Иосиф
Бродский

Письма римскому другу (Из Марциала)

* 
Нынче ветрено, и волны с перехлёстом. 
Скоро осень, всё изменится в округе. 
Смена красок этих трогательней, Постум, 
чем наряда перемена у подруги. 
  
Дева тешит до известного предела – 
дальше локтя не пойдёшь или колена. 
Сколь же радостней прекрасное вне тела: 
ни объятье невозможно, ни измена! 
  
* 
Посылаю тебе, Постум, эти книги 
Что в столице? Мягко стелют? Спать не 
     жёстко? 
Как там Цезарь? Чем он занят? Всё 
     интриги? 
Всё интриги, вероятно, да обжорство. 
  
Я сижу в своём саду, горит светильник. 
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. 
Вместо слабых мира этого и сильных – 
лишь согласное гуденье насекомых. 
  
* 
Здесь лежит купец из Азии. Толковым 
был купцом он – деловит, но незаметен. 
Умер быстро: лихорадка. По торговым 
он делам сюда приплыл, а не за этим. 
  
Рядом с ним – легионер, под грубым 
     кварцем. 
Он в сражениях Империю прославил. 
Столько раз могли убить! а умер 
     старцем. 
Даже здесь не существует, Постум, 
     правил. 
  
* 
Пусть и вправду, Постум, курица не 
     птица, 
но с куриными мозгами хватишь горя. 
Если выпало в Империи родиться, 
лучше жить в глухой провинции у моря. 
  
И от Цезаря далёко, и от вьюги. 
Лебезить не нужно, трусить, торопиться. 
Говоришь, что все наместники – ворюги? 
Но ворюга мне милей, чем кровопийца. 
  
* 
Этот ливень переждать с тобой, гетера, 
я согласен, но давай-ка без торговли: 
брать сестерций с покрывающего тела – 
всё равно, что дранку требовать у 
     кровли. 
  
Протекаю, говоришь? Но где же лужа? 
Чтобы лужу оставлял я, не бывало. 
Вот найдёшь себе какого-нибудь мужа, 
он и будет протекать на покрывало. 
  
* 
Вот и прожили мы больше половины. 
Как сказал мне старый раб перед 
     таверной: 
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины». 
Взгляд, конечно, очень варварский, но 
     верный. 
  
Был в горах. Сейчас вожусь с большим 
     букетом. 
Разыщу большой кувшин, воды налью им... 
Как там в Ливии, мой Постум, – или где 
     там? 
Неужели до сих пор ещё воюем? 
  
* 
Помнишь, Постум, у наместника сестрица? 
Худощавая, но с полными ногами. 
Ты с ней спал ещё... Недавно стала 
     жрица. 
Жрица, Постум, и общается с богами. 
  
Приезжай, попьём вина, закусим хлебом. 
Или сливами. Расскажешь мне известья. 
Постелю тебе в саду под чистым небом 
и скажу, как называются созвездья. 
  
* 
Скоро, Постум, друг твой, любящий 
     сложенье, 
долг свой давний вычитанию заплатит. 
Забери из-под подушки сбереженья, 
там немного, но на похороны хватит. 
  
Поезжай на вороной своей кобыле 
в дом гетер под городскую нашу стену. 
Дай им цену, за которую любили, 
чтоб за ту же и оплакивали цену. 
  
* 
Зелень лавра, доходящая до дрожи. 
Дверь распахнутая, пыльное оконце. 
Стул покинутый, оставленное ложе. 
Ткань, впитавшая полуденное солнце. 
  
Понт шумит за чёрной изгородью пиний. 
Чьё-то судно с ветром борется у мыса. 
На рассохшейся скамейке – Старший 
     Плиний. 
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.