* * *
Не объяснить, не передать густую серость межсезонья,
Когда туманом по утрам упрямо окна моет март,
По тонкой кожице земли стекая пряным благовоньем,
Белёсым ластиком дождя стирая точность зимних карт,
Озябшим хмурым воробьём с недоуменьем наблюдая,
Как высыпает на асфальт неисчислимых луж гурьба,
Среди которых заплутал продрогший червячок трамвая,
Ползущий в стылую весну неотвратимо, как судьба.
* * *
Мой проснувшийся город разнежился в первых лучах,
После долгой зимы потянулся проспектами к солнцу,
Он до самых костей черным тающим снегом пропах,
И смущенно весна улыбается в каждом оконце.
Мой чарующий город, даривший цвета и цветы,
Где мостов, как стрекоз, над рекой удивительно много,
Где нельзя не принять самобытной его красоты -
Безупречный аккорд анфилады Днепровских порогов.
Мой безумнейший город в грядущее ищет пути,
Отключив тормоза, обгоняя секундную стрелку.
Он безудержно юн и еще продолжает расти,
В океанах веков для него, словно в лужице, мелко.
Величавый мой город не знает нелепых границ,
В нем душа нараспашку, но не разгадаешь с наскока
Бесконечное счастье приветствовать тысячи лиц.
Ненаглядный мой город, в котором я так одинока...
После долгой зимы потянулся проспектами к солнцу,
Он до самых костей черным тающим снегом пропах,
И смущенно весна улыбается в каждом оконце.
Мой чарующий город, даривший цвета и цветы,
Где мостов, как стрекоз, над рекой удивительно много,
Где нельзя не принять самобытной его красоты -
Безупречный аккорд анфилады Днепровских порогов.
Мой безумнейший город в грядущее ищет пути,
Отключив тормоза, обгоняя секундную стрелку.
Он безудержно юн и еще продолжает расти,
В океанах веков для него, словно в лужице, мелко.
Величавый мой город не знает нелепых границ,
В нем душа нараспашку, но не разгадаешь с наскока
Бесконечное счастье приветствовать тысячи лиц.
Ненаглядный мой город, в котором я так одинока...
Волчица
Снова город ночной рукотворные звёзды зажёг,
Отпугнув темнотищу – голодную злую волчицу,
Не успевшую сделать последний коварный прыжок,
И, проспекты подмяв, их беспомощностью насладиться
И агонией звука, и бельмами окон слепых,
От неё закрываемых шёлковой кожицей шторок.
Обжигают огни. Дикий зверь затаился, притих,
Выжидая, когда утомлённый расслабится город.
Лишь под утро, лакая реки почерневшую кровь,
На востоке почует рассвета нечаянный запах,
Громко лязгнет зубами, нарушив дремоту дворов,
Зло оскалясь, отступит, качнувшись на дрогнувших лапах.
Отпугнув темнотищу – голодную злую волчицу,
Не успевшую сделать последний коварный прыжок,
И, проспекты подмяв, их беспомощностью насладиться
И агонией звука, и бельмами окон слепых,
От неё закрываемых шёлковой кожицей шторок.
Обжигают огни. Дикий зверь затаился, притих,
Выжидая, когда утомлённый расслабится город.
Лишь под утро, лакая реки почерневшую кровь,
На востоке почует рассвета нечаянный запах,
Громко лязгнет зубами, нарушив дремоту дворов,
Зло оскалясь, отступит, качнувшись на дрогнувших лапах.
* * *
Пока к чему-нибудь стремлюсь, я словно птица, что взлетела:
Покуда крыльями машу, возьму любую высоту.
А коль сложу их – рухну вниз под весом собственного тела.
И не достигну ничего, и ничего не обрету.
Так дай же, Господи, мне сил, не зная страха, вверх стремиться,
Неуспокоенности дай, желаньем одари благим
Не знать усталости, когда я рассекаю небо птицей,
И быть счастливою, когда подняться помогу другим.
* * *
Я – зеркало. Я возвращаю свет,
А вместе с ним улыбки и кривлянья.
Смешно смотреть на то, как с резвых лет
Вы силитесь привлечь моё вниманье
И чаще отражаться. Вы горды
Своею красотой и юным веком,
И верою в бессмертье человека,
И в то, что можно с зеркалом на ты.
Потом вы реже ищете во мне
Себя. И начинает мне казаться,
Что вы уже устали отражаться,
Охотнее стоите в стороне.
Вы стали шаркать мимо и бочком.
Я покажу, кто вы на самом деле.
Ну, что, мой ненаглядный, поглядели?
Ну, где же вы? Мне душно под платком...
А вместе с ним улыбки и кривлянья.
Смешно смотреть на то, как с резвых лет
Вы силитесь привлечь моё вниманье
И чаще отражаться. Вы горды
Своею красотой и юным веком,
И верою в бессмертье человека,
И в то, что можно с зеркалом на ты.
Потом вы реже ищете во мне
Себя. И начинает мне казаться,
Что вы уже устали отражаться,
Охотнее стоите в стороне.
Вы стали шаркать мимо и бочком.
Я покажу, кто вы на самом деле.
Ну, что, мой ненаглядный, поглядели?
Ну, где же вы? Мне душно под платком...
Зажги фонарь, душа
Зажги фонарь, душа, смотря в чужие лица,
Пытаясь отделить в них истину от лжи.
Зажги фонарь, душа, чтоб впредь не заблудиться,
Чтоб с трудного пути не сбили миражи.
Зажги фонарь, душа, когда сжигает совесть,
Внутри и вне тебя всё обратив в золу.
Зажги фонарь, душа, когда, сомненьем полнясь,
В сто двадцать первый раз читаешь каббалу.
Ты не слепая, нет, хоть каждый шаг на ощупь,
И знаешь наизусть учебник и словарь.
Зажги фонарь, душа, хотя не станет проще.
Но в мире будет свет. Так зажигай фонарь.
Пытаясь отделить в них истину от лжи.
Зажги фонарь, душа, чтоб впредь не заблудиться,
Чтоб с трудного пути не сбили миражи.
Зажги фонарь, душа, когда сжигает совесть,
Внутри и вне тебя всё обратив в золу.
Зажги фонарь, душа, когда, сомненьем полнясь,
В сто двадцать первый раз читаешь каббалу.
Ты не слепая, нет, хоть каждый шаг на ощупь,
И знаешь наизусть учебник и словарь.
Зажги фонарь, душа, хотя не станет проще.
Но в мире будет свет. Так зажигай фонарь.
Бесконечная лестница в небо
Бесконечная лестница в небо всё выше и выше.
Кто идёт впереди, те не видят меня. И не слышат
Отстающие все, будто я одинока на свете.
Лишь ступени, ступени, ступени и стонущий ветер.
Мне нельзя на пути оступиться и остановиться
Потому, что у всех, кто догонит, суровые лица.
И, быть может, осудят меня не конкретно, а в общем,
Да того и гляди, не заметят и просто затопчут.
А у тех, кто рванулся вперёд, ощущаю насмешку.
Я за ними спешу неустанно, стараясь не мешкать,
Но для них навсегда остаюсь только младшей сестрою.
Никогда не узнать им, чего я воистину стою.
Крепко зубы сцепив, поднимаюсь, не ведая лени.
Что меня ожидает? Ступени, ступени, ступени...
Кто идёт впереди, те не видят меня. И не слышат
Отстающие все, будто я одинока на свете.
Лишь ступени, ступени, ступени и стонущий ветер.
Мне нельзя на пути оступиться и остановиться
Потому, что у всех, кто догонит, суровые лица.
И, быть может, осудят меня не конкретно, а в общем,
Да того и гляди, не заметят и просто затопчут.
А у тех, кто рванулся вперёд, ощущаю насмешку.
Я за ними спешу неустанно, стараясь не мешкать,
Но для них навсегда остаюсь только младшей сестрою.
Никогда не узнать им, чего я воистину стою.
Крепко зубы сцепив, поднимаюсь, не ведая лени.
Что меня ожидает? Ступени, ступени, ступени...
* * *
Всё реже – любимые лица.
И я заклинаю: «Держись,
Душа – перелётная птица,
На миг залетевшая в жизнь:
Наполнить любовью котомку,
Почувствовать в этом добро,
Успеть обронить для потомков
На долгую память перо,
Приметить крутую дорожку
И, не постигая конца,
Расклевывать времени крошки
На щедрой ладони Творца».
И я заклинаю: «Держись,
Душа – перелётная птица,
На миг залетевшая в жизнь:
Наполнить любовью котомку,
Почувствовать в этом добро,
Успеть обронить для потомков
На долгую память перо,
Приметить крутую дорожку
И, не постигая конца,
Расклевывать времени крошки
На щедрой ладони Творца».
* * *
С чем мне себя соотнести?
С лучом? С зерном? С ночной прохладой?
Или с мгновеньем вечности,
Текущим в рай из бездны ада?
В чём суть того, что стало мной –
С лучом? С зерном? С ночной прохладой?
Или с мгновеньем вечности,
Текущим в рай из бездны ада?
В чём суть того, что стало мной –
Случайным сгустком сжатых знаний?
Зачем надмирной глубиной
Болеет мысль, что правит нами?
* * *
Наберу в ведро перезвон дождя,
Вскипячу грозой молодой июнь,
Заварю траву и, тебя щадя,
Не вложу в питьё горьковатый вьюн,
Поднесу тебе дорогой бальзам,
Чашу редкостной пряной сладости.
Убедишься сам: в наслажденье нам
Зацвели вокруг травы радости.
Ты таких цветов прежде не встречал,
Чтоб взошли они – счастье надобно.
Позвони друзьям, пригласи на чай,
И поделимся нашим снадобьем.
Вскипячу грозой молодой июнь,
Заварю траву и, тебя щадя,
Не вложу в питьё горьковатый вьюн,
Поднесу тебе дорогой бальзам,
Чашу редкостной пряной сладости.
Убедишься сам: в наслажденье нам
Зацвели вокруг травы радости.
Ты таких цветов прежде не встречал,
Чтоб взошли они – счастье надобно.
Позвони друзьям, пригласи на чай,
И поделимся нашим снадобьем.
Видно, скоро осень
Видно, скоро осень: разлетелись дети,
Постарел внезапно онемевший дом.
Всё теперь иначе выглядит на свете:
Предстоит ребятам жить своим умом.
А гнездовье комнат синей грустью дышит,
Стала бесконечной ожиданья нить.
Может быть, приедут? Может быть, напишут?
Может, не забудут завтра позвонить?
Листопад вопросов закружился лихо,
Но о стены гулко бьётся тишина.
И молчат подолгу аист с аистихой,
Часто на дорогу глядя из окна.
Постарел внезапно онемевший дом.
Всё теперь иначе выглядит на свете:
Предстоит ребятам жить своим умом.
А гнездовье комнат синей грустью дышит,
Стала бесконечной ожиданья нить.
Может быть, приедут? Может быть, напишут?
Может, не забудут завтра позвонить?
Листопад вопросов закружился лихо,
Но о стены гулко бьётся тишина.
И молчат подолгу аист с аистихой,
Часто на дорогу глядя из окна.
* * *
Типичен кризис затяжной, очерченный понятьем «осень»,
Когда с простуженных небес легко стекает наземь грусть.
От лихорадки золотой ни трав, ни снадобий не просим,
Хоть с ветки жизни год слетел, как лист, нечаянно. И пусть...
Когда с простуженных небес легко стекает наземь грусть.
От лихорадки золотой ни трав, ни снадобий не просим,
Хоть с ветки жизни год слетел, как лист, нечаянно. И пусть...
Ева
Да, мой милый Адам, я – всего лишь ребро.
Но оно, согласись, мой кумир,
Но оно, согласись, мой кумир,
От нежданной беды прикрывает нутро,
Защищая твой внутренний мир.
Я слегка любопытна, но те же черты
Ты в характере встретишь своём.
Я впитала душой мудрость мира, а ты
Мирозданье постигнешь умом.
Убедись: на Земле притяжения нить
Всеми силами не разорвать.
Мне достаточно чар, чтоб тебя соблазнить –
А способен ли ты устоять?
От любовных непросто избавиться пут,
Постарайся понять и принять:
Я – ребро, близ которого крылья растут
У того, кто способен летать.
Защищая твой внутренний мир.
Я слегка любопытна, но те же черты
Ты в характере встретишь своём.
Я впитала душой мудрость мира, а ты
Мирозданье постигнешь умом.
Убедись: на Земле притяжения нить
Всеми силами не разорвать.
Мне достаточно чар, чтоб тебя соблазнить –
А способен ли ты устоять?
От любовных непросто избавиться пут,
Постарайся понять и принять:
Я – ребро, близ которого крылья растут
У того, кто способен летать.