Константин
Симонов

* * *

Я пил за тебя под Одессой в землянке, 
В Констанце под чёрной румынской водой, 
Под Вязьмой на синем ночном полустанке, 
В Мурманске под белой Полярной звездой. 
  
Едва ль ты узнаешь, моя недотрога, 
Живые и мёртвые их имена, 
Всех добрых ребят, с кем меня на 
     дорогах 
Короткою дружбой сводила война. 
  
Подводник, с которым я плавал на лодке, 
Разведчик, с которым я к финнам ходил, 
Со мной вспоминали за рюмкою водки 
О той, что товарищ их нежно любил. 
  
Загадывать на год война нам мешала, 
И даже за ту, что, как жизнь, мне мила, 
Сегодня я пил, чтоб сегодня скучала, 
А завтра мы выпьем, чтоб завтра ждала. 
  
И кто-нибудь, вспомнив чужую, другую, 
Вздохнув, мою рюмку посмотрит на свет 
И снова нальёт мне: – Тоскуешь? – 
     Тоскую. 
– Красивая, верно? – Жаль, карточки 
     нет. 
  
Должно быть, сто раз я их видел, не 
     меньше, 
Мужская привычка – в тоскливые дни 
Показывать смятые карточки женщин, 
Как будто и правда нас помнят они. 
  
Чтоб всех их любить, они стоят едва ли, 
Но что ж с ними делать, раз трудно 
     забыть! 
Хорошие люди о них вспоминали, 
И значит, дай Бог им до встречи дожить. 
  
Стараясь разлуку прожить без оглядки, 
Как часто, не веря далёкой своей, 
Другим говорил я: «Всё будет в порядке, 
Она тебя ждёт, не печалься о ней». 
  
Нам легче поверить всегда за другого, 
Как часто, успев его сердце узнать, 
Я верил: такого, как этот, такого 
Не смеет она ни забыть, ни продать. 
  
Как знать, может, с этим же чувством 
     знакомы 
Все те, с кем мы рядом со смертью 
     прошли, 
Решив, что и ты не изменишь такому, 
Без спроса на верность тебя обрекли.