Там, за тонкими стёклами в рамах,

Кто-то осени смотрит в глаза.

Но в летучих её телеграммах

Неразборчивы все адреса.

 

И молчат одинокие тени

Всех ушедших, забытых давно.

В тусклых листьях асфальт и ступени.

Небо гаснет. И в окнах темно.

 

* * *

 

Город плавится в вихре заката:

Карусели, деревья, дома…

День летит на огонь без возврата,

Постаревший, сошедший с ума.

 

Вспыхнут крылья его, догорая.

И создавшая звёзды рука

У слепящего солнца, у края

Не задержит полёт мотылька.

 

И любая мольба бесполезна.

И уже не спасёт ничего,

Если тянет молчащая бездна,

И кончаются силы его.

 

* * *

 

Не много дано человеку.

Но хочется мне иногда

Пройти по зелёному снегу,

Не зная, зачем и куда.

 

Чтоб вечное небо стояло

С безвестной звездой в глубине

Над снегом цветущим. Так мало,

Но всё-таки хочется мне

 

Идти, как по летнему лугу,

Смотреть, как сверкает звезда.

И с ней улыбаться друг другу,

Как было… не помню, когда.