Леонид
Григорьян

Вечер

Смеркается. По улицам брожу я, нелепо 
     озираюсь и курю, 
И слушаю невольно речь чужую. И в окна 
     разноцветные смотрю. 
Как будто посредине циркорамы вдыхаю 
     оседающую пыль 
Мистерии, а может, мелодрамы, готовой 
     превратиться в водевиль. 
  
Бреду и не могу остановиться, отдать 
     себя чему-нибудь сполна, 
Хоть участь асмодея-очевидца порядком 
     смехотворна и стыдна. 
И всё же – жизнь. Какая-никакая. И я в 
     ней то гуляка, то жених. 
Теку среди толпы, перетекая помимо воли 
     в каждого из них... 
  
Я сгорбился, как грузчик под поклажей, 
     я ловко охмуряю продавца. 
Я неслух, распекаемый папашей, папаша, 
     распекающий мальца. 
Я гордо корчу из себя провидца, я слёзы 
     утираю рукавом. 
Я прачка у лохани. Я девица, твердящая 
     о принце роковом. 
  
Я семьянин, вкушаю чай с малиной, я 
     подбираю чьё-то портмоне, 
Студентик, совращённый мессалиной, 
     сплетающий удавку из кашне... 
Я затомился, обречён всё чаще то 
     полыхать, то разом затухать – 
В тени стоящий доброхот-подсказчик, 
     которого и слыхом не слыхать. 
  
И слава богу. Текста я не знаю и выхода 
     не вижу впереди. 
Но я шепчу: будь проклята... родная... 
     Ступай ко всем чертям... не 
     уходи...