Иван
Аксёнов

Безумное лето

Сонет

Немилосердный зной сжигает всё дотла.

Вся в трещинах земля и так и пышет жаром,

А солнце дикое косматым белым шаром

Пылает в небесах, спалённых добела.

Где зелень трав была, там чёрная зола.

Пружинит под ногой поверхность тротуаров,

И духота ночей ввергает нас в кошмары,

А дни вгоняют в гроб все планы и дела.

Как долго предстоит нам изнывать в пустыне?

Когда спадёт жара и вновь земля остынет

И канет в прошлое вся жуть нелепых снов?

Но воздух жгуч пока, как горн в цеху кузнечном...

И я, кто так жалел, что лето быстротечно,

Мечтаю, чтоб скорей закончилось оно.

2006

Вербы

Сонет

Старухи вербы на пустынном берегу…

В ветвях взъерошенных по-волчьи ветер воет,

И волны яростно нависший берег роют,

И в небе толпы туч панически бегут.

Тот давний хмурый день забыть я не могу –

Мольберт мой шаткий под крутой горою,

Среди пожухлых трав и дождевых промоин –

И ветра стылого неистовый разгул.

Уж сорок лет прошло. Я сам, как вербы, стар,

Измотан бедами, мучительно устал,

Громила-век давно мечты мои порушил.

Но вопреки всему кривые вербы те

Стоят, как прежде, на тугом льняном холсте

И тихой памятью о прошлом греют душу.

11.05.2003

* * *

Ирине Архангельской

Волов неспешный ход, и сонный скрип колёс,

и жаворонка трель в пылающем зените,

манящий отдохнуть покой лесополос,

далёкого дождя свисающие нити,

игривых мотыльков затейливый балет,

виолончель шмеля над клевером душистым,

вечерних облаков тревожно-алый свет,

аккорды ветерка на чутких струнах листьев –

всё это с детских лет впечатано навек

в скрижали памяти; и, может быть, в морозы,

теплом тех давних дней согретый, человек

вдруг вырвется на миг из пут житейской прозы.

1997

Декабрьские сны

Сонет

Полине

Глухая ночь. Начало декабря...

В аллее голой шелест вялых листьев.

Деревья за окном беззвёздно-мглистым

Чернеют, сбросив летний свой наряд.

А мне уже шестую ночь подряд

Всё молодость утраченная снится:

В селе родном над муравой росистой

Прозрачно-акварельная заря,

Подсолнухов горячее цветенье

И жаворонка трепетное пенье

В небесной васильковой синеве,

Закатным жаром опалённый запад,

Твоих волос миндально-горький запах

И несравненных глаз зелёный свет.

06.12.2005

* * *

Кружит скрипучей каруселью

над хмурым парком вороньё.

Бьёт туча каплями о землю,

как неотжатое бельё.

Окно небесного колодца

на миг откроется вдали,

и золотые спицы солнца

вонзятся в дальний край земли.

Но тьма свинцовым грузом ляжет

на повлажневшие поля,

и словно в непроглядность сажи

упрётся утомлённый взгляд.

Укроет ночь крылом вороньим

постылой осени приход,

и сердца ничьего не тронет

невнятица моих стихов.

Когда я слышу сквозь дремоту,

как дождь по звонким стёклам бьёт,

одна давнишняя забота

уснуть спокойно не даёт:

как мне в людской базарной гуще

назло неласковой судьбе

поэзии живую душу

навеки сохранить в себе?

Март 1994

Лето моего детства

Июльский день пылает, как костёр.

К земле устало никнут ветви сада.

А за окном – нехоженый простор,

Где оглушительно звенят цикады.

Горящим магнием сверкнёт в глаза мне луг,

Утонет в небе взгляд, как в синей бездне.

С сухим шуршаньем ящерица вдруг

Скользнёт в траве и в трещине исчезнет.

Упасть ничком в горячий аромат

Степной ромашки, клевера и вики!

Здесь маки жарким пламенем горят,

Щавель – как ржавью тронутые пики.

В просторах неба жаворонка трель

Трепещет и звенит, как колокольчик,

Пока заря, пожаром отгорев,

Не сменится сияньем звёздной ночи.

Прочертит мрак падучая звезда,

Дохнёт земля полынью разогретой –

И верится, что детство – навсегда,

Что никогда не отпылает лето.

1989

Маяк поэзии

Сонет

Маяк поэзии своим отрадным светом

Мне озаряет путь в угрюмой тьме ночей.

Теплом его живых, ласкающих лучей

Весь долгий век была душа моя согрета.

Я никогда себя не называл поэтом,

Хоть воспевал в стихах бесценный свет очей

И трели соловья и хриплый крик грачей

Пытался заключить я в строгий строй сонета.

Была бы жизнь моя отчаянно-пуста,

Когда б не Анненский, не Блок, не Мандельштам…

Читаю их стихи – и в сердце сладко льётся

Кастальского ключа хрустальная струя,

И меркнет рядом с их поэзией моя,

Как огонёк свечи при ярком свете солнца.

03.05.2002

Нирвана

Затоплен двор кипящим белым светом.

Поблекли краски, контуры размыты.

Косматым солнцем в огненном зените

Пылает обезумевшее лето.

Мир, как ладья, плывёт в полынный полдень.

Куют железо звонкое цикады.

Слепящий день от сонных глаз уходит,

И сердцу ничего уже не надо.

Блаженство забытья, покой, дремота,

Как ласкового моря колыханье.

И так легко похоронить заботы

И раствориться в сладостной нирване.

Слабеет воля, цепенеет тело,

А воздух, как сироп, тяжёл и плотен.

Отдаться бы томительной дремоте,

Забыть о счастье, горестях, работе...

Но надо жить и надо делать дело.

Июнь 1994

Осеннее ненастье

Подслеповатый, сумрачный день.

В лужах – прогорклый бурый настой.

Ветер несёт над рогами антенн

Вату, набухшую тёмной водой.

В небе туманном косо летят

Смутные тени – подобья ворон,

И инкрустирован чёрный асфальт

Красною медью и янтарём.

Реквием лету ветры поют,

И горизонт сизой мглою размыт.

В сердце тревога и злой неуют –

Предощущенье долгой зимы.

1993

* * *

Парк, словно храм, над земным запустеньем

Ввысь купола золотые простёр.

Косо ложатся холодные тени

На златотканый осенний ковёр.

Над вековою российскою грустью

В гулком пространстве осеннего дня

К югу летят утомлённые гуси,

Давней тоскою разлуки звеня.

Скоро привычную кончит работу

Осень, божественный ювелир,

И, декабрём запорошенный,  мир

Станет большим чёрно-белым офортом.

1993

* * *

Юлии Кауновой

Паруса облаков над землёй, разомлевшей от зноя,

Так лениво плывут. Сединой серебрится ковыль.

Как отрадно идти неширокой дорогой степною,

Загребая босыми ногами горячую пыль!

Стрекотанье кузнечиков так оглушительно-звонко,

Словно в кузнице дымной цыгане подковы куют.

От горячего пота прилипла к спине рубашонка,

Но зовёт отдохнуть карагач в  свой тенистый уют.

Это скудное детство и это роскошное лето

Утомлённое сердце влекут к себе, словно магнит...

Жизнь уже на исходе, и всё это кануло в Лету,

Только взрослая память те дни благодарно хранит.

02.01.2005

Персик

Моё лицо сжигал полдневный зной.

В халате пёстром, в старых шароварах

Бродил я по орущему базару,

Полуголодный, смуглый и босой.

Ишачьи крики, ржание коней,

Дувалы из растрескавшейся глины...

И вдруг две чёрно-жгучие маслины

Сверкнули из-под сросшихся бровей.

Торговцев ражих исступлённый гам,

Дым анаши, горячей пыли клубы...

Я лишь вздохнул, но розовые губы

В ответ прошелестели мне: «Салам!»

О поцелуй тех персиковых губ!

Твой запах в сердце впился так глубоко!

Но грустно знать, что сны так подло лгут,

Что никогда я не был на Востоке.

Октябрь 1992

Под небом января

Сонет

Как величаво небо в час ночной!

На чёрном лаке – звёзд густые росы,

И Млечный Путь, как сахарная россыпь,

Белеет над долиною речной.

Искрится на стекле узор резной,

Исполненный искусником морозом,

Причудливые снежные наносы

Тревожат взор больничной белизной.

Живёт всегда, в любое время года,

Своею жизнью тайною природа

Нам, покорителям, наперекор…

Она неодолима и бессмертна,

А наша жизнь мгновенна и бесследна,

Как полночь прочертивший метеор.

21 января 2002

Полдень

В лазури неба нет ни облака,

Но зной полуденный не в тягость.

Пахучим краснощёким яблоком

Неслышно назревает август.

И кажется: весь мир погубят

Потоки ультрафиолета.

Бесстыдным поцелуем лето

Сухие обжигает губы.

Трещат цикады неустанно,

И в этом диком ералаше

Туманит голову дурманный,

Медовый аромат ромашек.

Степь колыханьем трав несмятых

С безбрежным океаном схожа.

И пахнет чабрецом и мятой

Твоя оливковая кожа.

1993

Рассвет

Обрывки облаков алеют –

сочатся кровью неба раны,

и тонет дальний край аллеи

в прозрачно-розовом тумане.

Рассветный пламень плавит крыши,

горят в оконных стёклах блики,

и звук шагов твоих не слышен

в прибое воробьиных криков.

В душе так скорбно, так пустынно...

Помедли хоть одно мгновенье!

Лишь на щеке озябшей стынет

руки твоей прикосновенье.

1993

Сентябрь

Сонет

Неторопливо год вершит свой торный путь.

Пожаром яростным отполыхало лето,

И облик облаков, облитых бледным светом,

Печаль невольную в мою вселяет грудь.

Укрыла Млечный Путь ненастной ночи муть.

Дожди стучат в окно. Медлительны рассветы.

Угрюмой осени всё явственней приметы,

И нет желанья в день грядущий заглянуть.

Жизнь, даже долгая, так странно коротка,

Неважно, радостна она или горька,

Блаженство ли она, иль вечный спор с судьбою,

Но надобно принять её как Божий дар,

Не думая о том, что болен ты и стар,

И доживать свой век в согласии с собою.

18.09.2006

След в сердцах

Сонет

Когда прояснится ненастный небосвод

И перья облаков затеплятся, как свечи,

Под перезвон сверчков в прохладный летний вечер

Незваная печаль тайком ко мне войдёт.

Давно угасших дней полынь и терпкий мёд,

Негаданность разлук и трепет первой встречи –

Всё, что рождает грусть, и всё, что сердце лечит,

Воскреснув в памяти, в былое позовёт.

Но даже в старости, пустынной и тревожной,

Одним лишь прошлым жить на свете невозможно

Среди руин надежд и призраков побед.

И хоть шаги мои слегка отяжелели,

Хочу, как прежде, жить, стремясь к высокой цели...

Лишь для людей живя, в сердцах оставишь след.

09.04.2006

Сонет о времени

Текучего песка шуршащая струя

В стеклянный зев часов неутомимо льётся,

И свой извечный круг свершает в небе солнце,

Тьму превращая в свет, тасуя сны и явь.

Зловещи, как мечи, двух стрелок острия!

Бессонный маятник, как сердце, глухо бьётся.

И кажется: жерло бездонного колодца

Разверзлось возвестить приход  небытия.

Но пусть дало мне в дар бесчувственное время

Недугов грозный груз, надежд разбитых бремя

Да крохи вздорные простых житейских благ,

Забывший радости, зато привыкший к бедам,

Я больше не стремлюсь ни к славе, ни к победам,

Но всё-таки живу и не спускаю флаг.

2001

Февральская оттепель

Сонет

Опять ненастье. Ночь темным-темна.

Где верх, где низ – не разглядеть вовеки.

В кисельных берегах дороги-реки,

Недавно промерзавшие до дна.

Наездник-ветер, в яростном набеге

Не знающий ни отдыха, ни сна,

Гремит в литавры, стонет, как струна,

Льёт слёзы о дотла истлевшем снеге.

А в комнате – настольной лампы свет

И пар над чашкой с золотистым чаем

Струится, растекаясь в полутьме.

И, робкою надеждою согрет,

Я оттепель февральскую встречаю,

Как древнюю отходную зиме.

1992

Шаги весны

Сонет

Хрусталь зимы, дробясь, хрустит и тает

Под жёсткою подошвой сапога,

И, как небрежно смятая фольга,

Вдали изломы снежных гор блистают.

Уже весна волнующе близка:

Дни протяжённее и звонче стали,

Над белыми полями птичьи стаи

Прозрачны, как ночные облака.

Вновь древний фолиант весны листаю –

И тёмной влагой набухает снег,

И на глазах синь неба выцветает.

Но зыбок путь мой, как в тревожном сне,

И незаметно прошлое во мне

Седой травой забвенья зарастает.

02.04.1990