Пиши, провинциальный поэт, прорывайся в неведомые, но от того не менее реальные дали! Пусть шуршит низкопробными эмоциями тусовка! Пусть по венам её персонажей давно уже течёт не кровь, а корысть! Пусть, пусть…
Дано – пиши, пусть это страшно, рискованно; «Блажен муж…» – помни строгую запись первого псалма, не нарушай её…
Когда Россия называлась Советским Союзом, каждый час вещания начинался объявлением времени: непременно московского, но в 15.00 ещё и пунктов по направлению к востоку, и наконец: «…в Петропавловске-Камчатском ‒ полночь».
Когда Россия стала просто Россией, по тому же восточному азимуту цепь городов не изменилась, но о тамошнем времени жителям приходится узнавать лишь из местных источников.
А ещё – снова возвращаемся в СССР – в шесть утра, после гимна, того ж, но с другими словами, коих, как и нынче, толком никто не знал, и первого выпуска новостей, гремела утренняя гимнастика, с повтором через час, и вся страна в едином порыве начинала ходьбу («Вдохните... на месте шагом марш! Выше колени!»), затем потягивалась («Выпрямитесь, плечи слегка назад... голову повыше...») и дальше-дальше-дальше до заключительного, на месте же, бега или прыжков.