Иван Макаров

Иван Макаров

Четвёртое измерение № 7 (535) от 1 марта 2021 года

Светлой памяти жёлтого дома

Я весь день молчал,

Я всю ночь молчал,

А потом уж я говорить начал…

 

Станция Сортировочная

 

Полночь. Составы гремят многотонные…

Ужас разлуки и счастье изгнания…

Катятся красные, жёлтые, сонные…

Воспоминания, напоминания…

 

Ризы изношены, сроки просрочены…

Рельсов сияние под семафорами…

Новые доски к столбам приколочены:

Служат полночным прохожим опорами…

 

…Трудно, нет слов, выживаем мы в обществе…

Но – не забудем и о человечестве…

 

Нам не надо гулять далеко в одиночестве:

Там и нам нелегко, как пророкам в отечестве…

 

* * *

 

Над рекой ночная нетишина:

Над рекой то птичий, то пьяный крик.

Над водой луна, и в воде она:

Белым и холодным огнём горит.

 

Ни вверху, ни внизу не лови луну,

Ни в воде и нигде не поймать луны…

Крики ударяются в тишину,

Эхом отражаются от тишины.

 

В сердце каждой кошки живёт мышь,

От берега до берега кочевья звёзд –

От нашего до вашего – теченье лишь

Честно отражает мириады вёрст.

 

Сколько в наших странах протекает рек!

Сколько в наших реках гуляет лун!

Ночь. Трава у берега. Человек

С чувством одиночества и дурью дум.

 

В сердце каждой кошки птица живёт,

Лёгкая, не пойманная до сих пор…

Веточка по звёздам в реке плывёт

Под ночной нетихости нестройный хор.

 

Ночь почти прозрачная. Вода, река…

Только сокровенных не трогай струн!..

И не широка река, и не глубока,

Но на всякую воду хватает лун!

 

И вперёд не заглядывай, и назад не смотри:

Позади потоп, впереди обмеленье рек…

А если даже наоборот…

На весах качаемся…  Двадцать первый век.

 

* * *

 

Школы, дворы…  Все навзрыд одинаково…

Или ценить не умеем имеемого…

Сколько неправильно прожито всякого,

Непоправимо, преступно, рассеянно.

 

Сладкое время сплошной приблизительности,

Дух противления: горького хочется…

 

Бедные радости школьной учительницы

И неделимая наша песочница…

 

Тощие девочки с модными чёлками

Водятся с нами, нахальными типами…

 

Неосторожность свиданий под ёлками

После дурацких прогулок под липами…

 

Дальше – как раньше – как в Африку ехали:

Пропуск уроков по неуважительным…

С трубами, с финками или с кастетами…

Всё одинаково, всё приблизительно.

 

Сосны, рябины и окна с закатами…

Школьники вспомнят про дни благодатные

Перед районными военкоматами:

Кто-то в десантные, кто-то в стройбатные…

 

Непобедимые девы-воительницы

Тоже взгрустнули: когда ещё встретимся…

Бурная молодость школьной учительницы

В грустных и нежных глазах её светится.

 

Март

 

«Чего ты хочешь? Ну, чего ты хочешь?» –

Сама с собою говорит природа…

Просторней дни, но ночи всё короче.

Река темна, как перед ледоходом.

 

Большие ивы ветки разбросали,

По берегам тяжёлый серый снег,

А мы устали, верить перестали,

Но это всё осталось в зимнем сне.

 

Пора пришла, и сказка стала былью.

Весенний ветер разгоняет грусть,

Недоуменье расправляет крылья

И, щёлкнув клювом, трогается в путь. 

 

* * *

 

А ночами здесь тёмный лес…

Каждый сам себе тать и вор…

В темноте череда чудес…

Серый волк, Серебряный бор…

 

Было дело: свет и огонь –

За Жар-птицей в дальнюю даль…

Добрый был у меня конь –

Только кости остались. Жаль.

 

Трудный возраст, самообман.

Тихих дудок ночной хор…

…Это я, царевич Иван,

И на волке еду верхом.

 

Волк, скотина, слопал коня,

Сам теперь стал незаменим:

Вот сейчас зарежут меня,

Волк отыщет и оживит.

 

В темноте у Москвы-реки

Травы, шлюзы и муть воды…

Верный серый скалит клыки:

Знает зверь: не избыть беды…

 

Неоконченный разговор,

Недосказанная тоска…

Серый волк, Серебряный бор…

Ёлки, пальмы… Река Москва.

 

* * *

 

Мост. Перекрёсток. Собор...

Дни золотые мои…

Кажется, каждый забор

Что-то ночное таит…

 

За ожиданьями вслед

Время уходит в туман.

Там и ученье не свет,

И неученье не тьма.

 

* * *

 

На горе деревья, под горой река.

Вроде гора и не велика,

Но – над деревьями облака

И под деревьями облака.

 

Жизнь закутывается в белый туман,

Карнавал выстраивается в караван…

 

По сельской местности, как по полям пустынь.

Коровник. Памятник. Закат. Монастырь.

 

Мы – не паломники. И не притворяемся.

В тумане идём и в тумане теряемся.

 

* * *

 

Кажется, пока тихо…

Сам уже себе не верю…

Кажется, кругом лихо:

Недруги, враги, звери…

 

И, как Робинзон – порох,

Прячу по щелям совесть…

Молнии боюсь… То есть,

Кажется, кругом воры…

 

Прошлое, как снег, тает.

Будущее всё ближе.

Даже в золотом тумане

Парус вдалеке вижу.

 

Светлой памяти жёлтого дома

 

1

Прошлое, какое-никакое… –

Только тронешь, в сердце оживут

Тяготы родного непокоя,

Радости внимательных минут…

 

В суете условного астрала,

В сладком хоре умственных ветров

Вспомним подметание вокзала,

По ночам мытьё полов в метро…

 

Не поймут астролог и профессор

Нашей жизни сумерки и тень…

Сколько было у меня профессий! –

Иногда менялись через день…

 

На четыре бабы два мужчины…

Дрогнем на подземном ветерке…

Воет поломойная машина

На родном нерусском языке.

 

Здесь, внутри, под этим пёстрым сводом,

Скрыты и закрыты до утра…

Что ни полночь, поиски свободы,

Забыванье страхов и утрат…

 

Ночь, метро и ничего такого…

Ничего крамольного пока…

Любочка со станции Хотьково…

Как душа её беспечно велика!

 

В глубине под Киевским вокзалом

Прикоснувшись к моему плечу,

Всё она так честно мне сказала,

Может быть, кокетливо чуть-чуть…

 

Ночь подземки. Время несогласья…

И не то бывало на веку…

Метрополитена полновластье,

Память об оставленных вверху…

 

Пляска рифм: веселье и похмелье.

Яркий блеск мозаик по стенам…

Царское убранство подземелья

Свод небесный заменяет нам.

 

Злой любви подземные страданья:

Труд неразделённости сплошной!

Мрамора ночное умыванье,

Грустное, как пламенный запой… 

 

Метрополитен-эксплуататор

Не уймёт стремленья наверх…

Утром нас подымет эскалатор…

Расстаёмся. Может быть, навек.

 

2

Одинокая нищета,

Как коломенская верста,

Как казанская сирота,

Посещает она нас неспроста…

С головы вагона и до хвоста…

 

Презираю всякую суету,

Но Казанский вокзал мету.

Кажется, уже улетаю…

Улетаю, но подметаю.

 

* * *

 

Теперь или никогда…

Вдали несказанный свет…

Изба горит, как звезда,

Но только не в небе, нет…

 

Огонь и его следы:

К утру только серый дым,

И птицы летят над ним…

 

...Хоть чайка, хоть попугай…

Хоть орёл… Выбирай, как знаешь…

Только птиц не пугай:

Испуганных не поймаешь…

 

Минувшего не вернуть…

А пробовал кто-нибудь?

 

Дорога, кусты, луга…

В грядущее не заглядывай…

А главное: птиц не пугай,

И на поезд, пожалуйста, не опаздывай.

 

* * *

 

Летать осторожно и низко

Опаснее, чем высоко.

Деревья, стоящие близко,

Мешают смотреть далеко.

 

Свирели устали, умолкли,

Кузнечик тихонько звенит...

Пастух с театральным биноклем

На рыжем откосе сидит.

 

На роще осенние ризы...

Коров расходящийся ряд.

Стеклянные, жадные линзы

Утучнят его до трёх крат.

 

Гудок над Окой теплохода,

Прозрачная даль впереди…

Не смотрит пастух на природу,

В своё только сердце глядит.

 

Бинокль его театральный

Позволит в нём всё различить...

Пастух молодой и печальный

И нечем его излечить...

 

Как всё было просто в начале

Той жизни, которая есть!..

…Оркестры умолкли, устали,

В остатке досада и лесть…

……………………………

Подвыпивший шум вернисажа…

«Арбат» и продажа картин...

…В остатке белила и сажа,

Осенний полёт паутин...

 

И как он этого дожил?

Какой посетил его дух?

Вчера был свободный художник,

Сегодня монах и пастух…

 

Забыто заветное слово...

Осенних полей неуют...

В прицеле бинокля коровы

Неслышно идут и жуют.

 

Курорт

 

Волки, овцы, белки, хрюшки –

Жертвы вечных покушений –

В тире падают зверушки,

Поражённые мишени.

 

Тир от края и до края:

Каберне – Кинзмараули…

Долбят, промаха не зная,

Пневматические пули.

 

Волки, овцы, всяки звери –

Даже трепетные лани –

Неизбежные потери

Пневматических стреляний.

 

Без пощады, без обиды,

Без разбора – будьте проще…

Это длится до обеда,

Иногда немного дольше.

 

А потом ветра гуляют,

Ясны очи увядают…

Все по-прежнему стреляют,

Но никто не попадает.

 

Безобразье в полной мере –

Добрела коса до камня…

И смеются злые звери

Над усталыми стрелками.

 

Романовка

 

Светлые внимательные дни.

Дни между ночами, как огни…

 

Кроткие осенние дворы,

Щедрые осенние дары…

 

Все здесь замечательно живут,

По арыку яблоки плывут.

 

Я всех замечательней живу…

По арыку яблоком плыву…

 

* * *

 

Пейзажи: долины и горы.

По ним друг за другом солдаты:

Саперы уходят на сборы,

А с ними лопаты, лопаты…

 

Шумят сумасшедшие ветры,

Рыдают эоловы флейты,

Гремят полковые оркестры,

Гудят полевые буфеты…

 

Беспечно и шумно в природе

В парадном цветении мая…

Сапёры уходят, уходят,

Лопаты к груди прижимая.

 

Беспечной черемухи ветка…

Весна до скончания века…

 

В тылу интенданты и воры,

Сапёры уходят на сборы.

 

Куда? Не лопатами ж драться…

Усталые и многоликие,

Сапёры идут ошибаться

И – повторять ошибки.