Вера в миры без пепла
Пока вы не научитесь смотреть вверх,
Будет парализована эта стихия.
Жертвуя жизнью, теряя успех.
Пишу стихи я.
Зажигаю потухшие окурки на небесах,
Когда совсем безоружен,
Ради придурков в социальных сетях.
И это зачем-то кому-то нужно.
Будет очень смешно и убого, если мы никогда не умрём,
Не найдя свою щель в жизни, признав мир.
Спроси у Бога: «Зачем мы всё это пьём
В полёте незнакомых квартир?»
Я с тобой навечно
Моя мечта – Smells Like Teen Spirit
На церковных колоколах в минус тридцать,
Но в серо-синих джинсах с пылью
Пьют подростки с взрослыми лицами.
В Сибири нельзя улыбаться,
Тут закаты слишком загазованно-холодные,
Тут Шерлок Холмс и Доктор Ватсон
С протянутой рукой стоят голодные.
Иностранные режиссёры модных фильмов
Упарываются веществами разной степени тяжести,
А мы смотрим в окно и ловим ритмы
Мёрзлой почвы и русской святости.
Здесь на каждом балконе сибирской хрущёвки
Посланник от Бога Архангел Гавриил
Следит, как мы выбираем, запивая водкой,
Место для своих могил.
Русский Парнас – не вершина
Для гармоний муз небесных.
Русский Парнас – матерщина,
Морозы, леса и подъезды.
Россия – большая чёрная дыра.
Ежегодно пропадает восемьдесят тысяч,
Тут нет ни добра, ни зла,
Отчизна засасывает всех Наполеонов и фрицев.
Россия – это первый круг ада,
Здесь рождаются и существуют мёртвые.
Это настоящая холодная правда
Резонансов стаканов и колоколен громких.
Россия – это монастырь в бурьяне,
Это реки, болота и чистые истины.
Россия – это смерть в сарафане.
В рождённых она уже выстрелила.
Мама моя, Родина, прости нас за эти раны.
За предательство вождей, за лень и ГОСТы.
Матушка, Отчизна, прости нас за ветеранов,
Равнодушие близких, у которых всё непросто.
Матушка моя, Россия!
Я бережно несу твой крест.
А коль предложат улететь на крыльях,
Нет. Я не покину родных мест.
Кавинтон покапельно
Осколками сердец
Рисую на дверцах
Кровью бывших невест
Их любимые позы в сексе.
Мой манифест
Каждой мёртвой принцессе –
Прыжок до небес
Из окна подъезда.
Когда моя война,
Не подпуская санитаров,
Прогнив до дна,
Валялась в пожаре,
Разбитая звезда
В огне кошмаров,
Не ощущая зла,
Прибита к стене бара.
В тишине рассвета
После трёх лет ограблений
Кладу в синий конверт
Прессованные сновидения,
Где повешен ответ
В петле Есенина
На первый снег,
Когда ты ещё не потеряна.
...Любовь живёт назло
Жирным псинам,
Чьим младшим сёстрам без слов
Спускают в рыло.
Стёкла
Фантик от конфеты направлен в потусторонний мир,
А кто-то гадит только на определённой территории.
Прокуренные стены хрущёвских квартир
Проживут вечно и не сгорят в крематории.
Иисус ловит ртом радиоактивный грязный снег,
На утро из него выйдет кровавая блевотина.
А кто-то как всегда напишет «привет»,
Дали по роже, поставь другую пощёчину.
Хватит ненавидеть негров и геев,
Ненавидьте себя.
В любой душе живут злодеи,
Похороните их на свалке отходов. Не скорбя.
НЛО, сигареты, кресло-качалка,
Кино, запреты, грязная тряпка.
Объявления, окна, холодный город,
Растения, стёкла, серп и молот.
Девяносто три
Когда осень и тепло уже не союзники,
И ветер трахает крыши домов,
Я поджигаю мусорки,
Убивая словом рабов и ментов.
Греясь огнём ноября
И теплом, что идёт не от солнца,
Вино за шестьдесят два рубля
Залетает в табачные кольца.
А девяносто три года назад
Выстрелил крейсер Аврора,
Объявляя священный Джихад
Буржуям и врагам народа.
Двадцать четыре
Я как пародия на умирающий сентябрь,
И если кто-то будет зол, то я дам добро.
Пускай убьют и расстреляют,
Но я умру и напою вином.
Я тебя оберегаю от тошноты и жизни,
Пожалуйста, живи.
И даже если ты меня не слышишь,
Не важно, главное – иди.
Взрывай тепло без криков и всхлипов,
Заминируя мой мир.
Ты королева всех стеклянных трипов
В однокомнатных автобусах квартир.
Разбивайте компасы
Когда я лечу на половинке жизни,
Ваша защита ослабевает от космоса.
Я играю звёздными вишнями
И ломаю вавилонские компасы.
Я делаю секунды часами,
Чтобы прожить намного дольше,
О, жизнь! Лечись моими чудесами!
Мчась по дороге, ты сможешь!
Свою любовь я делаю внеземным ангелом
С космической синей баржи,
Она снабжает меня стеклянным факелом
Для микрорайонных пейзажей.
Я летал к тому самому Зеркальцу,
В тайне от главного сторожа,
Разбивал тюрьмы и мельницы,
Когда минуты были как годы.
Обнаружив нас в подъезде,
Орёте: «Господи Боже!»,
А жизни прошли под партийные съезды
И маскировкой всего бездорожья.
Вы знаете Бога
Из книг с крокодиловой кожей?
Пацаны под тревогой
Видят намного больше.
Плавить зиму
Ты построила стену на крыше высотки,
Снизила градус огненной водки,
А я в окно ору, раздирая глотку,
Что жизнь для меня – вещь короткая.
За нами гонится прошлое
Осторожно, подло, по бездорожью.
Ненавижу пошлых прохожих
И кидаю камни в их мерзкие рожи.
Отпусти на волю снежную молнию,
Наполнив сердца тёплой симфонией,
Спасай их от морозной агонии.
Не так страшны вавилонские копья.
А сердце горит и плавит зиму,
Чтобы захлёбывались эти грабители.
Я готов лечь под гильотину,
Просто чтобы ты видела.
Это страшные крики
Я искал на кухне горизонт –
Заныкался, гад, между сердцами и солнцами,
Линиями бумажных строк
И томских снегопадов толстых.
Из холодильника кричала суббота,
Понимая смысл в панораме безумства
Моих разбитых оконных стёкол
И сломанной зажигалки Уитни Хьюстон.
Медсестра из Третьей Городской Больницы,
Увела подальше от криков Освенцима,
Вернула воздух своими ресницами.
Я не чувствую больше пневмонии Герцена.
Ах, зачем вы стреляете, Лун рамки,
В мои дожди зелёной юности,
В любовь, горящую наизнанку?
Это плачь, убежавших от нужности
Яйциклеток далёких галактик.
Гробы для душ
Составлены в ряд гробы белоснежные,
В них наши души будут покоиться.
На время укроются скатертью нежной,
Пока в нашем мире за них люди молятся.
Но не даёт им покой Вселенная,
Выбранных снова у нас жить заставляет.
В наказание за прошлое грешное
Души тлеют, а не сгорают.
А рядом с гробами читает молитву
Женщина-ангел – посланник от Бога.
Чтобы те, кто повесился
Спаслись, взойдя на прощенья дорогу.
Полёт над Томском
Дух древнего пророка
Дал несколько уроков,
Что не бывает узко и широко,
Это всё иллюзия спальных блоков.
После апокалипсиса и пришествия сына Бога,
В новой цивилизации не будет войн из-за золота.
Водок, голода, холода,
В каждом городе в каждой комнате
Все станут добрыми,
А я в обмороке. Держа меня в когтях,
Гигантский гриф парит над Томском,
Бросает в облако. Душа как червяк
Тонет в воздушной каше толстой.
Это не конец, а намёк.
Подсознательный прыжок
Через смерть и лёд.
Боль дала урок –
Ян Кёртис не знал нот.
Вино в огнях
Киномеханик, останавливай мультфильм,
Там у героя пистолет у виска,
И облако чужих квартир
Улыбнулось и превратилось в туман.
Меня рисует самый злой художник,
Чтобы дрочить на мой портрет всю ночь.
Эту грязь не смоет летний дождик,
Тут не поможет и родная дочь.
Большая полузакатная паутина
Поймает духи этих вечных снов,
Обнимая жирную руку Аида
Пьёт пиво в глубине серых дворов.
Ремонтники починят светофоры
С красным цветом крепкого вина,
Поедут дальше ночные разговоры
И будет свет на кухонных столах.
Иегова скоро
Всем потушит свет,
И каждый город
Соберёт военсовет.
Он сам себе бедняк,
И сам богач,
Вино в огнях!
Радуйся и плачь.
© Илья Сойер, 2011–2014.
© 45-я параллель, 2014.