Людмила Некрасовская

Людмила Некрасовская

Четвёртое измерение № 21 (297) от 21 июля 2014 года

Любовью и войной прожжённые стихи

 

В списках значилась: R 078

«45-й калибр» – конкурсная подборка

 

Иосиф

 

Неужели они? И, похоже, меня не узнали. 
Робко жмутся в дверях и мешки разложили у стен. 
Долог лет караван. С той поры, как меня продавали, 
Постарели они. Да и я изменился совсем. 
Как тогда я вопил, пробудить в них отчаявшись братство! 
Как я был одинок! Сколько боли с тех пор превозмог! 
Но страшила не смерть, а чужбина, предательство, рабство. 
Хорошо, что в пути постоянно поддерживал Бог! 
Как надменность тогда искажала родимые лица! 
Но увиденный сон оказался реальным вполне. 
Фараона слуге норовят до земли поклониться, 
Чтоб от голода спас. А поклон их достанется мне. 
Зло нельзя наказать, раскрывая при этом объятья. 
Мне давно ни любовь, ни погибель семьи не нужна. 
Но какие ни есть, а они – мои кровные братья! 
Это выше, чем месть. Эй! Насыпьте пришедшим зерна!

 

Базилика Сакре-Кёр

 

– Ах, Жанна, девочка, меч тяжёл. 
Тебе ли спасать страну? 
– Я знаю, шаток у нас престол, 
Закончить пора войну. 
Уже не в силах моя земля 
Испытывать эту боль. 
Долой сомнения короля! 
Я дам тебе трон, король! 
– Ах, Жанна, девочка, королю 
Признательность не грозит. 
– Я больше жизни страну люблю, 
Но смертью она сквозит. 
Мне даже снится с недавних пор 
В предутренней тишине, 
Что для меня разведут костёр, 
Помогут согреться мне. 
– Ах, Жанна, на полтысячи лет 
Останешься ты одна! 
– Вам нужно выслушать мой ответ? 
Была бы моя страна! 

 

Прилетела птица под окошко

 

Прилетела птица под окошко, 
Предсказала горькую дорожку: 
В разнотравье праздничного мая 
У тебя зазнобушка другая. 
Милый мой соколик ясноглазый, 
Я не верю птичьему рассказу, 
Видимо, вещунья (эка жалость!) 
Вдоволь зимних ягод наклевалась. 
Помнишь, как ты нежен был и страстен, 
Как пообещал, что встретим счастье 
И, не дожидаясь урожая, 
Свадьбу развесёлую сыграем? 
Разве не цвести сирени белой? 
Отчего же птица грустно пела? 
Пела слёзно, будто отпевала, 
Чтобы о тебе я забывала.

 

Гончие Псы

 

Опять небесные ворота 
Закрыть забыли на засов, 
И снова рвётся на охоту 
Большая стая Гончих Псов. 
И кровь предчувствуя, и мясо, 
Оскалив грозные клыки, 
Поспешно рвёт у Волопаса 
Из рук тугие поводки, 
Чтоб в два прыжка достигнуть цели – 
И жертва корчилась в зубах. 
Ах, как ты грозен, Ян Гевелий, 
Вписавший в небо этот страх. 
Какая редкая суровость, 
Провозгласившая закон, 
Что Псы твои, как наша совесть, 
Свершают еженощный гон. 
Мы их обходим стороною, 
Не предлагаем хлеб в горсти, 
От них испуганно рысцою 
Бежим по Млечному пути, 
В отчаянье достигнув края, 
В душе раскаянье копя, 
Бежим от Псов, не понимая, 
Что убегаем от себя. 

 

Когда уйдём в туман

 

Когда уйдём в туман – одни, другие, третьи –
На пыль былых дорог метнув прощальный взгляд, 
То камни мостовых, впитавшие столетья, 
На нашем языке легко заговорят. 
И будут сыновья, узнавшие не сразу 
Частички наших душ в рассыпанном песке, 
Разгадывать слова и полнить смыслом фразы 
На непонятном им забытом языке. 
И будут лишь ветра гулять по циферблатам, 
Да звёзды в небесах – восторженно тихи – 
Начнут припоминать звучавшие когда-то 
Любовью и войной прожжённые стихи.

 

Прошение

 

Государь-император! Я Вас на коленях молю: 
Разрешите отправиться вслед за любимым в Сибирь! 
Все ошибки, свершённые прежде, я там искуплю. 
Я готова пешком одолеть всю российскую ширь. 
Я готова отречься навек от Отчизны своей, 
Испытать унижения каторги, гнёт кабалы, 
Жить под горькое звяканье ржавых тяжёлых цепей 
И в слезах целовать окровавленные кандалы. 
Государь-император! Лишь он моим сердцем храним. 
Я уверена в том, что увижу добро Ваших глаз. 
Дайте мне дозволенье отправиться следом за ним, 
Обещаю всегда пред Всевышним молиться о Вас. 
Государь-император! Взываю: услышьте рабу! 
Гёбль Полина могла бы вращаться в блестящем кругу, 
Но смиренно прошу разрешить разделить с ним судьбу, 
Я признаться должна в том, что жить без него не могу. 
Государь-император! Позвольте счастливою быть! 
Мне и в ссылке с ним рай. И в суровых условиях – юг. 
Никому не подвластно заставить меня разлюбить. 
Никакую Сибирь не сравнить с холодами разлук! 
Государь-император!.. 

 

Прочитано, осмыслено, известно

 

Прочитано, осмыслено, известно, 
Но обожжёт прозренье глубиной, 
И видишь святость Матери небесной 
В простом обличье женщины земной. 
И чувствуешь, что всё неразделимо, 
Как плотный узел с множеством дорог, 
Ведь женщина, рождающая сына, 
Уверена всегда, что мальчик – Бог. 
Её любовь приводит к заблужденью, 
Но в счастье мать не ведает стыда 
И верит, что зажжётся в миг рожденья 
Над сыном Вифлеемская звезда.