Людмила
Бурцева

* * *

Иосифу Бродскому 
  
Портрет на первой странице. 
Всё отражают лица. 
Но глубже лица взглядом 
В книгу, в пробелы речи, 
Падаешь, будто птица. 
Буквы, как залп картечи, 
И первый слог камнепадом. 
Так, между двух извилин, 
В предгорье, где разум бессилен, 
Взглядом меряешь склоны, 
Считаешь уступы точек, 
Едва заметные кроны. 
Решаешь идти смущенно, 
Выше, без проволочек. 
Шаг – и тропа открыта. 
Сбиваешь дыханье ритма, 
Того, кто ушел так рано. 
Выскочил на конечной, 
Умер от боли сердечной. 
Краями страницы рваной, 
Острыми, будто бритва, 
Вычертив путь свой млечный. 
Кто я, и что я значу 
В его прощальном пейзаже 
На континенте страничном, 
Где, позабыв о личном, 
Просто стою и плачу, 
Не утираясь даже. 
С тем, что он обозначил, 
Не совпадая обличьем, 
Акт соприкосновенья 
Гения и мгновенья. 
В рифму любая проза, 
Сказанная случайно. 
Изморозь без мороза, 
Стёкол узор венчальный. 
Бабочки слов, стрекозы 
Над ручейком, строенья 
В звездах окон, движенье 
Транспорта, семафоры 
Нервной системы, горы, 
Пики для восхожденья. 
Там ли он, здесь ли, выше – 
Вряд ли, пытаясь вышить 
Строчку его за строчкой 
На черной канве полночной 
Ломаю иголки, нитки 
Рву, головой о гранитный 
Выступ тома в обложке 
Бьюсь, и луна в ладошке 
Рамы подносит блики. 
Все отражают лики: 
Мысли, надежды – даже 
Если они в пейзаже, 
Выдуманном случайно. 
Вырублены в граните 
Скальной киркой великана, 
Влёт, на породе страничной, 
И каждому скульптор лично 
Сказал, что всё без обмана. 
Постой лишь в позе античной, 
На полке, теряясь в быте 
Живых, рифмующих строчки 
Только губами поэта, 
Взявшего у предмета 
Лишь форму его оболочки.