Леонид
Филатов

* * *

Тот клятый год уж много длился лет. 
Я иногда сползал с больничной койки – 
сгребал свои обломки и осколки 
и свой реконструировал скелет. 
  
И крал себя у чутких медсестёр, 
ноздрями чуя острый запах воли, 
я убегал к двухлетней внучке Оле 
туда, на жизнью пахнущий простор. 
  
Мы с Олей отправлялись в детский парк, 
садились на любимые качели, 
глушили сок, мороженное ели, 
глазели на гуляющих собак. 
  
Аттракционов было пруд пруди, 
но день сгорал и солнце остывало. 
И Оля уставала, отставала 
и тихо ныла: деда, погоди. 
  
Оставив день воскресный позади, 
я возвращался в стен больничных 
     голость, 
но и в палате слышал Олин голос: 
дай руку, деда, деда, погоди… 
  
И я годил, годил сколь было сил, 
а на соседних койках не годили, 
хирели, сохли, чахли, уходили, 
никто их погодить не попросил. 
  
Когда я чую жжение в груди, 
то вижу, как с другого края поля 
ко мне несётся маленькая Оля 
с истошным криком: «дедааа! погодии…» 
  
И я гожу, я всё ещё гожу 
и, кажется, стерплю любую муку, 
пока ещё ту крохотную руку 
в измученной руке своей держу. 
  
          2001 (?)