* * *
И. Х.
в комнатушке так светло
и солнца тыква наверно кругла так
иронией улыбку свело
у левого угла рта
мысли и дым кольцом
свиваются в ряд тугим
а сквозь тоску что пошлее кальсон
сияют глаз твоих радуги
сердцем обугленным не испепелю
скукой опоен
мысленно вью петлю
из провода ползущего по обоям
уши полнятся нудным гулом
а с вешалки
ухмыляясь смотрит пистолетное дуло
предвкушая труп свеженький
нет! грохотом капсюля
жизнь не кончу
напрасно просится с ядом капсула
на языка раздвоенный кончик
...не смогу
– что ж, и ладно
значит, опять, снова
бродить слепой иолантой
безнадёжной тоской
сломан
январь 1959
* * *
И. Х.
Куда я от тебя уйду?
И лес меня не скроет.
Ведь даже на губах – и тут –
солёный привкус крови.
Царапал руки, губы грыз,
пытался быть небрежен –
не помогло: тяжёлый груз
ресницами наброшен.
Его не скинешь, не продашь –
на это спрос так мал!
Любовь не взять на абордаж.
Не вышло. Спасовал.
Искал, искал и доискал –
в кильватере тащиться...
И в результате – не тоска,
матерая тощища!
февраль 1959
Туман
И. Х.
Очень серый
в городе
туман.
Облепляет голову
туман.
Одинок и холоден
туман –
серый
в сером городе
туман.
Обними её крепче,
туман,
загляни ей в глаза,
туман,
упади ей на плечи,
туман,
обними,
как меня обнимал.
Не забыть её плеч
туман,
не забыть её плач –
обман...
Замерзают в тумане –
дома,
то обманет,
то манит
туман...
Тишина.
И белёсая тьма...
Ни тебя...
Ни меня...
Туман...
13 октября 1959
на площади Репина
у Калинкина моста,Ленинград
* * *
почему слово «нежность»
начинается с «не»?
незнакомая внешность
в замусоленном сне
позабытое детство
утомлённые пальцы
снова нужно надеяться
снова нужно влюбляться
но ведь девушки нежность
значит ласково «да»
розоватая свежесть
незнакомого рта
0.10.15.4.60
Гонщик
как хорошо, что кончилось
как хорошо, что – выпелось
...ждала удача гонщика
тремя цветами вымпела
ждала удача гонщика
за небывалый риск
и мог он полегонечку
катиться вниз
но быстрота – отрава
и вот – итог:
зелёная ограда
и жестяной венок
и жестяные листья
не в такт звенят
на безрассудность риска
зовут меня
...как хорошо, что кончилось
как хорошо, что выпелось
завидую я гонщику
без славы и без вымпела
лето 1960
Пиво-пиво
полупоэма «п»
по городу
погода
погуливает, подлая
поганая
погода
а пары –
по двое
а пары –
попарно
в парадных
на панелях
повиливают павы
пытаются понежничать
– простите!
– пустите!
погано.
попался.
...проспектами
пустыми
плетусь
как по палубе
прыгают погоны
пыхтят портупеи
за кем – погонишься?
какая – потупее?
...пойду в пивную
пропущу «пару»
потом – по новой
на поиски пары
...в потоках пара
пустые профили
пьяные падлы
последнее пропили...
подождал.
подали.
посмотрел –
пичуга.
присел.
подле.
пивом пичкаю
– повторим?
получите!
посмотрел.
порядок.
пососал палочку
чем – порадую?
...поцелуй
помада
пальто
парк...
– пустите!
– пойми ты...
пары
пар
... постился
по году
поднимался
падал
простите – погоду
а меня –
не надо...
март 1962
* * *
спустите в глаза мои лодку
возьмите
дубовые вёсла
где берег
ресницами соткан
качаются
грустные вётлы
и вёсла в слёзы макая
уходите
дальше и дальше
и красным сердцем махая
я вам
пожелаю удачи
плывите
не зная печали
к палящим пескам – причаль!
плывите туда
где чайки
как вы тоскуя
кричат
и берег покажется жарок
(но дело не в нём, а во мне)
и берег оранжевым шаром
утонет
в зелёной волне
останутся только чайки
и берег
под солнцем южным
а там, позади –
печальный
и узкоплечий
юноша
* * *
приходи потосковать на вокзал
на вокзале равнодушные глаза
над вокзалом загорается звезда
от вокзала отбывают поезда
приходи потосковать под тусклый дождь
никуда ты не уедешь не уйдёшь
вместо дальних долгих странствий и дорог
ты купи на вокзале бутерброд
поброди по перрону покури
посмотри на нагие фонари
семафоров подмигнут тебе глаза
от вокзала отбывают поезда
позабудь про равнодушные глаза
приходи потосковать на вокзал
1962
* * *
Боре Тайгину,
с любовью
Я охотник, жратву добывающий,
Убивающий серн на бегу,
И висит ятаган добивающий
На моём волосатом боку.
В глупоглазом сиянии месяца
Вой волков заунывен и тих,
И по чёрному озеру мечутся
Души тёмных оленей моих.
Я бегу, спотыкаясь и падая,
По змеиным камням, при луне,
Я питаюсь корнями и падалью,
И прекрасное чудится мне.
В этом мире неясное чудится,
А другого не будет вовек.
Я очнусь, волосатое чудище,
И завоет во мне человек.
И не знаю я, чем это кончится,
И покажут ему, или сам
Будет он тосковать в одиночестве,
Пробегая по тёмным лесам.
14.44.2.12.63
* * *
Я забеременел стихами,
я свою голову несу
как баба – мелкими шагами –
живот, свисающий внизу.
Рожаю двойнями, и тройнями,
иной как следует не выношу...
Не трогайте меня, не трогайте!
Я этого не выношу!
Капризничаю, как при месячных,
и радуюсь, как новорожденный –
какое зелье мне примешано?
И что ещё мне наворожено?
Ещё неделя, сутки, день ещё –
и мозг – наивный и пустой...
... Я снова – непорочной девушкой –
ложусь на брачную постель.
1962
Из цикла «Цветок сонетов»
Ирис
на зелёном болоте ирис
жёлтый ирис простёр лепестки
и в зелёном молчанье тоски
в вышине пролетает ибис
чёрный ибис как чёрный абрис
силуэт – обрисован изгиб
улетает тёмный как Иблис
в голубые от зноя пески
ибис, Иблис тоски, о сгинь
чёрных крыл твоих страшен вырез
время, мифа вериги скинь
растворяется чёрный ибис
голубые молчат пески
в тишине расцветает ирис
17.02.15.2.64
Росянка
сонет с кодой
но я вырос в болоте
я сосал его соки
в синеватой осоке
меж стеблей невысоких
на зелёном болоте
где росянка свой алый
жадный рот разевала
и ловила добычу
и губами давила
Из недописанного
Не хищный зверь, не тварь и не творенье
на чёрных кочках торфяных болот
росянка расцветает каждый год
и крови жаждет в тягостном томленье.
Её цветок – кроваво-красный рот –
раскрыт в немом, немыслимом прозренье.
Росянка выжидает, жадно ждёт
кровавой жертвы, жажды утоленья.
Когда животное в усладе утомленья
к её цветку напиться припадёт –
росянка ждёт. Животное падёт,
и пропадёт прекрасное творенье.
И в сумерках тупых пищеваренья
росянка сладострастный морщит рот...
... Любимая! С тобой – наоборот.
16.40.15.2.64
Набережная, 1766
Л.Б.П.
Стынет серая вода,
Волны плещут о гранит.
Пусть любовь тебя хранит,
Моя первая звезда!
Взгляд твой дерзкий – словно залп,
Эхо долгое гремит...
Упадаю на гранит,
Обратив к тебе глаза.
И глаза твои тогда –
Словно мастер их гранил –
То темнеют, как гранит,
То светлеют, как вода.
В наших жилах кровь текла,
Кровь, густая, как гранат.
Возврати, седой гранит,
Наши бренные тела!
...Но как двести лет назад –
(Память прошлое хранит) –
Так же холоден гранит,
Так же холодны глаза...
13 ноября 1966
* * *
Л. Д.
Моя осенняя любовь!
Ты сад с подъятыми руками,
А на асфальте и на камне –
Запекшаяся листьев кровь.
Слова не сказаны ещё.
Молчу. Ты вздрагиваешь зябко.
Но как безжизненно и зыбко
Твоё поникшее плечо...
Печальна осень в ноябре.
Слова – предвестниками стужи,
И льдом затянутые лужи
Не отражают фонарей.
В застывшем городе – одни,
И наши встречи молчаливы,
И наши руки торопливы,
И наши губы – холодны...
1966
Отрывок
надгробия в сумраке тают
где ангел скорбящий без ног
безглазые мыши витают
над кладбищем тёмным как ночь
и стон долетает далёкий
и скрежет и всхлипы и гул
и голые вурдалаки
не в силах покинуть могил
под ликом луны оловянным
кусты словно тени густы
кивают кресты головами
уста остывают пусты
пустырь. головастики тают
разверстые чрева могил
и ведьмы во тьме пролетают
полого под пологом мглы
бесполые ангелы смерти
витают над маревом вод
и вялые голые черти
унылый ведут хоровод
1968
© Константин Кузьминский, 1959-2015.
© 45-я параллель. 2017.