Кирилл
Ковальджи

Дитя добра и света

(14.03.1930 — 10.04.2017)

Кирилл Владимирович родился 14 марта 1930 года в бессарабском селе Ташлык (ныне Каменское Арцизского района Одесской области Украины) в болгарско-армянской семье. В 1954-м окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Работал журналистом в Кишинёве (1954 — 1959), консультантом в правлении Союза писателей СССР (1959 — 1970), заместителем главного редактора журнала «Советская литература» (на иностранных языках, 1970 — 1972), заведующим отделом журнала «Литературное обозрение» (1972 — 1977), заведующим отделом критики журнала «Юность» (1977 — 1990), главным редактором издательства «Московский рабочий» (1992 — 2000), с 2001-го по 2013-й руководил программой интернет-журнал «Пролог» (Фонд СЭИП), с марта 2013 года — главный редактор журнала СПМ «Кольцо А».

Член Союза писателей СССР с 1956 года, секретарь Союза писателей Москвы с 1992 года. Член Русского ПЕН-центра. Член редколлегии альманахов «Муза», журнала «Юность». Лауреат литературной премии Союза писателей Москвы «Венец» (2000), премии еженедельника «Поэтоград» (2010), премии журнала «Дети Ра» (2014), заслуженный работник культуры РФ (2006). Как поэт публиковался с 1947. Печатался в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Континент», «Октябрь», «Юность», «Огонёк», «Арион», «Нева» и других.

Автор ряда книг стихов («Испытание», 1955; «Голоса», 1972; «После полудня», 1981; «Книга лирики», 1993; «Невидимый порог», 1999); «Тебе. До востребования», 2003; «Зёрна», 2005); «Избранная лирика», 2007) и прозы (роман «Лиманские истории», 1970; «Свеча на сквозняке», 1996; «Обратный отсчёт», 2004). К 80-летию писателя вышло «Литературное досье. Кирилл Ковальджи» (2010), сборник новых стихотворений «Дополнительный взнос» (2012), «Моя мозаика, или По следам кентавра» (2013), «Сонеты» (2014). Переводил поэтов Молдавии — Андрея Лупана, Ем. Букова, Г. Менюка, П. Боцу, и др.; поэтов Румынии — М. Эминеску, Дж. Кошбука, Н. Стэнеску, М. Сореску, М. Динеску, Лео Бутнару и др. Стихи и проза Кирилла Ковальджи переводились на ряд европейских языков, отдельные издания выходили в Румынии, Польше, Болгарии, Молдавии.

* * *

1.

Себя раздаривавший щедро,

Как ливень, мудрый Ковальджи

Дыханием большой души

Отменно наполнял шедевры.

Что жил не как поэт – он сам

Блестящей формулою вывел.

Не ищущий банальных выгод,

Словесный созидает сад.

Поэту смерть едва ль страшна,

А для оставшихся – прореха

В пространстве…

Но творений эхо

Останется на времена.

2.

Пёстрая, разная литературная молодёжь гудела в коридоре одного из домов, некогда принадлежавших махине Союза писателей СССР, (а шёл 93-й год – и развал всего шёл полным ходом), и появление Кирилла Владимировича Ковальджи сразу создавало ощущение гармонии и порядка: он, как ядро, был готов объединить всех молодых и рьяных… Некогда ведший студию при «Юности» – студию, ставшую весьма известной в литературном мире, Кирилл Владимирович попробовал возродить её на новом уровне…

Мелькают пёстрые клочки воспоминаний 24-летней давности: каждый из молодых тянул одеяло на себя, и любому хотелось лидерства, и хотя Кирилл Владимирович выступал в роли мудрой объединительной силы, студии не получилось уже: развал страны отзывался развалом в сердцах.

Уход таких людей, как Ковальджи, обедняет социум, ибо Кирилл Владимирович раздаривал себя щедро, как июльский ливень – его хватало на всё – из учеников его можно составить рать, а в гипотетическом собрании его сочинений (будет ли издано когда-нибудь?) сверкает много перлов.

Переводчик и педагог.

Первоклассный поэт.

Мудрый человек.

Невозможно представить, чтобы он кричал или гневался.

Он жил поэзией, и растворился в океане её, чтобы остаться многими трудами, эхо которых будет долго звучать в чутких сердцах.

Александр Балтин

10-11 апреля 2017 года

* * *

Шестидесятник ли поэт Кирилл Ковальджи? Конечно, в известной мере да (приверженность к животворным иллюзиям, ориентация на собеседника, внятность образного строя), – хотя как раз в 60-е он был в тени тогдашних эстрадных знаменитостей. «Я чаще попадал в обойму “и др.”... это “и др.” и был мой псевдоним», – признался со свойственной ему мягкой самоиронией поэт в недавнем интервью.

Трагические пути русской истории и, соответственно, русской поэзии XX века складывались таким образом, что внутренняя гармония и мироприятие стали редчайшими чертами подлинной лирики. В последние 70 лет они были отданы на откуп официозной рифмованной имитации и почти непоправимо скомпрометированы ею. Мы разучились видеть в созидательном оптимизме полноценное диалектическое чувство. Мы разучились уважать в лирике праздничность и гармонию (а ведь их великими носителями были Пушкин и Пастернак), забывая, что гармония, оптимизм и созидательная энергия вовсе не виноваты в обилии окруживших их суррогатов и подделок.

Кирилл Ковальджи – один из немногих в нынешней русской поэзии органичных выразителей психологической нормы, «добра и света». На фоне трезво симулированной патологии и артистично сыгранного бреда это представляется мне смелостью. Твердостью и верностью себе.

Ещё одна важная черта лирики Кирилла Ковальджи – детская, при всей умудрённости, открытость и непосредственность. Любовная лирика этого поэта вобрала в себя благородные черты его натуры: вслед за Пастернаком он мог бы сказать, что с ранних лет ранен женской долей. Его стихи о женщине полны рыцарской нежности и сострадательного, но никогда не мстительного, не разрушительного, не губительного жара. Даже самые трагические точки бытия – как, например, неодолимое одиночество всякой творческой личности — поэт обращает в источник силы.

Кирилл Ковальджи жил и живёт в слове и деле как подлинный интеллигент XX столетия — мудрый, неравнодушный, прошитый «нитями кровного родства» со всем окрестным миром, с отчей историей и отбрасывающий свою тень, как; написал он сам, только здесь и теперь. Он в стихе с достоинством разделяет общую участь, не теряя единственности и не кичась избранностью.

Татьяна Бек

Первоисточник: «Антология шестидесятников», 1994

Его публично называют «великим поэтом»

Кирилл Ковальджи – поэт, прозаик, критик, переводчик. Родился в Бессарабии в 1930 году. Автор многих книг. Живёт в Москве…

Когда в свежем выпуске современного журнала перечитываешь такую биографию долго живущего поэта, стыдишься своего младенческого многословия о себе любимом. Давно замечено: чем больше и значительнее поэт, тем короче о нём биографические справки литературных изданий. Эту цитату для пролога я выудил в последнем выпуске журнала «Дети РА».

Впрочем, сам поэт написал о себе гораздо больше и точнее:

«Я никогда не старался делать карьеру. Ни служебную, ни литературную. Работу мне всегда предлагали, я её не искал. А с поэтическими знаменитостями не заводил полезных знакомств, — что было, то делалось само собой. Заслуга ли это? Что мной руководило? Кроме всяких приятных объяснений, есть и одно не очень похвальное: избалованность. Я с детства привык, что меня любят, ценят, восхищаются моими способностями. Привычка распространилась и на взрослую жизнь, я верил (порой подсознательно), что моё от меня никуда не уйдёт, верней — моё ко мне само придёт. Рано или поздно. В общих чертах так оно и вышло, хотя моё имя не попадало (и не попадёт) в так называемый мейнстрим. Нормальным людям мои книги нравятся, зато многие профессиональные критики, хоть и свыклись с моим присутствием в литературе, «чувствуют», что мои новые сочинения можно не читать, я не делаю погоды. Например, Аннинский, Рассадин (которым я дарил книги), не говоря уже о молодых волчатах (которым я книги не дарил). С другой стороны — среди «поклонников» бывали курьёзы: публично называли меня “великим поэтом”…»

Ковальджи словоохотлив и в разговоре порой любит пококетничать, но его устное слово не случайно, оно отточено долгими годами литературной работы и на бумаге, и в устной речи… Это ощущается во всём.

Мы сидели за одним столом в братском ресторане с известными поэтами современности. Любителей поговорить было гораздо больше, чем отпущенного нам для разговора времени, но Кирилл Владимирович не педалируя, не делая акцента на старшинство, умело вставлял мини главки своей жизни в нужном месте, в нужное время, когда все затихали и были настроены только внимательно выслушать другого. И эта редкая среди поэтов и удивительная способность известного писателя никого не перебить, никому не навредить даже словом, жестом, мимикой, меня очаровала…

Он мне нравился всё больше и больше. Хотя первое утреннее рукопожатие неловкого знакомства было сдержанным и не предвещало теплоты продолжения встречи в течение дня. Застигнутый врасплох, Кирилл Владимирович уклонился от разговора с ранним гостем. Он был маленький, уютный, сдержанный, хотя в его интервью, которые я читал прежде, рисовался образ задиристого забияки, и это начитанное не совпадало с реальным столкновением с действующим поэтом. Я давно хотел с ним познакомиться. И никогда не предполагал, что это произойдёт в моём родном Братске, куда Кирилл Владимирович завернул с командой на финише Байкальского фестиваля поэзии в 2006 году.

И вот мы общались целый день – от утреннего рукопожатия до ужина, после совместного выступления в братском драмтеатре. Я – задавал вопросы (мало), слушал стихи (ой, как мало), прислушивался к его опыту литературной жизни (тут и вовсе образовался голод).

А ещё раньше влюбился в его тексты, порой очень простые, но такие ёмкие своим внутренним содержанием точности первоосновы слова. И расстались мы, обменявшись книжками. Он мне подарил последнюю – толстую, наполненную текстами своей жизни, а я протянул тоненькую, которую можно осилить за пять минут. Впрочем, не знаю – нашёл ли поэт эти пять минут? Многое из подаренного поэтами в поездках по стране, осталось непрочитанным в его библиотеке, признаётся он. И я не обижаюсь, надеясь, что его библиотека не простая, и кто-то когда-то разберёт эти книги и, может быть, наткнётся на мою маленькую…

Он уехал в Москву, а я остался в Братске читать его прозу и стихи, подчеркивая в книге очаровавшие меня страницы. В этом постоянно читающем состоянии нахожусь и по сей день… Великий ли Ковальджи поэт, я пока не знаю… Но Кирилл Владимирович каждый день отвечает на мои вопросы, на которые я сам пока не находил ответов ни в душе, ни в своих стихах…

Владимир Монахов

2007

Творчество