Марианна Боровкова

Марианна Боровкова

Четвёртое измерение № 17 (437) от 11 июня 2018 года

Яблони по четырём  сторонам света

Майский трилистник

 

1

глядишь на свет, лица не приближая,
без имени, без памяти, без сна:
не женщина – мелодия чужая,
и ужас не дослушать до конца,
и вечный страх, и вечное стремленье
переступить границу пустоты.

но только голосов далёких пенье,
дождливый май,
вишнёвый дым
и ты.

2

а та, что рядом под дождём
идёт с тобой на тонких ножках,
который май у нас крадёт,
да всё никак украсть не может.
и птичьей лапкой твой рукав
цепляет, морщится, хохочет…

вздохнёт, и как бы между прочим,
мне на ходу кивнёт слегка.

3
 
сердцевина мая – ярмарка чудес:
спит звезда колючая в зелени реки.
друг мой беспокойный, оставайся здесь,
малый ковш медведицын с неба опрокинь!

будто бы с похмелья голова болит,
майская провинция залита дождём.
незамысловатый наш человечий быт:
молоко с коврижкой да 
мы с тобой вдвоём.

 

А вот!

 

1

Сколько горячей нежности 
в  этом твоём «Лети...»
Мир поделён на серебряный, 
синий и золотой.
Чувство грядущей радости  
свило гнездо в груди.
Вышито небо гладью, а 
стая стрижей –  крестом.

Прежняя боль растаяла 
снегом ли, облаком.
Донник, тимьян, черёмуха – 
царственный медонос.
Долго  кукушка плакала 
в рощице над рекой.
Только  взглянул, а больше и 
слова не произнёс…

2

Дождя сладковатый привкус  –
В нём  сила сакральных вод.
Ты думал, никак не свыкнусь –
А вот!

И воздух густой и пряный,
И долгие  травы  в рост,
Ты думал,  я перестану –
А не сбылось:

Ведь  жизнь оказалась больше,
Сверчковой твоей тоски.
Вскипают, касаясь кожи,
Цветущие  лепестки…

 

О нас. Весенний пустяковый триптих

 

 I
 
Я бы скучала, но небо! но солнце!
Птицы и облака!
Розовый куст встрепенётся, проснётся,
Ветру кивнёт слегка,
Робко прикрыв золотые ресницы –
Ну же! Сверкай, гори!
Я бы грустила, да вот не грустится –
Пусто теперь внутри:
Пусто, бесслёзно, и гулко, и звонко –
Так, как бывает весной…
Я бы звала тебя голосом тонким,
Ласково, будто чужого ребёнка,
Но
Разве нужна тебе жгучая тайна
Двух заколдованных душ?
Нынче они растревожились рано –
Жимолости в саду.
 
II
 
хорошо быть осокой
на речном берегу
одинокой высокой
с горьким привкусом губ
пережить холода бы
и проснуться в слезах
чтобы только вода
да над ней стрекоза
чуть заденет крылами
разойдутся круги
всё что было не с нами
пустяки
пустяки
 
III
 
Вот и сбывается снова
Лютик на пустыре.
Заросли болиголова
Там, где вчера шёл снег –
Щеголеватый, пышный,
Добрый морозный дух.
Нынче же вышли вишни,
Все, как одна, в цвету!
Ветра порыв – и словно
Вьюга пустилась в пляс,
Не проронив ни слова
О нас.
  

Росток

 

***
 

Так горячо в груди! Лакричный дух проталин,
Стрижей переполох – вступай в оркестр, вступай!
Мы надкусили март, апрель перелистали  –
И выплеснулся  май!

Живой воды глоток – желанная прохлада,
Луч солнца сквозь ушко игольное продет…
Я  – хор,  ты  – дирижёр, и никакого  сладу,
А только серебро –  в гортани  и в воде!

Пространство разорвав, на свет выходит слово –
Я говорю – постой!  Ты говоришь – лети!
И любопытный страх, как приговор: виновны!
И льются слёзы вспять, и горячо в груди…


***

 

Подставляло небо дельфинью спину,
Голубые травы ласкали пятки.
Разве я смогу навсегда покинуть
Мир, где мамин свет и  её  порядки?

Станет ночь прошедшая  звёздной пылью,
Васильками в поле под  облаками.
Вскинешься – а нет облаков  –  уплыли!
По щекам горючие сны стекают,

Пламенем  горят на окне  герани,
Задыхаются от объятий  тесных.
Солнечный  росток, драгоценный, мамин,
Про который  всё наперёд известно,

Рвался на свободу – глуп, неприкаян! –
На ветрах настоянный, на печали,
Сам себе слуга, сам себе хозяин…
Как  ты, мама, там, за семью «скучаю»?


***

 

это не наша с тобой  война
мы говорим не об этом
яблони по четырём   сторонам
света

от нелюбимых не надо детей
поздних плодов не надо
а  лепесткам ещё  долго лететь
над  уцелевшим  садом

жизнь начинается там где смерть
цитирует Иоанна
мне бы тебя угостить успеть
спелой  антоновкой 
мама

 

Пока зима не наступила

 

1

пока зима не наступила,
пока горит терновый куст,
пусть всё останется, как было:
вечерней изморози хруст,

сердечный стук на верхней ноте,
любови долгая строка,
нетороплив и беззаботен
шаг, и дорога далека;

пусть сумерки перетекают
из окон в опустевший сад,
смотри, я не одна такая –
инакомыслящий ты сам!

тепла парчовая подкладка
раззолочённых облаков,
душа жива, мученье сладко,
а дышится легко-легко –

не важно, без тебя, с тобой ли –
принять, как избавленье, тьму  –
молчать, зажмурившись до боли, 
до близких слёз, до белых мух.

2

...от тёмного следа до первого снега,
до звёздного неба, до сердца родного
 всё живо, всё цело: ныряет с разбега
 отцветшее солнце –
не бойся, потрогай! –
в распахнутый сумрак уснувшего поля,
в золу вдохновенья, жжёт  воздух упругий;
где хрупкое счастье –  ковылье раздолье,
там пришлые  ветры 
 целуются в губы,
совсем по-щенячьи бросаются вьюги
 в колени, и крутятся, крутятся рядом,
мы с прошлого снега болеем друг другом
 от первого 
 и до последнего взгляда – 
мы были ведомы, мы будем ведомы,
останется слово на белой бумаге...
мой ангел, полшага осталось до дома –
так сделай его, нерешительный ангел!..